Опознанный летающий объект, или Двоюродные братья по разуму
Шрифт:
Глава 11
ОЧЕВИДНОЕ-НЕВЕРОЯТНОЕ
О, сколько нам открытий чудных...
А. С. Пушкин
Уже прозвенел звонок, а Валерки все не было. - Что бы это значило?
– мучительно думал Юрка.
– Может, с ним там что-то случилось? С них станется... Эх, не нужно было оставлять его одного... Картины, одна кошмарнее другой, возникали перед Юркиным внутренним взором. Тут было все: и обрывки из детективов с таинственными убийствами, и Бермудский треугольник, и чужая враждебная цивилизация - словом, полный набор. - Что делать? Что делать?
– как дятел стучало в мозгу. Ответ пришел сам собой: "В известность поставить надо! Кого? А кого следует! Там разберутся..." Юрка оглядел класс. Пользуясь тем, что учителя до сих пор не было, ребята веселились вовсю. - Эх, дурачки, дурачки, - почему-то с жалостью подумал Юрка, - ничего-то вы не знаете!.. И тут же решил: - Нужно им сказать! Иди знай как дело обернется. Могу и не дойти...
– он мужественно сжал скулы и выпятил подбородок. - Ребята!
– в Юркином голосе звенел металл.
– Они прилетели! - Давно уже!
– тут же, как будто давно ждал этого заявления, отозвался Витька Павлов.
– В марте! А ты только заметил?! Ну доходит до тебя, Соколов, как до жирафа. Юрка опешил. - А ты откуда знаешь? И почему именно в марте?
– растерянно спросил он. - Так это же все знают!
– ехидно ухмыляясь, ответил Витька, - Они всегда в марте прилетают. Официальный факт. Даже картина такая специальная есть. "Грачи прилетели" называется... - Ты, Витенька, - остряк-самоучка!
– разозлился Юрка.
– Тут дело серьезное! - А по-твоему, миграция перелетных птиц это шутка?!
– продолжал изгаляться Витька.
– А представь себе, что они не прилетят? Экология нарушится! И знаешь, что будет? - Знаю!
– мрачно сказал Юрка.
– Если ты сейчас не замолчишь, то схлопочешь! Но Витька, почувствовав интерес одноклассников, которые мало-помалу утихомирились и начали прислушиваться к происходящей дискуссии, закусил удила. - Может ты, Соколов, вообще против охраны окружающей среды?
– нахально вещал он.
– А так же четверга, пятницы и Робинзона Крузо? Класс заржал. И тут Юрке в голову пришла совсем уже взрослая мысль: "Почему у глупости такой веселый вид?
– подумал он.
– Тут бы плакать, а мы смеемся..." Хотя сам-то он не смеялся. Не до смеха ему было. Уж больно его эта последняя мысль напугала. Еще вчера ни за что бы такая ему в голову не пришла. Хихикал бы со всеми над шуточками Витьки Павлова и в ус не дул. Впрочем, откуда у него усы? Нет у него никаких усов!.. Стоп, стоп! При чем здесь усы?.. Ни при чем! Точка. Дело в том, что не похож он стал сам на себя. Мысли разные в голову приходят. И уходят. Спокойно. Ничего никуда не уходит. Все они здесь. В голове. Никуда не делись. Толкутся в беспорядке. Надо бы их, родимых, в систему привести!.. Надо же, еще одна мысль. Ну совсем неожиданная! Как-будто бы опять кто-то за него другой подумал. Но система - это хорошо. Без нее, пожалуй, не разобраться. Попробуем по порядку. Итак! Гроза кончилась. Потом в районе произошла утечка. Встало метро. Это факт. Троллейбусы тоже стали. И лифты. Значит, энергии грозовых разрядов не хватило... Так, так... Если энергия была необходима, чтобы изменить его, Юрку Соколова, то цель уже, пожалуй, достигнута... Почему, собственно, достигнута? Кто может сказать какова конечная цель? И чья? Как чья? Конечно же бабки Мотри! И петуха. Как резидента-инспектора. Бред какой-то. При чем здесь петух?! Это уже точно не моя мысль! Валеркина... А он-то сам где? Может и он в эту мясорубку ненароком угодил?.. Ну конечно же! Энергии-то недаром не хватило! Рассчитывали на одного, а тут второй подвернулся. Вот и не хватило. Возможная вещь? Естественно! А на полпути останавливаться нельзя, могут последствия быть. Нежелательные. Со здоровьем, например. Вот поэтому и утечка... Так, пожалуй, все сходится... Но вдруг, как снег на голову, свалилась еще одна мысль: "А что, если и этой энергии не хватило?" Дальше думать не хотелось. Невольно представлялась операционная, где на белом столе под светом мощных ламп лежит голый беспомощный Валерка в сложном переплетении трубок и проводов, ведущих к разным мудреным аппаратам, и вдруг лампы начинают медленно гаснуть, искусственное сердце по инерции совершает еще несколько слабых ударов и останавливается... Нет! Жизни без Валерки он себе представить не мог. - Соколов?!
– вдруг услышал он и очнулся. Против него стоял Витька Павлов и внимательно его разглядывал.
– Ты что-то на себя сегодня не похож, Соколов...
– задумчиво сказал он и покачал головой. Тоже, открыл Америку! Это Юрка понял уже и без него. Вот что с этим делать, еще не знал. - На тебя что, перемена погоды так повлияла?
– продолжал выяснять Витька. - Знал бы ты, что на меня влияет!
– в сердцах подумал Юрка. Но рассказывть об этом ребятам ему почему-то уже расхотелось. Он вдруг почувствовал себя намного взрослее их.
– Сам разберусь!
– решил он.
– Что же на меня даром столько энергии угрохали?! Вот только бы с Валеркой все утряслось... И в этот момент в класс вошел Валерка. У Юрки сразу от сердца отлегло.
– Ну, теперь порядок!
– подумал он. Вдвоем мы с этим в два счета справимся, тем более измененные... Кстати, он-то как?! Юрка внимательно пригляделся к другу. Да, и с ним что-то было не так. Что-то неуловимое, чего Юрка никак не мог ухватить. - Ладно, потом разберемся, главное, жив и здоров!
– подумал он и только хотел спросить, как Валерка до школы добрался, но тут, как назло, встрял остряк Витька. - Слыхал, Ерохин, прилетели!
– объявил он. - Прилетели!
– каким-то незнакомым голосом подтвердил Валерка и дернул щекой. И только тут Юрка понял, что же с Валеркой не так: знаменитая ерохинская родинка переместилась из-под правого глаза под левый, как будто всю жизнь там и была...
Глава 12
СЕДЬМАЯ ВОДА НА КИСЕЛЕ
Мама, а какая у кастрюли фамилия?
Детский вопрос
Ежели и был в Горелой Тиши самый пустячный человечишко, то, ясное дело, Семка Хмырь. Вот бывает же такое, хоть фамилию три раза меняй, а все равно всем с первого взгляда видать, что Хмырь. Так и не глядел никто, чего глаза-то зазря бить? И так ясно - прорва. Чего осталось в наследство ото всех Хмырей (хотя и Хмыри, а накопили порядочно), так в той прорве и сгинуло. А уж как всех поразнесло по свету, один Семка в Горелой Тиши и остался - в себя прийти не мог. Он да еще Упырев Тятька, что в болоте сгинул. Чего Семка годов десять делал - неведомо, одно известно - при Горелой Тиши был безвыездно. То ли горе мыкал, то ли ума набирался. Однако в году эдак семьдесят шестом, одна тысяча девятьсот, естественно, - был и сплыл. В буквальном смысле слова. В паводок. Снесло его к морю вместе с избой да на новом месте и поставило. А он и не заметил, потому что спал. Чего еще делать в Горелой-то Тиши... На новом же месте не до сна стало. Как подменил кто Семку Хмыря.
– подумал Семка и поплотнее деньжата к телу прижал. А сам дальше поехал. Ехал, ехал, уже к концу стал подъезжать, даже остановку нужную объявили, следующая, мол. Ну ладно, поехали и вдруг дзынь-дрызг, стоп и ни с места... И, главное, темно! Семка поначалу не шебуршился, потому что подумал: "Кто их знает в ихней столице, может, оно так положено..." Только за пояс еще сильнее схватился, от греха подальше, мало кому в темноте чего в голову взбредет... Ну и народ рядом тоже не сразу гвалт поднял, видно, ко всякому попривык. Но мало-помалу заволновались. Вагон-то уже минут пять стоит, как вкопанный, без света и ни гу-гу... Бабы, те сразу в визг, чтобы, стало быть, наверстать, что всю дорогу молча стояли. Ну и мужики, в свою очередь, не отставали. Что же, даром равноправие?! Так что Семка в первый момент оробел даже, но потом Горелая Тишь свое взяла, и он вступил: - Нет такого закона, - заорал, - чтоб человека в темноте держать, когда он свой пятак чин-чинарем заплатил. Теперь, значит, хоть до закрытия катай, пока сам наверх не запросился! - Чего кататься-то?!
