Опоздавшие к лету
Шрифт:
А через неделю – холодный косой дождь, слякоть, и только самые цепкие, серые, истрепанные ветром, будут зачем-то хвататься за ветки, которым они больше не нужны…
Он поднялся на этаж, отпер дверь и вошел. Присутствие посторонних он учуял – в прямом смысле. У него всегда было очень острое обоняние. Дергаться нельзя, к запаху тел примешан запах оружия. Оставалась секунда, чтобы решить, как себя вести – долгая секунда, пока он нашаривал выключатель, а потом оборачивался, делая вид, что все, что он сейчас увидит – для него полнейшая неожиданность… имело смысл сыграть партию,
Их было трое. В униформе: серые свитера, полосатые брюки; шапочки-маски на головах; пистолеты у двоих, третий держит руки в карманах.
– Без глупостей, – сказал тот, с руками в карманах. – Лицом к стене, руки за голову.
Андрис повернулся к стене и дал себя обыскать. Полосатый покрутил в пальцах нож, хмыкнул и сунул себе в карман. Потом подтолкнул в спину:
– Иди.
– Руки можно опустить? – спросил Андрис.
– Вот еще.
Андриса поставили посреди комнаты. Тот, который держал руки в карманах, сел на диван напротив него, положил ногу на ногу и сказал:
– Мы знаем, кто вы. Можете не запираться и не строить из себя овечку. Нам нужна информация, и вы нам ее дадите. Всю. А чтобы у вас не возникло иллюзий… – он замолчал, вынул, наконец, руки из карманов и стал набирать телефонный номер; в карманах у него ничего не было. – Да, он здесь. Давайте. Возьмите трубку, – сказал он Андрису.
Андрис взял.
– Это я, – сказала Марина. Ее было слышно неимоверно четко. Дыхание – быстрое, нервное. – Это я, ты слышишь?
– Да, слышу, – сказал Андрис.
– Они меня захватили и держат, – сказала Марина. Она старалась говорить ровно, и у нее почти получалось. – Я не знаю, чего они хотят. Я не… – она замолчала. В трубке раздался шорох, треск, потом другой, тоже женский, голос, сказал: – Хватит.
Андрис опустил трубку на рычаги.
– Ну, и?.. – начал он.
– Объяснять с подробностями? – прищурился полосатый.
– Что вам нужно?
– Не валять дурака. Это все, что нам нужно.
– Спрашивайте – буду отвечать.
– Судя по нападению на «Палас», вы уже в курсе дела, – сказал полосатый. – Что вы намерены были предпринять еще?
– Ничего, – сказал Андрис – Следовало бы сначала обдумать ситуацию. Все оказалось несколько неожиданным…
Сознание почти отключилось. Андрис физически чувствовал, как мозг с невероятной скоростью перебирает варианты ответов и поведения. Не имело смысла как-то контролировать это – все шло на интуиции и голой технике, в страшном цейтноте.
– За последнюю неделю в город было заброшено три транспорта кокаина. Где они?
– Не было ни одного, – сказал Андрис. – Пустышки. Имитационная операция.
Под маской не было видно – но Андрису показалось, что допрашивающий его полосатый удовлетворенно улыбнулся.
– Понятно. Теперь – фамилии ваших людей в полиции и муниципалитете.
– Наших – в каком смысле?
– Во всех.
– В полиции – следователь Бурдман. Начальник полиции – на коротком поводке. В муниципалитете – по кличке «футболист», фамилии не знаю.
– Что за поводок у начальника?
– Не знаю. Думаю, что-то из его бурного прошлого.
– Ну,
– Наверняка есть. Но я не знаю.
– В университете?
– Пан и Мексиканец. В администрации. Фамилий не знаю.
– Как же вы с ними встречаетесь?
– Я с ними не встречаюсь. Они мне не нужны.
– А если понадобятся?
– Набираю номер, говорю пароль…
– Номер и пароль.
– Один-три-три-два-семь-ноль. Ответит автомат: «Учреждение не работает». Ждите. Начнется гудение. В это гудение скажете: «Реджифьер девяносто один». И дальше – что вам нужно.
– Попробуем, – сказал полосатый. – Но – смотрите… – Он набрал номер и стал ждать. Гудение было громким – стоя в трех шагах от аппарата, Андрис слышал его. – «Реджифьер девяносто один». Срочная связь с Мексиканцем.
– Кладите трубку, – сказал Андрис – Они позвонят через пять минут.
В Реджифьере в девяносто первом году Присяжни был захвачен сепаратистами и просидел в старом бомбоубежище три недели, прежде чем его нашли и отбили.
Полосатый нажал на рычаг и тут же позвонил еще.
– Серж, – сказал он, – засеки адрес номера один-три-три-два-семь-ноль – и отправь туда Мэг с ее девочками. Да, всех. Но без холодных! – повысил он голос. – Только живыми. Понял? Валяй.
Он говорил и смотрел на Андриса. Андрис облизнул губы. На самом деле ничего страшного не происходило. Телефон был зарегистрирован в подставном помещении. Найти же его, отслеживая канал во время разговора, было невозможно – программа защиты это предусматривала и давала адрес того же самого подставного помещения. Дальнейшее было делом техники…
– Ну, ладно, – начал было полосатый, но тут раздался звонок. Полосатый выслушал, сказал: «Спасибо, не надо», – и положил трубку. Засунул руку под маску, потер лицо. – Мексиканца нет в городе, – сказал он. – Будет послезавтра. Ну-ну…
– Можно мне сесть? – спросил Андрис.
– Сядьте, – сказал полосатый брезгливо.
Один из тех, что стояли за спиной Андриса, взял стул и поставил посредине комнаты. Андрис сел. Вдруг заболела голова. Устал, подумал он. Чего же я так устал?.. Интересно, почему они считают меня наркодером? Не вижу причин. Да еще так уверенно считают… Марина, подумал он. Как же быть с Мариной? Это вдруг прорвалось и хлынуло – стало по-настоящему страшно. Мгновенная паника, и уже в следующую секунду он взял себя в руки, но на лице, наверное, что-то отразилось – полосатый довольно прищурился.
– Жить хочешь, – сказал он. – Жи-ить хочешь, гад. И хочешь жить хорошо-о… А ты видел, как умирают от ломки? Да видел, наверное… Или засадив себе сверхдозу? Видел, видел. Все ты видел. Но сам – упаси боже. Никогда. А? Верно ведь?
– Верно, – сказал Андрис. – Никогда.
– Ты все понимал… Знаешь, что мы с тобой сделаем? Мы вас посадим вместе и начнем колоть. У меня есть «стрип» – двести ампул. И мы их потратим на вас. А потом «стрип» кончится – а вы будете сидеть в подвале… и все. Это будет справедливо. Воды мы вам дадим… И если выживете – то дадим послушать «плот-мюзик». Если выживете… согласен? Справедливо? Отвечай! Справедливо?