Опора

Вудрафф Джетти

– Знаешь, все было бы не так плохо, если бы ты просто говорила со мной.

Габриэлла прислонилась к столешнице и скрестила руки, меж надутых губ вырвался уставший вздох.

– Я пытаюсь напомнить себе, что ты больше не тот человек.

– Какой? Ты что-то вспомнила?

Ее рот приоткрылся, будто она собиралась что-то сказать, но потом она передумала.

– Нет, я не помню этого. Но хотела бы. Помнят твои дочери, и уверена, помнишь ты.

Я запустил руки в свои волосы, испуская такой же отчаянный вздох.

– Да, я знаю, о чем ты

говоришь. Оговорка Офелии, когда мы забрали их?

– Она все еще помнит это. Роуэн рассказала мне в общих чертах, что случилось, может ты заполнишь пробелы? Я не хотела, чтобы она это делала.

– Ты спросила Роуэн? – Это разозлило меня, мы снова оказались на старте, но я должен был остановить это.

– Кто еще будет со мной честен?

– Это должно прекратиться, Габриэлла. Мы ничего не добьемся, если так будет продолжаться и дальше. Зачем ты втягиваешь в это Роуэн?

Габриэлла выпрямилась и пошла ко мне навстречу, а я благодарил Господа за столешницу между нами.

– Ты запретил мне видеться с детьми ради своих больных нужд. Как, блять, я должна реагировать на это? Ты слышал ее, Пэкстон. Ты до чертиков напугал их обеих, а потом сказал, что я слишком больна, чтобы видеть их. Что со мной было не так? Я уже начинаю думать, что тогда у меня тоже была травма головы. Ты лишил их чувства безопасности. Почему? Для чего?

Я принялся разглядывать грязь под ногтями, пытаясь придумать хорошее оправдание. Я в последнюю очередь хотел причинять боль Роуэн и Фи. Но оправданий не было.

– Я не хотел жену, которая так себя ведет.

– Как? Помогает в школе своих детей? Что это значит? А, подожди, ты о статусе чирлидера. Ты не хотел, чтобы я проявляла себя, чтобы не дай бог не привлекла к себе внимание. Внимание кого-то, с кем могла бы тебе изменить. Да, Пэкстон?

Я пожал плечами и устало выдохнул, не произнося ни слова.

Габриэлла фыркнула и ушла.

– Уложи детей спать. Я хочу прогуляться.

– Ты сбегаешь. Я не могу ничего изменить, Габриэлла. Это действительно было, но это не самое худшее. Подробности лучше оставить в прошлом, ну или по крайней мере пока ты не вспомнишь сама. Не знаю, чего ты от меня хочешь. Я больше всего хочу, чтобы сейчас у нас все было хорошо.

Габриэлла позволила мне взять ее за руку, но не посмотрела на меня.

– А если не получится, Пэкстон? Если нас уже нельзя исправить?

– Это неправда, дорогая, – тихо говорю я.

Она вздохнула и ушла от меня. Я уставился ей вслед, но не стал останавливать, надеясь, что она все же ошибаешься. Были ли мы слишком сломлены?

Неважно насколько это была правда, я собирался вбить очередной клин в наши отношения, и знал об этом еще до того, как начал действовать. Я не мог остановиться. Мне нужно было знать из-за кого она стерла историю звонков с телефона, и я понимал, что не остановлюсь, пока не выясню. Из головы не выходила мысль, что это мог быть Лейн. Только его кандидатура приходила мне на ум снова и снова. Кого еще она знала? Я смотрел, как исчезает ее силуэт, раздумывая

над мучившим меня вопросом. Кто еще знал, что она от меня скрывает? Половину она даже не помнила.

Я предупредил детей, что через пятнадцать минут им пора спать, а сам зашел через компьютер в кабинете в свой аккаунт и просмотрел историю ее звонков. Два входящих вызова с одного и того же номера, один продлился две минуты семь секунд, второй пятьдесят шесть минут. Тем же утром. Кто это был?

Проверка номера ничего не дала. Программа меня обнадежила, а потом запросила данные карты. Но я узнал одну вещь. Это был техасский номер. Я знал только одного человека из Техаса, и у нее не было причин говорить с ней. Не задумываясь, я вбил номер в мой телефон и вернулся на кухню подальше от любопытных ушей и длинных языков, которые все расскажут мамочке.

Я ходил взад-вперед, чувствуя, как кровь приливает к голове. Все это время накручивал себя, что услышу сейчас Лейна. Если бы на звонок ответил он, Габриэлла была бы права. Мы были слишком сломлены. Я не смог бы выдержать эту историю с Лейном, эту ложь и действия за спиной. Не уверен, что наш фундамент выдержал бы, если бы на звонок ответил он.

– Алло?

– Эм, кто это?

– Это вы позвонили мне. Кто это?

– Татьяна?

– Пэкстон. Господи, за шесть лет ни одного слова, как вдруг я стала самым популярным человеком в твоей семье. Что тебе нужно?

Я потерял дар речи. Татьяна? Что? Почему?

– Я... прости. Зачем ты звонила моей жене и о чем, ради Бога, вы говорили с ней в течение часа?

– Я не хочу встревать в ваши семейные проблемы, Пэкс.

– Не называй меня так.

– Да, конечно. Она мне нравится. Я рада, что она обожает мою дочь, но я не хочу быть частью этого.

– Частью чего?

– Что будет, если окажется, что она не твоя? Что тогда? Ты вернешь ее мне?

Я прогнал Вандера с кухни легким шлепком по попке.

– Это очень важный звонок. Дай мне несколько минут. Иди пока чистить зубы. – Я вернул свое внимание к бывшей жене, пытаясь понять, что она имела в виду. – Роуэн? Роуэн может быть не моя? Почему ты так говоришь?

– Слушай, я позвонила ей только потому, что ее письмо показалось мне полным отчаяния.

– Какое письмо?

– То, в котором твоя жена умоляла меня позвонить ей касательно Роуэн. У нее правда амнезия?

– Да, что-то вроде того. Что ты ей сказала?

– Я сказала правду.

Голова раскалывалась от боли, которой не было, пока я не услышал голос Татьяны. Какого хрена?

– Какую правду? Она тебя даже не знает.

– Она рассказала мне про ребенка. Поздравляю.

Я так запутался. Это било меня ниже пояса.

– Татьяна, о чем ты говорила с моей женой?

Я услышал тяжелый вздох, прежде чем она заговорила.

– Она хотела знать, настоящий ли ты отец Роуэн.

– Почему?

– Ну же, Пэкс. Подумай.

– Подумать о чем?

– Серьезно? Я была не самой верной женой, а Роуэн очень похожа на...