– народ вокруг еще более зашумел, но теперь уж на Семку.
– Делов других нет?! - Тише, товарищи!
– загудел кто-то в темноте, невидимый, но, судя по басу, солидный и выступать перед народом привыкший.
– Так просто нас тут держать бы не стали. И свет бы не выключили... - А что? А что?
– завизжала рядом с Семкой какая-то баба ненормальная. Хоть и темно, а сразу видно, что психопатка. - Что-что...
– ответил тот же бас.
– Диверсия - вот что! Или чего похуже. Того и гляди, как бабахнет!..
Что тут началось! Ежели никогда не слыхали чего в курятнике творится, когда туда хорек забрался, то и не представите. И деться некуда. Все плечом к плечу стоят и друг на друга орут. Невзирая на лица. Потому что темно. Семка тоже поорал для порядку, но как увидел, что от того крику толку чуть: кричи не кричи, а на кого кричишь - все равно не видно, то есть удовольствия никакого, - он и замолк. И дальше уже молча стоял соображал, чего это ему дома не сиделось... Постепенно и остальные приумолкли; то ли о том же задумались, то ли просто о жизни - неважно, только факт, завздыхали поочередно. Семка же вздыхать не стал, потому что мысль ему одна в голову пришла: если им тут долго сидеть придется, то чем они дышать будут, ежели уже сейчас не продохнешь? - Чего развздыхались, родимые?!
– завопил он.
– Ежели воздух так почем зря расходовать, того и гляди на всех не хватит! А ну, дыши аккуратнее. Не части! Тут весь вагон дыхание затаил и стал воздух экономить, чтоб на дольше хватило. Неизвестно, что бы из этой экономии вышло, так как поезд все же минут через десять тронулся и еле-еле до станции дотянул. А там, хоть свету чуть, а до выхода добраться можно. Так что, как только двери раскрылись, все в разные стороны побежали. Как-будто их нормы ГТО сдавать заставили. Семка тоже поднажал и, надо сказать, многих обогнал. Так на полном ходу в нужный автобус и заскочил. А тот сразу с места рванул, потому что он на бензине, ему электричество до лампочки. Одним словом, до места Семка с горем пополам добрался. А тут и вовсе несусветные дела начались. Не успел он в арку Томкиного дома сунуться, как к нему подлетел паренек: прическа "ежиком", глаза бегают, а сам кричит: "Дяденька, держи вон того, он инопланетянин!" А за ним, действительно, еще один топает, повыше, правда, но на хулигана не похож. А уж тем более на иностранного какого, пацан как пацан. Лопоухий... А тот, первый, ни с того ни с сего Семку вдруг за талию схватил, вроде за ним от второго прячется. Все бы ничего, но у Семки-то деньги в поясе. Ну и врезал он тому, первому, по шее. Не сильно, а только чтобы за талию хватать перестал, но вдруг слышит сзади: - Ты что же, ирод, дитя по шее стучишь? Хмырь было оглянуться решил, да не успел, кто-то его изо всех сил в затылок клюнул. - Банда!
– подумал Семка и мысленно уже с деньгами распрощался.
– Хоть бы жить оставили! И то ладно...
– Бросил он чемоданчик на землю, а руки кверху задрал. - Чего руки повытягивал?
– спросил тот же голос.
– Лучше б их не распускал!
– и опять его кто-то клюнул. Ну уж тут Семка не выдержал. Оглянулся! И увидел бабку. От горшка два вершка. И петух с ней рядом. - Нет, не банда, - решил Семка.
– Что ж я и вправду грабли позадирал?!
– и руки у него зачесались.
– Ты чего ж это, бабка, - спросил он скрипучим голосом, - петуха на живых людей спускаешь? А ежели я ему, не разобравшись, шею сверну запросто?! Но бабка на это его выступление ноль внимания, только глазами сверк, ну чисто ведьма, так что Семка аж присел, а она к пацанам прицепилась. Как репей. Чего это они, мол, не в школе... А те от нее, как от чумы, в разные стороны. Ну и Семка чемоданчик в руки и дай бог ноги, только уж в третью сторону - под арку и в парадное. Сам не чаял, как до Томкиной квартиры добрался. Даже не отдышался. Позвонил... А оттудова, из-за двери, и звон тебе, и грохот, и даже вой какой-то - так что хоть назад беги. Но там-то бабка с петухом. На что Семка толстошкурый, но и его эти столичные неприятности до сердца достали. Схватился он за него и подумал: - Это что же они все разом с ума посходили в ентой своей Москве? Куды ж это милиция смотрит? Но тут дверь распахнулась настежь, и какая-то сила буквально всосала его в квартиру, как пылесос тряпку.
Глава 13
ЗНАМЕНИТАЯ НЕЗНАКОМКА
Не в свои сани не садись
Пословица
Есть исторически узаконенные красавицы. Никому не придет в голову усомниться в красоте Венеры Милосской или Монны Лизы. Даже тем, кто знает о них понаслышке. Красота остальных спорна. Одним нравится Софи Лорэн, другим София Ротару... Генке "Саксофону", например, однажды понравилась девушка с обложки журнала "Советский экран". Смертельно. Как выяснилось, это была артистка Тамара Акулова. Вот так... Все бы еще ничего, но журнал-то был библиотечный, да к тому же аккуратно подшитый в стопку с другими номерами, где на обложках фотографии других артисток, а так же артистов. Как Генка изымал девушку своей мечты из этой блестящей кинокомпании - уже другая, довольно длинная история. Факт, что изъял. Ну и, естественно, повесил. На видное место. На то самое, где раньше висел цветной портрет самой Тамары Павловны. Так вот, "Саксофон" портрет снял, а обложку с мечтой повесил... Часа два потом Генка не мог глаз оторвать от прекрасного лица. А так как актриса, когда снималась, кокетливо посмотрела в аппарат, то получалось так, будто бы они пялились друг на друга, словно в "гляделки" играли. Тамара Павловна, пришедшая с работы, разрушила эту идиллию. Генка очнулся и, взглянув на мать, понял, что происходит, когда в мечты грубо врывается реальная жизнь. Говорят, есть такая примета, что когда окажешься между двумя женщинами с одинаковыми именами, это к счастью - загадывай желание. Врут! Очутившись между двух Тамар, Генка почувствовал себя неуютно. Тамаре Павловне Тамара Акулова как-то сразу не понравилась. Для порядка она тоже поглядела на нее. В упор. Минут пять глядела. А потом порвала обложку с кинокрасавицей на мелкие кусочки. Одним словом, на вкус и цвет товарищей нет. А тем более подруг... Однако нет правил без исключений. И надо же, чтобы это исключение пало именно и на без того смятенные головы Валерки и Юрки. Как гром с ясного неба. Хотя случилось это почти за месяц до майских гроз. Видно и вправду беда не приходит одна... Очень трудно писать о любви. Тем более о первой. А если она с одной стороны неразделенная, а с другой - одна на двоих, то и вовсе не знаешь с какого конца подступиться... Так что тут придется рассказывать, как Бог на душу положит, так как дальше излагать эту историю без Лики Волковой невозможно. Юрка и Валерка влюбились в нее одновременно, с первого взгляда и на всю жизнь. И было из-за чего. В тот момент, когда они впервые ее увидели, Лика вела прицельный огонь из рогатки по неприятному типу в шляпе. Да так метко, что после каждого выстрела эта шляпа слетала с него и падала на асфальт. Тип при этом вел себя странно: совсем не возмущался, он терпеливо раз за разом поднимал шляпу и сажа ч ее назад на голову. И все это происходило среди бела дня на людной улице. Прохожие спешили по своим делам, предоставляя странному типу самому разбираться со своими проблемами. И только Валерка с Юркой как остановились, так и застыли как вкопанные, не спуская глаз с новой Дианы. Поэтому они упустили момент, когда с типом произошла разительная перемена. После очередного удачного выстрела он, вместо того, чтобы поднять свою многострадальную шляпу, с криком: "Хулиганка! Держи ее!" - бросился за прекрасной обладательницей рогатки. Но тут Юрка не оплошал, моментально среагировав, он успел выставить ногу и... тип упал. Встал он слегка озадаченный, сразу было видно, что появление здесь двух поклонников хулиганки совсем не входило в его планы. - Вы-то откуда взялись?!
