Опороченная (Карнавал соблазнов)

Хилл Сандра

В течение всего дня Эйрик возвращался мыслями к ее обнаженному телу, лежавшему в его постели прошедшей ночью, гадая, как она будет выглядеть без золы на лице и уродливых платьев, когда отмоет волосы от жира. Лежа под ним и извиваясь от страсти. Как и накануне ночью, на ощупь, вслепую, он начал познавать ее женскую натуру. За холодным фасадом скрывалась любительница театрального действа, и он заподозрил, что внутри нее угли жаркой чувственности ждут лишь подходящего мужчины, который бы заставил

их запылать.

Сможет он стать таким мужчиной? Хочется ли ему этого?

Да, черт побери!

Эйрик покачал головой, смеясь над собой, затем намылил волосы и скользнул под воду, чтобы смыть пену. Когда он вынырнул снова и глотнул воздуха, посреди комнаты стояла застывшая на месте Идит со стопкой постельного белья. Она в изумлении уставилась на него, будто он был китом, пустившим фонтан через дыхательное отверстие.

Обеими руками он откинул с лица мокрые волосы и пригладил их. Потом встал.

Ее челюсть отпала, будто к ней привесили тяжелую гирю.

Эйрик с трудом подавил усмешку:

— Ты не дашь мне одну из простыней? Я хочу вытереться.

Идит уставилась на ту часть его тела, которая любит посторонние взгляды. Очень любит. Последовала немедленная реакция, и глаза жены пораженно вскинулись вверх.

— Что ты сказал? — проскрипела она. — Когда?

— Только что.

— Ты не дашь мне одну из простыней, которые держишь в руках? — повторил он, забавляясь ситуацией.

— О… — Она шагнула ближе, явно заставляя себя не опускать взгляд ниже уровня его груди. Торопливо положила белье на комод и повернулась, чтобы уйти.

— Ты не могла бы вытереть мне спину? — спросил он, желая задержать ее в комнате.

Ему показалось, что он расслышал сдавленный вздох.

— Пожалуйста!

Она вернулась, буквально волоча ноги. Нерешительно взяла простыню и стала вытирать его спину, начиная с плеч.

— У тебя огромный синяк на плече. Больно?

Она нажала на него пальцем, и Эйрик дернулся:

— Святые мощи! Конечно, больно.

— Как это случилось?

Он пожал плечами:

— Мы тушили огонь, и на меня упал ствол горевшего дерева. Мне досталось и немало царапин.

— Деревья в саду тоже сгорели? — тихо спросила она.

— Да, но многие из них можно будет спасти осторожной подрезкой. Ты ведь умеешь все на свете, поэтому я не сомневаюсь, что тебе удастся их оживить.

Она сделала вид, что не слышала его насмешку.

— Тебе нужно положить мазь на ушиб. Кожа повреждена.

— А что ты скажешь насчет свиного сала с твоих волос? — предложил он сухо.

Он почувствовал, как ее пальцы дрогнули. Сейчас она прикидывает, шутит он или говорит всерьез.

— Ведь ты говорила, что оно помогает лошадям, верно?

— Да, верно, а ты

определенно из той же породы, хотя больше походишь на мула. — Она засмеялась, и напряжение ушло из кончиков пальцев, она продолжала вытирать его нежными, быстрыми движениями, отчего чувства его пришли в необычное возбуждение.

— Почему у тебя всегда горячая кожа? — выпалила она.

— Что?

Он оглянулся через плечо. Идит прикусила нижнюю губу и вспыхнула сквозь слой копоти на лице.

— Твое тело пышет, будто печка.

— Правда? — улыбнулся Эйрик. — Может, это потому, что ты и твоя губительная близость распаляют меня, — насмешливо произнес он.

— Ха! Моя и всех других девиц отсюда до Йорка.

Эйрик не стал обращать внимания на ее выпад и хрипло спросил:

— А вот интересно, леди супруга, что может заставить тебя стать горячей?

У Идит отхлынула от лица кровь, сделав золу еще более безобразной. Она недовольно откинула простыню в сторону и отошла прочь.

— Перестань все время трогать мои чувства.

Эйрик ухмыльнулся:

— Я трогаю твои чувства?

«Мне хотелось бы трогать не только твои чувства, а и все остальное, сладкая ведьма. Почему бы тебе не подойти немного ближе? Подойди, Идит, давай немножко поиграем… потрогаем друг друга».

Но не только ее чувства были затронуты, Эйрик понял это, когда опустил глаза и увидел, насколько в нем пробудилось желание. Он хотел было повернуться к ней, но засомневался, стоит ли и впрямь так уж ее дразнить.

Впрочем, ей это только на пользу, решил он наконец и с нахальной улыбкой повернулся.

— Лучше бы ты прикрывал свое добро, милорд, или те вороны, о которых ты говорил внизу, найдут себе новое место для насеста.

Наступила очередь Эйрику поперхнуться. Он невольно воздал должное острому язычку жены, пусть даже она и пустила его в ход против него. Засмеявшись, он натянул нижнее белье и пару линялых штанов, все время следя за ее грациозными движениями, пока она укладывала белье в комод, стоявший в изножье кровати, подбирала его грязную одежду и мокрую простыню, сгребала намокший тростник возле лохани в кучку, чтобы потом выбросить.

— Тебя нужно подстричь, — заметила она за его спиной, когда он расчесывал гребнем из слоновой кости длинные до плеч волосы.

— Да, пожалуй, — признал он, глядя на себя в кусок полированного металла, висевший над туалетным столиком. — Вот и займись этим.

— Я не очень хорошо умею стричь, — отказалась она.

— Боже мой, Идит! Наконец-то мы обнаружили что-то, в чем ты не мастер, верно?

Она не улыбнулась его насмешке.

— Смотри веселей, жена. Жизнь слишком коротка, чтобы все время кукситься.