Опороченная (Карнавал соблазнов)
Шрифт:
Это обстоятельство ошеломило Идит.
— Но зачем приют для такого маленького ребенка, да еще не настоящей сироты?
Лицо Эйрика потемнело.
— Я надолго уезжал из Равеншира, а дома, куда я мог бы ее отдать, не нашлось. К тому же Эмма не может говорить, и в приюте с нею занимается Раин, которая умеет это лечить. — Он резко и решительно добавил: — Я больше не желаю говорить об Эмме.
— А их мать? Она не может заботиться о них?
— Обе матери мертвы.
Обе? Эйрик оставил не одну, а двух женщин в позоре, который так ей знаком. Похотливый мерзавец!
И
— Может статься, я послана в ответ на твои молитвы.
Эйрик широко улыбнулся ее скудному запасу дипломатии, и Идит снова, хоть и запретила себе это, поразилась притягательной силе его обаяния.
— Мои молитвы? Не думаю, миледи.
— Я хотела сказать, — настаивала Идит, — что если бы ты пошел на этот брак, то я могла бы заботиться об обеих твоих дочках.
— При всем моем почтении к тебе считаю, что такой шаг будет слишком дорогой ценой за простую заботу о двух детях.
Простую заботу! Идит, пересилив брезгливость, оглядела его с головы до ног. Парчовая рубаха, когда-то ярко-голубая, была заношенной и выцветшей; кайма с золотым шитьем на бархатной тунике вытерлась и превратилась в обтертый, неразборчивый узор. Брошь тонкой работы из чеканного золота с изображением дракона с янтарными глазами украшала наплечие его плаща, однако в целом его облик свидетельствовал о нищете: и сам он, и ветхие стены замка, и нехватка прислуги, очевидная по царившему везде запустению. Более того, подъезжая к его резиденции, она отметила множество пустых жилищ крестьян и необработанные поля.
И она решила попытаться получить свое другим путем.
— Могу ли я почтительнейше предложить, милорд Равеншир, чтобы предлагаемое мной приданое пошло на приведение в порядок твоего замка? — заявила она и, оставляя без внимания промелькнувшее на его лице удивление, продолжала: — Я хорошо разбираюсь в таких вещах. И если тебе не интересно управлять хозяйством и хочется вернуться ко двору, я с превеликим удовольствием возьмусь и за твои земли. И у тебя будет достаточно денег и на приобретение новых тканей, чтобы заказать себе красивые одежды, и на пополнение кладовых, и… — Слова замерли у нее на губах, когда она увидела, с каким ужасом взирает на нее Эйрик.
— А что стану делать я, пока ты будешь заниматься всем этим… управлением? Сидеть без дела и наблюдать, как растут на пальцах ногти?
Идит невольно опешила от такого язвительного ответа на ее любезное предложение.
— Леди, не слишком ли много ты на себя берешь? Неужели ты так мало меня уважаешь, если считаешь, что я не могу справиться со своими делами сам? А чем мне заниматься на досуге? Глотать эль? Затаскивать в постель первых попавшихся девиц?
Видимо, мысли ее ясно прочитывались на лице, хотя она и не особенно пыталась их скрыть, поскольку Эйрик испустил громкий рев, привлекший внимание сидевших в зале рыцарей. С нескрываемым презрением он прорычал сквозь стиснутые зубы:
— Может, ты еще и сама возьмешься заполнить собственное женское лоно в брачную ночь? Поскольку тебе
Упав духом, Идит покорно вздохнула. Теперь уже было ясно, что он на ней не женится.
— Я не хотела сказать ничего неуважительного, милорд. Однако ты ошибаешься, когда заявляешь, что мне не нужен мужчина. Муж мне просто позарез нужен. О, конечно, не в постель. По правде говоря, если бы мы обвенчались, ты мог бы сохранить всех своих любовниц; меня это не волнует.
— Так сколько их у меня, по-твоему? — насмешливо поинтересовался Эйрик, уже остыв.
Идит махнула рукой, словно цифра не имела значения.
— У тебя слава человека, у которого много женщин, и…
— Много женщин? — изумился он. — Н-да. И все скопом, куча мала.
— Не смеши, — отмахнулась Идит, но мысль об этом вдруг поразила ее, и она почувствовала, как лицо се запылало. Не подумав, она добавила: — Я и не представляла, что этим можно заниматься больше чем с одной женщиной одновременно.
Эйрик зашелся от хохота.
Идит сконфуженно заерзала и попыталась продолжать:
— Мне известно, что у тебя есть любовница в Йорке, а если есть и другие, то для меня это ровным счетом ничего не значит.
Он удивленно поднял темную бровь:
— Тебе известно про Азу? Что ж, твои шпионы хорошо делают свое дело, миледи.
Идит равнодушно пожала плечами:
— Теперь это неважно. Я ведь вижу, что ты не собираешься жениться на мне. Кажется, мне придется начинать поиски заново, отыскивая еще одного высокородного рыцаря с темными волосами и голубыми глазами.
— Поистине ты говоришь загадками, миледи. Объяснись, если не трудно. Зачем именно такие требования?
Идит заколебалась, ей не хотелось говорить с этим человеком о сыне Джоне, однако, раз с Эйриком дело не выгорело, она подумала, что он смог бы присоветовать ей кого-нибудь другого.
— Отец мальчика передумал после всех тех лет, когда он отказывался от отцовства. И направил петицию в совет — витан, добиваясь опеки над Джоном для своих собственных подлых целей. Мне нужен супруг, который защитил бы меня в моем противостоянии. И… — она заколебалась, спрашивая себя, насколько может ему довериться, — и еще не помешало бы, чтобы такой человек поклялся, что это он отец Джона, в особенности если у него черные волосы и бледно-голубые глаза, как у моего сына. И как у настоящего отца.
Эйрик, откинувшись назад, оглушительно расхохотался. Наконец, все еще посмеиваясь, потряс головой, дивясь ее хитрости:
— Создается впечатление, что ты продумала все до мелочей. Но что заставляет тебя опасаться, что королевский витан соизволит рассмотреть такую запоздалую претензию на опеку со стороны отца?
Идит подалась к нему поближе и начала объяснять:
— Король Эдмунд поддержал меня в совете против… против того негодяя много лет назад, главным образом в память о моем отце, который верно ему служил, как перед тем и его брату Ательстану. Ведь именно рана, которую отец получил в битве при Лестере, служа Эдмунду, свела его в могилу. Но годы шли, и положение мое пошатнулось.