– спросил он, широко открыв голубые глаза. И тут Юрка с ужасом увидел, что вовсе это никакой не тип, а известный киноактер. Мгновенно измерив глубину своей ошибки, он изо всех сил дернул за рукав, готового сражаться до последнего вздоха, Валерку и поволок его за собой. Тот, ничего не поняв, пытался сопротивляться, но Юрка был сильнее и ему, хотя и с трудом, но все же удалось затащить друга за угол. Девочка, глядя им вслед, весело хохотала, размахивая рогаткой. И вот с тех пор образ прекрасной незнакомки никак не выветривался у друзей из буйных голов, острой иглой застрял в сердцах, и, можно сказать, круглосуточно стоял перед глазами. Правда, незнакомкой она оставалась номинально, так как на прошлой неделе в передаче "Кинопанорама" о ней рассказал кинорежиссер Эльдар Рязанов. Он назвал ее "восходящая звезда" и Юрка с Валеркой тяжело вздохнули каждый у своего телевизора. Да, положение было хуже некуда. Оставалось, разве что письма писать на киностудию детских и юношеских фильмов, где она сейчас снималась. Мол, дорогая Лика, я такой-то и такой-то категорически предлагаю начать дружить немедленно. Но с одной стороны не одни они такие умные, а с другой - это каким же дураком надо быть, чтобы писать такие письма. Короче, писем они так и не написали. И любовь их, вплоть до настоящего момента, оставалась неразделенной, безответной и безнадежной... И поэтому, когда Юркин двойник перекрыл Валерке все пути к отступлению, он сразу почему-то подумал: "Ну вот, с Ликой так и не познакомился! Если выберусь из этой карусели, первое что сделаю - найду и познакомлюсь..." Вроде, как обет дал... Дал-то он дал, только как тут его исполнишь, когда стоит перед тобой неведомо кто, хотя видом вылитый Юрка, и неизвестно чего требует?! И, как назло, кругом ни живой души. В другое время не протолкнуться: старухи по лавкам у подъездов сидят, лясы точат, а то и "козла" забивают, мелочь всякая пузатая щебечет - на резинках скачет или в песке возится, мамаши с колясками прогуливаются - а тут хоть шаром покати. То есть, значит, на помощь -о стороны рассчитывать не приходится. Только на свои силы. Как физические, так и умственные. Но с другой стороны, как тут на них надеяться, когда тебя в угол загнали и в безвыходное положение поставили. Или даже, скорее, посадили... Потому что Валерка, как сел на скамейку, так и сидел, отдышаться не мог. Да и, честно признаться, ноги не держали от страха. Гнулись. В коленях. А в остальных местах были как ватные. Но, надо отдать ему должное, он все это время изо всех сил старался собраться с духом. Правда, пока что его старания пропадали даром. Потому что этот, неведомо кто, с самого начала, как начал поговорками сыпать на чисто русском языке, так никак остановиться не мог. Что пугало Валерку почему-то особенно сильно. Поговорки все были, как на подбор, морально-этического содержания и после каждой Юркин двойник добавлял: "Не укради!" - с каким-то особенно укоризненным выражением. Как магическое заклинание. Когда он произнес "Не укради!" в десятый раз, Валерка, наконец, сообразил, что видимо, не случайно это. Судя по всему, у двойника что-то пропало и он эту пропажу каким-то образом связывает с ним, с Валеркой Ерохиным. Теперь бы еще уяснить: каким? - Ничего такого я не брал!
– выдавал из себя Валерка. Под словом "такого" он имел ввиду "инопланетного". Но настырный ЛжеЮрка продолжал талдычить: "Не укради!" - раз за разом, теперь уже не перемежая этого страстного призыва пословицами и поговорками. Может они у него иссякли, или он просто решил, взяв быка за рога, не отпускать. - Да что не укради-то?!
– взмолился Валерка.
– Хоть намекни какое оно? Нарисуй, что ли... Мольба, очевидно, дошла. Двойник замолчал, пошарил вокруг себя глазами и, подобрав с земли обломок кирпича, принялся что-то быстро чертить на асфальте. Валерка поначалу не знал, что ему делать, но потом заинтересовался, хотя в творчестве двойника ровным счетом ничего не понимал. Обломок кирпича с необыкновенной скоростью чиркал по асфальту и без того сложная конструкция обрастала все новыми дополнительными схемами развернутыми в нескольких плоскостях, а так же многоступенчатыми, замысловатыми формулами. Валерка глядел на них, как баран на новые ворота, и вдруг поймал себя на мысли: "Елки-палки, да это же, можно сказать, первый контакт с внеземной цивилизацией!.. И надо же, вступил в него не кто-нибудь, не академик какой-то, не политический деятель, не даже Юрка Соколов, который в их дружбе, надо сознаться, всегда играл первую скрипку, а он, Валерка Ерохин!.." Только вот понять бы: вступил или не вступил? Потому что контакт, как не крути, вещь двусторонняя. А он, честно говоря, в инопланетных чертежах ни уха, ни рыла... И тут Валерка подумал, что член-корреспондент каких-нибудь физико-математических наук на его месте все же был бы полезнее для отечественной науки. Но на нет и суда нет. За неимением гербовой, пишут на простой... Черт, заразил его этот двойник что ли?! Прямо пословицемания какая-то... Одним словом, своими силами надо выкручиваться!.. Валерка поднял с земли еще один обломок кирпича, благо микрорайон не так давно сдали в эксплуатацию, так что этого добра вокруг хватало, и начал все свои знания в точных науках вываливать на асфальт. - Что ж, - думал он при этом, - чем богаты, тем и рады... Мал золотник, да дорог...
– и еще почему-то: - Маленький, да удаленький... Двойник оторвался от своих рассчетов и уставился на Валеркину писанину широко открытыми серыми юркиными глазами. Тут было все: начиная от дважды два - четыре, кончая формулой этилового спирта. Валерка перевел дух и задумался, чего бы еще такого написать, как вдруг увидел, что в глубине арки появился невысокий человек в большой кепке и с чемоданчиком. Валерка обрадовался. - Один в поле не воин!
– подумал он.
– Одна голова хорошо, а две лучше! и бросился навстречу человеку. Двойник припустил следом. - Дяденька!
– закричал Валерка.
– Держи инопланетянина! От неожиданности незнакомец вздрогнул и начал размахивать руками, отбиваясь от прилипшего к нему Валерки. И даже по шее ему врезал. Но Валерка на удар не среагировал, так как вдруг увидел, что в арку не спеша вошла бабка Мотря. Вместе с петухом. Оказавшись между двух огней, Валерка в панике заметался. - Попался, как кур во щи!
– в тоске подумал он.
– Коготок увяз, всей птичке пропасть...
– он глянул в сторону двойника. Но реакция ЛжеЮрки на появление бабки Мотри была такой, как будто он был настоящим. При виде ее он застыл и глаза у него в страхе забегали. А когда петух налетел на человека в кепке и клюнул его в крепкий затылок, Юркин двойник и вовсе скис. - А может никакой он не двойник!
– подумал Валерка.
– Просто воздействовали на него электричеством, воздействовали и вот - добили: через стены ходить стал и поговорками разговаривать... А когда он это подумал, то сразу испугался - мать честная, так ведь и у меня в голове сплошные поговорки: "У семи нянек дитя без глазу", "Семь одежек и все без застежек", "Без окон, без дверей - полна горница людей". Ну вот, теперь уже и загадки начались... Так они уже давно начались, как только Юрка ему про бабку Мотрю выложил. И еще какие. Одна другой загадочнее... Интересно, а я могу через стены ходить? Или только Юрка? Вот бы здорово было!.. Или, скажем, раз и в школе!
– Валерка попробовал сосредоточиться. Напрягся изо всех сил... Глаза зажмурил... но в школе не оказался. И даже с места не сдвинулся. - Нет, этого еще пока не могу!
– с сожалением подумал он. Но тут бабка, как будто мысли его подслушала, впрочем, может и подслушала, с нее станется, но как бы там ни было, допытываться начала, чего это они с Юркой не в школе? Ну тут двойник как припустил! Со всех ног. И Валерка тоже, только в другую сторону. Бежал и думал: "Нет, все-таки он, наверное, настоящий!"
Глава 14
ИСТОРИЯ С ГЕОГРАФИЕЙ
Есть много в мире, друг Горацио, что недоступно нашим мудрецам
В. Шекспир. "Гамлет"
Юрка еще глазами не перестал хлопать, глядя на Валеркину родинку, как в класс вбежал запыхавшийся учитель географии Дмитрий Юрьевич. - Представляете, метро встало! Говорят на линии утечка!
– сообщил он с порога.
– Странные дела творятся, не заметили? - Заметили?
– пробурчал Юрка. Дмитрий Юрьевич обожал монологи, поэтому на эту реплику внимания не обратил. - Как вам нравятся грозы?
– продолжал он.
– Явление, с одной стороны, природное, но ежели в нем начинают наблюдаться подобные анамалии, невольно задумываешься: а все ли в порядке в этой самой природе? Как только человек перестал ждать от нее милостей, и ей, родимой, на милость рассчитывать не приходится. Она свое по-старинке гнет, а мы свое. На основании последних научных данных. И долго ли еще так будет продолжаться - неизвестно! Мне иногда кажется, что Конан Дойль был прав: наша Земля - это большое животное, которое пасется в просторах Космоса. Его профессор Челенджер заставил ее вскрикнуть. В порядке научного эксперимента. То есть, чтобы доказать, что она живая. Бурил он ее, бедную, до тех пор, пока не задел какой-то нерв, вот она и завопила... У этого ненормального сегодня много последователей. Чего только с нашей Землей не выделывают... Видели, как слепни корову жалят? Она стоит, сено жует и только кожей подергивает, пока один какой-нибудь, особенно прыткий, не вгрызется поглубже... Тут она хвостом - бах! ... И нету. Мокрое пятно. Вот так и Земля когда-нибудь стряхнет нас с себя и пятна не останется. Хотя возможно, что и мы ее еще раньше... вместе с собой... И тоже следа не останется...
