Опороченная Лукреция
Шрифт:
Служанки уже отказались от попыток утешить ее; они жалели, что их госпожу разлучили с мадонной Санчей. У той было свое несчастье – но все-таки эти две дамы умели находить общий язык.
И вот однажды в покои Лукреции вбежал запыхавшийся паж. Он торопился сообщить, что к замку приближаются солдаты.
Она убрала с лица волосы, поправила платье и подошла к окну.
Ее глазам предстало великолепное зрелище. Солдаты шли в ярких мундирах, со сверкающими на солнце знаками отличия. Они двигались безукоризненно ровными рядами и пели
А затем она увидела его. Он ехал во главе всех колонн – кондотьер в своем ослепительно роскошном наряде, – и ее сердце учащенно забилось от гордости за него. Впервые за последние шесть недель Лукреция улыбнулась.
Она поспешила вниз – встречать брата.
Он спрыгнул с коня, передал поводья одному из своих многочисленных слуг. Потом подбежал к ней, подхватил на руки и расхохотался.
Несколько мгновений она разглядывала его. Наконец обняла и воскликнула:
– Чезаре… ах, Чезаре!
Но тут же вспомнила апартаменты в резиденции Борджа – и обмякшее тело Альфонсо, лежащее поперек кровати.
– Зачем ты здесь? – помрачнев, спросила она.
– Странный вопрос, сестренка! Мог ли я проходить всего в нескольких милях от твоей крепости и не поддаться такому неодолимому искушению, как встреча с тобой?
– Я не ждала тебя.
Он поставил ее на ноги и с улыбкой сказал:
– Я проголодался. Мы все проголодались. Ты накормишь нас?
Она подозвала карлика, который стоял неподалеку и с удивлением наблюдал за ними.
– Ступай на кухню и скажи – пусть приготовят все, что есть. Видимо, нам придется накормить целую армию.
Карлик побежал в замок. Чезаре повернулся к своему ординарцу и приказал найти в городе подходящие помещения для постоя. Точнее – для ночлега, потому что завтра утром они снова отправятся в путь.
Когда ординарец ушел, он попросил провести его в ту комнату, где она проводит наибольшую часть времени. Они поднялись в ее покои и встали у окна, разглядывая гористые окрестности замка Непи.
– Как ваши военные успехи? – спросила она Чезаре.
– Все идет по плану, – ответил он. – Скоро у меня будет собственное королевство.
– Вот видишь. Разве я не говорила, что твои желания когда-нибудь сбудутся?
– Говорила, сестренка.
– Я ведь до сих пор помню, как ты бранил свою кардинальскую мантию.
– О, все эти жизненные неурядицы когда-нибудь проходят, – с жаром проговорил он. – Когда мы стоим лицом к лицу с ними, они кажутся громадными, непреодолимыми препятствиями, – а издалека выглядят всего лишь незначительными помехами на нашем пути. Вон гора Витебро – посмотри на нее! Сейчас ее можно принять за какой-то туманный мираж… А подойди поближе, встань под отвесными склонами – это будет совсем другое дело!
Она улыбнулась. Он взял ее за подбородок и повернул лицом
– Так будет и с тобой, сестренка.
Она покачала головой и отвела взгляд от его глаз. На какое-то мгновение в них вспыхнула злость.
– Неужели тебе еще не надоело лить слезы? – с досадой спросил он. – Лукреция, ты ведешь себя неразумно.
– Я любила своего супруга, – ответила она. – Ты не любишь свою жену и поэтому не можешь понять, почему я так переживаю его смерть.
Он вдруг рассмеялся.
– Прежде чем я тебя покину, – сказал он, – ты станешь такой же веселой, как и прежде.
– Я слышала, ты собираешься провести здесь всего одну ночь.
– Это ничего не значит. Все равно до моего отъезда ты перестанешь думать о своем супруге. Прекрати думать о нем, Лукреция. Прекрати сейчас же.
Она отвернулась.
– Чезаре, – сказала она, – тебе меня не понять. Он сменил тему.
– Я прикажу подать ужин прямо сюда… в эту комнату призраков. Мы будем ужинать вдвоем – ты и я. Что ты на это скажешь?
– Все лучше, чем сидеть за столом с твоими слугами. Он принялся ходить из угла в угол.
– Не такой я представлял себе нашу встречу… мне-то казалось – ты обрадуешься… споешь что-нибудь для меня и моих подчиненных… подаришь нам веселый, счастливый вечер, о котором мы вспоминали бы, идя на бой с врагами!
– Чезаре, для веселья у меня нет никакого настроения. Тогда он подошел к ней и взял за плечи.
– И все-таки, клянусь, до моего отъезда твое настроение изменится.
Лукреция стояла, не отворачивая лица от брата. Она думала: прежде я испугалась бы его в таком состоянии духа; теперь мне уже все равно. Умер Альфонсо, мой супруг и любовник. А если он умер, то мне нет никакого дела до того, что случится со мной.
В комнате накрыли небольшой стол. Для Чезаре поставили серебряные блюда, для Лукреции – глиняные. Чезаре нахмурился и позвал слугу.
– Это что такое? Почему из этого должна есть твоя госпожа?
Слуга задрожал от страха.
– Если так угодно благородному господину, мадонна Лукреция желает в знак ее вдовства питаться из глиняной посуды.
– Безобразие, – сказал Чезаре. Лукреция обратилась к слуге.
– Оставь эти блюда. Пока не кончится траур по моему супругу, я буду есть только с глиняной посуды.
– Дорогая сестра, ты не будешь есть с глиняной посуды, покуда с тобой за столом сижу я.
– Чезаре, я вдова. Мне положено соблюдать траурные обычаи.
– Эти обычаи положено соблюдать, когда существуют причины для траура, – сказал Чезаре.
Он снова позвал слугу.
– Еще один серебряный прибор, – с улыбкой скомандовал он.
И на столе появилось еще одно серебряное блюдо.
Какая разница? – подумала Лукреция. Теперь уже ничего не имело значения. Разве траурные обычаи могли вернуть Альфонсо? Разве ему станет хуже, если она поест с серебряной посуды?