– Дмитрий Юрьевич вздохнул и задумался. Класс молча ожидал продолжения. Монологи Дмитрия Юрьевича в школе любили. Хотя, на первый взгляд, они носили отвлеченный характер и не имели к предмету, который, по его выражению, он "имел честь преподавать", никакого отношения, тем не менее слушали его всегда с интересом, так как мысли он высказывал странные и неожиданные. Впрочем, как и все, что он делал... Например, свой первый урок в Юркином классе Дмитрий Юрьевич начал с того, что зачитал ребятам сцену из фонвизинского "Недоросля", где мамаша Митрофанушки утверждала, что география - это наука для почтальонов. И тут же всем предложил стать почтальонами и заняться доставкой писем в разные концы света. Все, естественно, согласились. Кто ж откажется вместо урока в игру поиграть? Но, оказалось, что быть почтальоном не так-то просто: нужно выучить не только географию, но и язык, и обычаи, и нравы той страны, в которой ты разносишь письма. Дмитрий Юрьевич утверждал, что почтальон должен очень много знать, а уметь еще больше. По его словам выходило, что настоящие почтальоны, доставляя почту, сражаются с дикими животными, с риском для жизни преодолевают пороги горных рек, крутые перевалы, непроходимые лесные чащи, переходят пустыни и мчат в тундре на собаках, перенося стужу и холод, оказывают первую помощь и выручают из беды всех пострадавших, отражают нападения бандитов и ухаживают за детьми - одним словом, всего и не перечислишь. Кроме этого, они прекрасно танцуют народные танцы, поют песни и читают стихи... Сам Дмитрий Юрьевич все это проделывал так лихо, как будто всю жизнь прожил в стране, о которой рассказывал. - Путешествовать можно, - утверждал он, - не выходя из дому. Мысль - самый совершенный вид транспорта. Когда-нибудь человек оседлает эту силу и тогда... Однажды Дмитрий Юрьевич целый урок рассказывал о том времени, когда человек сможет перемещаться в пространстве одной только силой мысли. В его рассказе было столько ярких подробностей, что можно было подумать, что он только вчера вернулся из этого времени. Впрочем, и о прошлом он рассказывал столь же уверенно. - Наши с вам предки, - с этих слов обычно начинался его рассказ о прошлом, - отражая нападение Степи, так они называли племена хазар, примерно в шестом веке начали создавать постоянные дружины. Тогда, чтобы стать воином нужно было пройти суровое испытание: юношу отводили за три дня пути от лагеря, а он должен был незаметно вернуться назад, обойдя все секреты, заслоны и дозоры. А не допустить его назад в лагерь старалась вся дружина. Вы представляете какими качествами нужно было обладать, чтобы пройти это испытание? Вся юность молодых воинов проходила в непрерывной тренировке. Они бегали, привязав к ногам тяжелые камни. По десять-двенадцать часов ежедневно. Воеводы и старые воины учили их сражаться двумя мечами, поэтому левая рука у них действовала не хуже, чем правая. Их так и называли двурукие воины. Однажды отряд из двухсот таких воинов под командой воеводы дошел до самой Византии и завоевал Константинополь. И никто не смог их остановить, настолько это была непреодолимая сила, двести человек сражаются, как один организм. Очевидно, оттуда и пошли легенды о многоруком чудовище... Дмитрий Юрьевич еще долго рассказывал об этом удивительном походе, о жизни двуруких воинов, о первых росских поселениях. После этого урока ошеломленный Витька Павлов высказал предположение, что у географа дома есть своя машина времени и он по ночам, а так же по выходным, отправляется на ней то в прошлое, то в будущее. Несмотря на свою фантастичность, эта идея нашла многих приверженцев, которые под тем или иным предлогом старались попасть к Дмитрию Юрьевичу домой, чтобы своими глазами удостовериться в существовании загадочной машины. Те, кому это удавалось, никакой машины в квартире географа конечно же не обнаружили, но от своей идеи не отказались. Самый ярый ее приверженец, можно даже сказать создатель, Витька Павлов, говорил, что во-первых, машина может быть и компактной, а во-вторых, в квартире Дмитрия Юрьевича, возможно, имеется потайная комната, например, за одним из стеллажей с книгами, занимавших почти все стены. Он сам видел такую в одном детективном фильме, название которого, к сожалению, не запомнил. С Витькой соглашались и он старался вовсю, придумывая все новые доказательства существования "машины времени"... Поэтому теперь, когда Дмитрий Юрьевич заговорил о судьбе Земли, ребята затаили дыхание. Кому, как не обладателю "машины времени", знать будущее! А, согласитесь, каждому хочется в него заглянуть. Хотя бы одним глазком. Но рассказа не последовало, так как вдруг встал со своего места Валерка Ерохин и, подойдя к географу, каким-то незнакомым голосом спросил: - Не могли бы вы поподробнее остановиться на природной сущности вашей планеты? Кто такой Конан Дойль? Есть ли возможность познакомиться с профессором Челенджером? Проверена ли досконально его гипотеза о том, что ваша Земля живое существо или опыт с бурением послужил единственным доказательством? Дмитрий Юрьевич опешил. Между тем Валерка как ни в чем не бывало продолжал: - Что касается утечки, должен принести наши извинения, к сожалению, у нас не было другого выхода... - У кого это у вас?
– наконец опомнился Дмитрий Юрьевич. - У нас!
– повторил Валерка.
– Коэффициент подобия... Энергия преобразования... При последних словах Юрка вскочил со своего места и понимающе сказал: "Ага!" - Это все очень странно, Ерохин...
– Дмитрий Юрьевич внимательно оглядел Валерку.
– И сам ты какой-то странный... Ты здоров? - Самочувствие в пределах нормы!
– Валерка дернулся. - Странно...
– повторил географ.
– Ты мог конечно прочитать не все романы Конан Дойля, но то что ты не знаешь автора Шерлока Холмса, - Дмитрий Юрьевич развел руками, - этого я не ожидал. - Я вообще ничего еще у вас не знаю!
– провещал Валерка и встал в какую-то замысловатую и крайне неудобную позу.
– Предлагаю обменяться информацией... - Что же ты можешь предложить в обмен, Ерохин?
– усмехнувшись, спросил Дмитрий Юрьевич. - Любую информацию, не входящую в список закрытой для цивилизаций типа "ОуЗет"!
– без запинки отчеканил Валерка и встал в еще более замысловатую позу. - А Бермудский треугольник закрытая информация или открытая?
– в восторге завопил Витька Павлов.- Может ты, Ерохин, нам Америку заново откроешь через окно в Европу? В классе захихикали. Валерка, не обращая внимания на смех, не шевелясь стоял в нелепой позе. - Очевидно, энергии все же не хватило!
– пронеслось у Юрки в мозгу.- Несет невесть что и перекорежило его, глядеть страшно... Хорошо хоть живой! Могло ведь и хуже быть...
– при этой мысли Юрка опять покрылся холодным потом. - Дмитрий Юрьевич!
– он подошел к неподвижному Валерке и попытался его разогнуть.
– Вы не обращайте внимания. Это на него влияют...
– Дурное влияние улицы!
– подсказал неугомонный Витька Павлов. - Засохни!
– Юрка отмахнулся от него, как от надоедливой мухи.
– Видите, нехорошо ему! Энергии не хватило! - Острый дефицит!
– не разжимая губ, откуда-то изнутри произнес Валерка. Отсутствие связи... Исчезновение объекта... Преобразователь... Последний резерв... Вернуть объект...вернуть...вернуть...
– и замолк. - Ерохин!
– окликнул его Дмитрий Юрьевич.
– Что с тобой? Валерка, не меняя позы, молчал. - Валерка!
– Юрка схватил его за плечо. Оно было неподвижное и холодное, как мрамор. - Что происходит?
– сурово спросил Дмитрий Юрьевич.
– По-моему, это неудачная шутка... - Это не шутка!
– чуть не плача, воскликнул Юрка.
– Я вам сейчас все объясню... Это бабка Мотря и петух виноваты. При этих словах Валерка судорожно дернулся и вновь застыл. - Вот видите!
– обрадовался Юрка. - Вижу!
– хмуро сказал Юрий Дмитриевич.
– Хотя к чему весь этот цирк понять не могу... - Да не цирк это!
– в отчаянии завопил Юрка и, встав на цыпочки, что-то горячо зашептал на ухо Дмитрию Юрьевичу. Витька Павлов, подобравшись к ним почти вплотную, навострил уши, но его любопытство осталось неудовлетворенным, так как кроме обрывков фраз, в которых разобрал только "резидент-инспектор" и "неудачный эксперимент", он ничего не услышал. Дмитрий же Юрьевич, пока Юрка шептал, слушал его внимательно, а когда он закончил, недоверчиво покрутил головой, глядя то на Юрку, то на неподвижного Валерку. - И ты считаешь, - наконец вымолвил он, - что я должен в это поверить? Первое апреля, между прочим, давно прошло... Юрка разочарованно посмотрел на любимого учителя. От кого-от кого, но от Дмитрия Юрьевич он не ждал такой реакции. И это тот самый человек, который с таким жаром излагал подробности о перемещениях в пространстве силою мысли и о походах двуруких воинов?.. Дмитрий Юрьевич, как будто подслушав его внутренний монолог, смутился. - Понимаешь, Соколов, - он снял очки и нервно начал протирать носовым платком, - я не утверждаю, что ты все это придумал, но может ведь и так статься, что и тебя самого, некоторым образом, ввели в заблуждение... после этих слов Дмитрий Юрьевич решительным движением водрузил очки на нос и громко приказал: - А ну-ка, Ерохин, отомри немедленно! Реакция Валерки была неожиданной. Он исчез. Как и не было.
Глава 15
ЗДРАВСТВУЙТЕ, Я ВАШ ДЯДЯ
Дорки, наподорки, красная печать, назад не ворочать!
Детская присказка
Семка потом и вспомнить не мог, как его от земли оторвало и понесло. Поначалу не спеша, как космонавтов, которых по телевизору показывают. Кружатся они, как листья на ветру, и с теми, что на Земле, беседуют. Однако, Семка молча летел, хотя и с открытым ртом. Как его в квартиру втянуло, от удивления он его открыл, а вот теперь закрыть никак не удавалось. Рядом же чего только не летало: и миски тебе, и кастрюли, утюг с подставкой, шапки, обувь, шуба лисья и даже приемник с проигрывателем. Одним словом, успевай уворачиваться. Семка и так, и сяк вертелся, как уж на сковородке, но не углядел все-таки. Налетело на него с размаху что-то мягкое и залаяло. Семка оглянулся и обомлел: мать честная, лает, а с виду - заяц! В другое какое время может и принял его Хмырь за недоразумение. Игру природы. А тут, когда такая свистопляска, иначе и не подумаешь, как нечистый! А потом и вовсе несусветное началось: из другой комнаты пацан вылетел, не иначе, как Томкин. Летит, вокруг своей оси крутится, а сам норовит это заячье недоразумение за уши поймать. А на роже бутерброд налип. За ним сама Томка пронеслась. Верхом на стуле... Тут Семка сразу почему-то Упырева Тятьку вспомнил. Уж на что пакостный мужичонка был, а до такого бесстыдства не доходил. Добро бы это в Горелой Тиши происходило, там каждая вторая - ведьма, а тут же, как-никак, столица. Да неужто нечистая сила по Москве так запросто среди бела дня летает? А с другой стороны, когда же ей летать? По ночам люди кругом. Соседи. А сейчас все по работам разбрелись. Летай в свое удовольствие. Всей семьей. - Однако, я-то чего разлетался?
– с неодобрением подумал Хмырь.
– С какой такой радости? За Хмырями эдакой резвости даже в Горелой Тиши не наблюдалось. Другое дело Лешаки. С тех станется. Это как Бог свят. - Не зазря Томка ихнего семени, - решил Хмырь, - ох, не зазря. Это надо же, заяц, как пес какой, прости Господи, гавкает... Так думал Семка, а его все быстрее по квартире несло и таким же макаром в ванную комнату затянуло, а там уж испуганной мордой в зеркало как ткнуло и тут же в замоченное белье с размаху шваркнуло. С головой. Хорошо хоть воздуха в запас глотнуть успел. Ну, полежал он, полежал под тем бельем, но дышать-то нужно. "А, -
– гаркнула она. Семку, как домкратом, подняло и по стойке "смирно" поставило. - Ну вот, стало быть, и я!
– прохрипел он, отплевываясь.
– Сколько лет, сколько зим... - Хмырь?!
– узнала его Томка.
– Здрасте-пожалуйста! Тебя-то какая нелегкая занесла?! - Да вот уж сам не рад!
– откровенно сознался Семка. - Дай, думаю, приеду, а теперь думаю, чего мне дома не сиделось... - Действительно!
– поддержала его Томка.
– Мало тут всяких неорганизованных по магазинам шастают, в автобус не пробиться, только Хмырей не хватало... - Так не с пустыми же руками!
– хитро мигнул Семка и вдруг спохватился: - Елки-моталки, деньги-то намокнут! Томка так и расхохоталась во все горло, мол, какие у Хмыря деньги, слезы... А Семка между тем, не долго думая, одним махом белье с себя в ванну назад стряхнул и ну от мокрого пояса сторублевки отстегивать. При виде растущей пачки, Томка присвистнула. - Банк грабанули, дядечка?!
– потеплевшим голосом спросила она. - Тоже выдумала, - рассердился мокрый Хмырь, - чем лясы точить, лучше бы из воды меня выпустила. Стоять зябко. Томка засуетилась. Тут же был разыскан Хмырев чемоданчик. А Семка пока из ванны выбрался и, все с себя скинув, махровым полотенцем вытерся. Насухо. Потом в белье запасное переоделся, а сверху Генкин спортивный костюм натянул. Все хорошо, только деньги девать некуда. Не под мышкой же их носить. Но Семка устроился, всю пачку двумя большими прищепками защепил и, связав их шпагатом, на шею повесил. Пусть повисят, пока штаны просохнут. Небось, на виду целее будут, а с другой стороны Томка с пацаном полюбуются. Кому ж неохота перед столичными родичами своей удачей козырнуть?.. Но и ему, однако, чего по его приходе в доме творилось, любопытно. Вокруг, куда не глянь, разгром. А спросить не с руки. И все же не удержался - спросил: - Чего это вы разлетались с утра пораньше? Прямо Аэрофлот на дому... Томка в ответ промолчала, только на пацана своего зыркнула. Как ожгла. Но тот ничего, не сморгнул, - сразу видать - Пашкин корень. Глаза свои лешачьи выкатил и длинноухого к себе покрепче прижал, а тот опять тявкать начал. Так они друг на дружку глазами сверкали, пока Томка не плюнула и в другую комнату не отправилась. Семка, тот, от нечего делать, за ней пошагал. Через всю квартиру. А она шла, шла, да над какой-то банкой и присела. Банка, как банка, только светится. А свет такой тревожный, как у "скорой помощи", хотя гораздо красивее. Разноцветный. И сирена не бибикает. Томка между тем руку осторожно протянула и пальцем эту банку потрогала. И тут же сама вся засветилась, а из глаз даже искры посыпались. От неожиданности Семка на пол сел. "Ничего себе баночка, - подумал он. Интересно в магазине такие продают или с рук где достала? И на что она нужна такая? Может это прибор какой медицинский? Редкий! Ему бы радикулит полечить в самый раз... Авось сгодится. Или может для других каких целей"... Тут у Семки как-то сразу из головы вон то, за чем он сюда прикатил. Банка одним духом все это излишество вытеснила. Так в душу запала. Что-то в ней было такое... - Только не уступит она ее, холера...
– зная Томкин сквалыжный характер, с тоской подумал Хмырь.
– Али цену загнет на радостях, никаких денег на хватит... А тут еще пацан с зайцем притопал. - Чтой-то они все с живностью ходют?
– вспомнив бабку с петухом, подумал Семка.
– И живность все какая-то ненормальная. Хулиганистая... - Ты где это взял?
– между тем спросила у пацана Томка, продолжая метать молнии из глаз. Пацан опять не ответил, а в свою очередь над банкой наклонился и толкнул ее, только уже посильнее... В тот же момент его к другой стенке отнесло. Вместе с зайцем. - Так его!
– радостно подумал Семка.
– Неча чужое лапать!
– впопыхах он уж о банке, как о своей думал. - Продай!
– хриплым от волнения голосом предложил он Томке. И замер, ожидая ее решения. Томка с удивлением уставилась на него. - Да хоть задаром бери, - внезапно выпалила она, - только условие мое такое: чего хочешь делай, а чтоб ни тебя, ни энтой заразы и духу в доме не было! Не веря своему счастью, Хмырь осторожно приблизился к банке и ласково, чуть касаясь, поднял ее. На удивление банка на Семкино прикосновение внешне никак не среагировала, но зато внутри у него разлилось такое тепло, как будто был он не в разгромленной московской квартире, а на берегу моря, где большое июльское солнце прожаривало его насквозь ультрафиолетовыми лучами. С большими предосторожностями, как новорожденного, перенес Хмырь банку к своему чемоданчику, где бережно уложил ее на самое дно, заботливо укутав в толстый свитер из козьей шерсти. Потом к костюму кинулся. И тут чудо. Костюм-то сухой абсолютно и, кроме всего, выутюжен. А на брюках стрелки. Но у Семки к тому времени удивляться сил не было. Так что костюм он надел, деньги по карманам рассовал, чемоданчик под мышку - и только его и видели. Даже не попрощался. Пока Томка не опомнилась. Дверь распахнул и со всех ног по лестнице вниз бросился. А в раскрытую дверь вслед ему несся заячий заливистый лай...
Глава 16
ИГРА БЕЗ ПРАВИЛ
И звезда с звездою говорит...
М. Ю. Лермонтов
Валерка бежал сломя голову, не разбирая дороги. Так что даже не заметил, как в лесу очутился. Ноги сами принесли. Только, надо сказать, это был не совсем лес, а "зона отдыха" района, поэтому находился он недалеко, прямо через дорогу от дома. Поэтому не удивительно, что Валерка туда подался; честно говоря, и бежать-то больше было некуда. А тут какой-никакой, а все же лес, хоть не густой, а спрятаться в крайнем случае на какое-то время можно. Короче, так или иначе, а опомнился Валерка в лесу. Тут наконец отдышался. Воздух способствовал. После трехнедельных дождей земля размокла и теперь прошлогодняя листва, густым ковром пружинящая под ногами, просыхая, одуряюще пахла осенью. Повсюду, как по команде, поднялись стройные ряды ландышей и тоже пахли вовсю, но только уже весной. Одним словом, благодать. Дыши - не хочу. Всей грудью. Кругом тишина. Погони не видать. Самое время дух перевести и мозгами пораскинуть, чего дальше-то делать. Валерка так и поступил: воздуху побольше в легкие набрал и с мыслями собираться начал. Сначала все по порядку вспомнил с чего началось: как Юрка ему историю с бабкой Мотрей изложил и как ему потом мысль про петуха в голову пришла, что не простой это петух, а к нам с заданием засланный, и про лифт, и снова про бабку... И как все он это вспомнил, то прежде чем свои дальнейшие действия намечать, ну и ну, подумал. Впрочем, ничего удивительного, на его месте любой бы так подумал... И тут Валерка вдруг вспомнил, как сам себе поклялся, что если из этой передряги выкарабкается, то обязательно с Ликой Волковой познакомится. Точной уверенности, что он из нее уже выбрался, у Валерки пока еще не было, но передышка была налицо, так что он все остальные мысли в сторону отставил и начал о Лике думать... И только успел он ее себе мысленно представить, как она тут как тут очутилась. Идет, как ни в чем не бывало, между деревьями. И ландыши собирает. Валерка глазам своим не поверил, хотя за сегодняшнее утро ко всяким чудесам слегка попривык. Однако, ущипнул себя покрепче, потом глаза закрыл и снова открыл. Но Лика исчезать не собиралась, а, наоборот, подходила все ближе... Валерка, стоя за толстым ясенем, соображал, как же это все произошло? Соображал-соображал и, грешным делом, всю вину на себя свалил. Вот, оказывается, что с ним вытворили. Надо же какая сила... Интересно только, управляемая она или же нет... Во всяком случае, теперь ему, Валерке Ерохину, прежде чем подумать о чем-то или о ком-то, нужно крепко подумать: думать об этом или не думать... А то глазом моргнуть не успееешь, и как в сказке - "Стань передо мной, как лист перед травой"...
– оно и явится... Невесть что! Неровен час, такое удумаешь, что потом три пожарных команды с милицией и "скорой помощью" не расхлебают. Только успевай звони 01, 02, 03. Как только Валерка это сообразил, он тут же все лишние мысли из головы постарался выкинуть и думать о чем-нибудь безопасном и нейтральном. Но думать все равно у него получилось только о Лике, а поскольку она уже все равно была тут, то Валерка подумал, что думая о ней, он уже ничего страшного больше не сотворит. А Лика, между тем, совсем близко подошла и к тому же ясеню, за которым Валерка притаился, прислонилась, только с другой стороны. Вроде, самое время клятву вспомнить и начать знакомиться. Валерка вздохнул для храбрости поглубже и решился, он уже даже шаг вперед сделал, но в последний момент засомневался. Еще неизвестно, как она к своему перемещению в лес отнеслась, а тут вдруг он, как снег на голову. Того и гляди, с перепугу на весь район завизжит. Доказывай потом, что во всем инопланетяне виноваты. Кто тебе поверит. Он бы и сам не поверил. Так что, подумал он, только визгу сейчас не хватало... Вообще-то обычно Валерка на женский визг ноль внимания, фунт презрения, на то они и девчонки, чтобы визжать. Но одно дело одноклассницы или, скажем, соседка по двору, а тут "восходящая звезда", как никак... "Интересно, подумалось ему вдруг, - а как "звезды"-то визжат? Пусть даже восходящие? Может стоит попробовать? А то когда еще такой случай представится?.." Но, нужно отдать нашему герою должное, он эти нахальные мысли тут же от себя гнать начал. И прогнал. Тем не менее, нужно было на что-то решаться. Не прятаться же как дураку за деревом до второго пришествия. И Валерка слегка кашлянул... Раз, другой и замер в ожидании... Не прошло и мгновения, как из-за ствола высунулась Лика. Лицо у нее было какое угодно, только не испуганное. О визге не могло быть и речи. Это обстоятельство очень обрадовало Валерку: - Я в ней не ошибся, - подумал он. - Привет, - сказала Лика.
– Ты откуда здесь взялся? Вот те раз, подумал Валерка, я откуда взялся, а сама-то она знает, где сейчас находится и как сюда попала... Но спрашивать об этом он не стал, а вместо этого, смутившись, еле выдавил из себя: - Живу я тут... - А-а...
– Лика насмешливо оглядела его с ног до головы.
– Прямо тут в лесу и живешь? - Нет!
– Валерка растерялся.
– Не совсем. Рядом... - В болоте?
– продолжала допытываться Лика. Валерка разозлился. Если бы это какая-нибудь другая девчонка была, из класса, например, или из двора, хотя бы и Ленка Косачева, которая признанная красавица на все пятые классы, он бы ей так ответил, на всю жизнь бы запомнила. А тут все-таки "звезда"... Но он все равно разозлился, потому что пусть ты даже трижды "звезда", а воображать тут нечего..." Тоже мне: девочка-балетница, воображуля, сплетница...", - подумал он, а вслух как можно ехиднее заметил: - Между прочим, тут никакого болота нет!
– но тут же опомнился и, поменяв тон, добавил, - Зато озеро есть. Хочешь покажу? Там и лодки напрокат выдают. По паспорту. Но мне и так дают. Там у меня начальник знакомый. Дядя Кеша... Хочешь покататься?!
– неожиданно для самого себя предложил он. И испуганно уставился на Лику. Но Лика, вопреки ожиданиям, не заставила себя долго упрашивать. - Хочу!
– радостно согласилась она.
– А можно мне сесть на весла? Я, честное слово, умею грести. Меня специально учили, для одной картины, я там внучку рыбака играла. Мы в Одессе снимали!
– затараторила она. Это упоминание о "звездной" жизни несколько подпортило впечатление от быстрого согласия Лики, но во всем остальном она вела себя настолько, как выразился бы Юрка, не по-девчоночьи, что Валерка тут же простил ей это невольное хвастовство. Помедлив минутку для солидности, он сказал: - Можно! Думаю, дядя Кеша возражать не будет...
– а про себя подумал, что все-таки она "свой парень", хотя и "звезда". А Лика, между тем, уже схватила его за руку и, нетерпеливо теребя ее, продолжала тараторить: - Пойдем! Ну, где же твое озеро? Давай быстрее, а то меня каждую минуту хватиться могут! - Это точно!
– подумал Валерка.
– Хватятся, как пить дать, хватятся! Если уже не хватились! Интересно, что она делала, когда я ее сюда выдернул? Представляю себе что было, если она прямо у всех на глазах исчезла... Валерка и в самом деле, представив себе это, помотал головой. И тут же, очевидно от сотрясения, тревожные мысли стали приходить одна за другой. А как же ее назад отправлять? Знать бы как это делается? Заклинание какое-то может нужно произнести или просто сосредоточиться? Ну и морока с этими инопланетянами. Все у них не как у людей...
– и тут Валерка вдруг вспомнил, как Юрке отец однажды привез замечательную игру, в которой все было исключительно хорошо, кроме одной мелочи: правила как в нее играть были очень красиво отпечатаны на японском языке. Целый месяц прошел пока удалось найти переводчика и узнать в чем дело. Так и тут: дали человеку способность, а как ею пользоваться не объяснили. - Да, - подумал Валерка, - тут переводчика и за сто лет не сыщешь, это тебе не японский. А что делать? И, главное, как Лике объяснить, что с ней произошло!
– он поглядел на готовую нестись со всех ног Лику и, в который раз за свою короткую жизнь, пришел к горькому выводу, что женщины все-таки очень легкомысленны. Ее зашвырнуло черт знает куда, а ей хоть бы хны. Готова бежать на лодке кататься с первым встречным. Хотя никакой я не "первый встречный"!
– подумал он.
– Но что же все-таки делать?
– и тут просто масса наразрешимых проблем выстроилась перед его внутренним взором. С мужеством отчаянья он решил разрубить этот "гордиев узел" одним ударом. - Я тебе должен все объяснить!
– выпалил он, удерживая Лику за руку.
– Тут не все так просто... - А чего объяснять?
– удивилась Лика.
– А!
– понимающе покачала она головой.
– Нет тут никакого озера. Ты все наврал?! - Ничего я не наврал!
– обиделся Валерка.
– Просто инопланетян поналетало к нам полный дом!
– и Валерка, захлебываясь, единым духом выложил Лике все, стараясь придерживаться хронологии событий и ничего не пропускать. Поначалу Лика глядела на него недоверчиво, особенно смущало ее то обстоятельство, что Валерка в своем рассказе то и дело употреблял пословицы и поговорки: "Не мала баба хлопоту, да купила порося", "Баба с возу - кобыле легче", "Главное прокукарекать, а там хоть не рассветай", "Курам на смех", "Индюк думал, да в суп попал", "Как с козла молока", "Что кому, а курке просо", "Яйца курицу не учат!", и наконец "Курица не птица, баба не человек" - так я сыпались у него с языка. Но, по мере того, как его рассказ обрастал новыми подробностями, она сама не заметила, как заслушалась и поверила всему рассказанному от первого до последнего слова. Несмотря на пословицы. - Я с вами!
– сказала она, после того, как Валерка закончил свой рассказ словами: "Только, чур, никому ни слова. "Слово - серебро, молчание золото!" - и протянула ему руку. В полном восторге Валерка схватил ее и, уже не в силах сдерживать чувств, выпалил: - Один за всех! - И все за одного!
– как эхо отозвалась Лика. В этот торжественный момент между деревьями показался бегущий, Валерка узнал его сразу - это был тот самый человечек в большой кепке, которого совсем недавно клюнул Бульон. Он бежал так, как будто за ним гнались. - Прячься!
– приказал Валерка, толкая Лику за дерево.
– Сейчас ты их увидишь! Человечек, прижимая к себе чемоданчик, пронесся мимо. - Вот нечистая сила!
– почему-то подумал Валерка и тут же пожалел об этом. Потому что между деревьев показались они... Мать честная, что это было за зрелище... - Неужели это опять я?!
– в ужасе подумал Валерка. Накаркал! Вот не было печали, да черти накачали... Только чертей тут не хватало...
Глава 17
ВОЗВРАЩЕНИЕ
...Сюда я больше не ездок...
А. С. Грибоедов
Семка впопыхах как во двор выскочил, так и дальше собрался, но вдруг про петуха с бабкой вспомнил и глазами вокруг себя шарить начал. Но их, слава Богу, чтоб им пусто было, нигде не видать. И на том спасибо. Ну тут Хмырь и вовсе духом воспрял и тем же путем под арку, и к остановке направился. А автобуса, как назло, все нет и нет. У Семки же от радости зуд внутри, ноги на месте не стоят, тем более вон же оно метро, отсюда видно. Напрямик, через лесок в низинке, рукой подать... Лесок, видать, завалященький. Ну, Семка и не выдержал, припустил... Он его в два счета проскочил и с разбегу прямо на пригорок выбежал. Глянул вниз и глазам не поверил - Горелая Тишь. Вся, как есть. Он-то уж думал после паводка, что навсегда от нее избавился. АН нет. Ишь, где его достала. Стоит. Как ни в чем ни бывало. Будто испокон веку здесь находилась. - Это как же ее, холеру ясную, сюды занесло?
– подумал было Хмырь и тут же решил: - С нее станется. И не такие штуки выделывала, ежели припомнить... На всякий случай Семка подольше поглядел: а вдруг не она?! Она! Как новенькая. И даже изба его на краю прилепилась, как будто и не сносило ее никуда. "Ей-то откудова здесь взяться?! Вот непутевая, подумал Семка, - понравилось ей, значит, с места на место шлендрать..." Тут у Семки в голове окончательно все перемешалось и вовсе несусветное полезло, стоял как вкопанный и сообразить не мог - то ли ему себя крестом осенить, то ли со всех ног деру давать, куда глаза глядят... Стоял, думал, так и сяк прикидывал, а тут на него из лесу нечисть разная со всех сторон полезла. Такое и в кошмарном сне не приснится. Один другого краше. Уж чего Семка в своей жизни в Горелой Тиши навидался, но такого не приходилось. На что Упырев Тятька был страшон, но в этой толпе и он за красавца бы сошел. Потому в ней ни одного по-настоящему человеческого лица не было: у кого рыло с клыками, у кого клюв, а у одного с мордой как у кота и вовсе на голове рога. Окружили они Семку со всех сторон и, видимо, принимая его за своего, начали вопросы разные задавать. Надо сказать, странные вопросы: "Когда перерыв?", "Кто им выдаст талоны?", "Скоро ли их повезут назад в город?". Хмырь только успевал от одного к другому поворачиваться и глазами хлопать. Увидев, что от него проку в разговоре, как от памятника, они от него понемногу отстали и друг с другом разговоры завели. А Хмырь тут же стоял, как вкопанный, но вот что странно, хотя и по-русски, вроде, нечисть про меж собой разговаривала, а ни одного слова Семка понять не мог. Хоть убей. Ум за разум зашел. Мыслей в голове ни одной. Как ни искал. Гуд стоит, а мыслей - ни-ни... Одна каша, которую в одиночку нипочем не расхлебать... Хотел все же Семка на всякий случай крест махнуть, авось поможет. Чем черт не шутит! Рука не поднимается. А нечисть, между тем, поогляделась маленько и в Горелую Тишь направилась. И там по избам живо разбрелась и обживаться начала. По-хозяйски, основательно... Семка же, стоя на пригорке все это терпел, потому, ежели честно, страшно было. Только, как до его избы добрались, из него испуг разом весь выскочил, как рукой сняло. Что ж он родную избу в обиду даст?! К тому же там и добра навалом. Свое, не чужое! Одним духом в мозгах все на свои места встало. Семка вокруг огляделся, чего бы в руки взять? Не с пустыми же в драку лезть. С детства не имел он такой привычки. Это у них, надо сказать, семейное. Испокон веку Хмыри, ежели вокруг кулаки замелькали, норовили жердину из забора выворотить. Так оно спокойнее. И тут Семка не стал изменять семейным традициям, березку поваленную углядел и запасся... "Что ж, - подумал, - ежели ты нечисть, то на тебя кола не сыскать? Ошибаешься!" А, между тем, в Горелой Тиши вот что происходило: возле Хмыревой избы нечисть слегка замешкалась. Чего-то у нее с избой не заладилось. "Ага, - злорадно подумал Семка, - не все коту масленица. Хоча ты и нечисть, а, видать, и в твоем паскудном деле не все гладко выходит. Нашла коса на камень!" А пока он вот так злорадствовал, нечисть туда-сюда бегала, веревки какие-то между изб тянула, друг на дружку в голос орала - а все ни в какую, ни "тпру", ни "ну"... Помучались они так впустую минут пятнадцать и дальше бы наверное возились, как вдруг один, с виду человек как человек, но судя по голосу - главный у них, как завопит, так что даже Семка на своем пригорке его услышал и озверел. - Раз с ней ничего не выходит, - вопил главный, размахивая туго набитым портфелем, - сноси к чертовой матери! Времени нет! Чего они с ней сотворить хотели, Бог их разберет. На то она и нечисть, что в ее делах сам черт ногу сломит, однако, чем-то Хмырева изба им поперек горла стала. И с краю стоит, думал Семка, наливаясь злостью, и на отшибе, и виду в ней никакого - а этот с портфелем в одну душу: убрать ее, потому при ней ничего не выйдет... - Это хорошо, ежели не вышло б, - подумал Хмырь. А вдруг выйдет и избу снесут впопыхах, она хоча и приладилась с места на место егозить, однако другой же у него нет. Вот кабы за нее какого отступного отвалили... Только с кого его стребуешь? С нечисти? Ну да, догонют и еще дадут... Но тут Семка увидал, что они за избу не в шутку взялись, того и гляди снесут. Откуда только в нем эта прыть взялась. Прямо со всех ног понесся. А березкой перед собой размахивал и что вокруг подвертывалось косил за милую душу. Таким макаром сквозь всю Горелую Тишь прогарцевал. Нечисть поначалу в разные стороны подалась. А потом опомнилась и березку отнимать кинулась, но, поскольку порядка у них никакого не было, то больше мешали друг дружке, чем Семку удерживали. Так что он тех, кто поближе оказался, во все стороны раскидал и с разбегу к избе своей прорвался. И, надо сказать, в самый раз. Еще бы минута и разнесли бы ее, родимую, в клочки, места бы живого не оставили. Со всех сторон ее облепили: кто с ломом, кто с веревкой, кто с топором. Ровно мухи на сало, успел подумать Семка, далась она им... Ну, Хмырь их живо оттудова березкой сковырнул и вовнутрь кинулся, чтоб, значит, за имуществом приглядеть. Опять же, изнутри оборону держать легче. Ну, значит, он в избу заскочил, дверь на засов, сверху крюк накинул и березкой для верности подпер. Затем дух перевел и огляделся... Итак и сел! - Батюшки-светы, - подумал, - что ж оно такое на свете сегодня творится? Какое уж тут имущество, какая оборона, когда от избы только одна-то стенка и осталась. Ту что с улицы видать. Другие куды подевали? Когда растащить успели? Ведь глазом же не моргнул. Одно слово: нечисть! А она уже тут как тут, легка на помине. Семку окружила, рыла нахальные повыставляла и ржет почем зря. - Что, дядя, - один с носом до губы и с ослиными ушами спрашивает, - попал как кур во щи?! Тут Семка себя наконец крестом осенил. Но, как и думал, этой столичной нечисти его крест, как слону дробина. - Во-во, - заорал еще один, у которого вместо лица волчья морда, - ты еще нам "Отче наш" прочитай! Но тут главный вмешался, чей голос Семка на пригорке слышал, на лице у него никаких отклонений не наблюдалось, одно только: лысый был, как колено. - Товарищи!
– сказал лысый, как на собрании.
– Что за шутки в рабочее время?! Товарищу объяснить надо! Товарищ не понимает куда попал...
– а сам Хмыря под ручку берет и в сторону от избы оттеснить пытается. Ну тут Семка и вовсе озверел, прямо как в голову ему ударило и Томкин пацан с зайцем, и все его полеты, и сама Томка, и нечисть эта, и изба порушенная безвинно, так что он вырвался у лысого из рук и завопил во все горло! - Гусь свинье не товарищ! Сгинь, нечистая сила!
– и поскольку он березкой дверь подпер, то начал от лысого чемоданчиком отмахиваться. Раз махнул, другой, только вдруг завертело его, закружило и куда-то понесло, в который раз уже за это злосчастное утро. "Уж больно погода сегодня летная", успел подумать Семка, зажмуривая глаза... А когда открыл их, то оказалось, что сидит он на полу в своей собственной избе, как будто и не уезжал никуда. Вокруг все четыре стены стоят и крыша над головой. Хмырь на ноги вскочил и к окошку. Глянул - деревья стоят, а внизу море плещет... Приснилось ему что ли, что он в Москву летал? По карманам себя хлоп - деньги на месте. Вынул, пересчитал - все как есть... И тут вдруг из пачки бумажка какая-то зелененькая на пол выпала. Семка нагнулся и поднял. Это был билет на самолет в Москву. С оборванным краем. Стало быть не приснилось ему это. Тут Семка про банку вспомнил. И сразу к чемоданчику бросился, раскрыл и начал оттуда вещи вытряхивать. Все перерыл. Свитер три раза подряд туда назад выворачивал... Банка исчезла. Как и не было ее.
Глава 18
ТРОЕ В ЛОДКЕ
Мы на лодочке катались золотистой золотой...
Народная песня
Класс замер. Немая сцена длилась гораздо дольше, чем в бессмертной комедии Гоголя. А потом, как по команде, все начали тереть глаза. И Дмитрий Юрьевич первый. Но, поскольку на нем были очки, он сначала снял их и тщательно протер, а, когда это не помогло, за глаза взялся. Но и после этого Валерка назад не появился. И вот тогда Юрка просто физически почувствовал, что у всех на языке вертится один и тот же вопрос, на который у него, к сожалению, не было ответа. Если честно, он бы этот вопрос сам с удовольствием кому-нибудь задал. Только вот кому? То есть, он понимал кто знает на него ответ, бабка, но сам бы он к ней ни за что не пошел спрашивать. А кроме нее, пожалуй, никто не ответит, разве что петух... Но и к нему он не пошел бы за ответом... Поэтому Юрка не стал ждать, когда на него эти вопросы посыпятся, а стрелой вылетел из класса. Ввиду его отсутствия, вопрос остался открытым. Рты тоже. - Да-да...
– только и произнес Дмитрий Юрьевич. Больше никаких слов ни у кого не нашлось. А Юрка, между тем, преодолев коридор, лестницу и вестибюль, выскочил не улицу. Солнце светило вовсю. Юрка прищурился и подумал: - Ну и денек!
– но тут же поймал себя на том, что подумал он это без всякой иронии. Денек и в самом деле был на славу. И вот что странно, несмотря на все произошедшее, голова у Юрки была ясная до хрустальной прозрачности, как вода в горном ручье. Сумбур, который еще так недавно в ней творился, как будто этой водой смыло. Мозг жгла одна, но пламенная мысль: найти во что бы то ни стало. Он каким-то новым, появившимся у него совсем недавно, чувством ощущал, что его помощь очень нужна Валерке. И надо сознаться, что этому вновь преобретенному чувству Юрка доверился полностью. Он ни на миг не усомнился, что оно само приведет его куда надо и, мало того, вовремя подскажет правильные действия... И когда это чувство вместо того, чтобы привести его на остановку автобуса, потянуло напрямик, хотя между школой и зоной отдыха разлилась огромная лужа, Юрка, не раздумывая ни минуты, смело шагнул в мутную воду, как апостол, решивший продемонстрировать чудо хождения по воде, яко по суху. Однако, на сей раз чуда не произошло, то есть, пока Юрка добрался до леса он заляпался по уши, что, впрочем, никак не отразилось на его вере в непогрешимость нового чувства. Доверяя ему и дальше, Юрка бегом направился к озеру, где по причине раннего времени было пока еще пусто и только стайка уток плавно скользила по зеркальной поверхности, да на свежевымытых досках лодочного причала загорал его начальник, он же главный спасатель, дядя Кеша, Валеркин и Юркин закадычный друг-приятель. - Здрасьте, дядя Кеша!
– окликнул его Юрка.
– Валерку не видали? - Как же, - отозвался дядя Кеша, - катается! Я ему свою лодку дал, - дядя Кеша приподнялся на локте и окинул взглядом вверенное ему озеро. Лодки нигде не было видно.
– За остров заплыл небось! - И давно катается?
– замирая, спросил Юрка. - Да уж минут сорок-пятьдесят!
– ответил дядя Кеша и вновь лег на спину. - Не может быть!
– хотел крикнуть Юрка, но тут же понял, что может, еще как может. Теперь, судя по всему, с ними может произойти все что угодно. - Порыбачить не хочешь?
– между тем спросил его дядя Кеша. Вопрос был задан как бы между прочим, вроде из вежливости. Дядя Кеша изо всех сил делал вид, что кроме солнечных ванн, которые в данную минуту он принимает, его ничего на свете не волнует. Но это было не так. И Юрка это увидел сразу, даже невооруженным глазом. Надо сказать, что их дружба с дядей Кешей состоялась на почве общего увлечения рыбной ловлей. Они часами могли просиживать у воды, не сводя глаз с маленького поплавка, а зимой дружно мерзнуть над просверленной во льду лункой. Как известно рыбак рыбака видит издалека - ив этом видении возраст, образование, служебное положение в счет не идут. У них совсем другие ценности... Года два назад Юрка подарил дяде Кеше катушку японской нейлоновой лески, которую отец привез из плавания, чем тронул старого рыболова чуть ли не до слез. С этого все и началось... С тех пор к услугам Юрки, а заодно и Валерки всегда была лодка и снасти дяди Кеши. Лови, не хочу... Загвоздка состояла лишь в том, что рыба, если и была когда-то в озере, то, судя по всему, давным-давно вся вышла. Так что сиди, не сиди, а результат один. Ни лодка, ни японская леска тут не помогут. Как сказал бы теперь Валерка, на нет и суда нет... И вот в прошлом году дядя Кеша, посоветовавшись с Юркой и Валеркой, раз и навсегда решил покончить с этим существенным недостатком любимого водоема. Он взял отпуск за свой счет и уехал на неделю к другу на Волгу, откуда привез в большом баке мальков различной речной рыбы, вплоть до осетров. Друзья торжественно выпустили их в спокойную озерную воду. Дядя Кеша даже рукой вслед махнул, плодитесь, мол, размножайтесь... И конечно же им не терпелось поскорее узнать, что же из этого вышло. Но вплоть до сегодняшнего утра у них ничего не получалось: сначала лед никак не таял, а потом сразу начались грозы. Судя же по всем рыболовным приметам, рыба в озере была и в достаточном количестве. У дяди Кеши с самого раннего утра руки чесались закинуть удочку, но из солидарности он крепился из последних сил. И для Юрки соблазн был велик, но он нашел в себе силы не поддаться ему. - Потом, дядя Кеша!
– крикнул он и помчался к мостику, ведущему на остров. Дядя Кеша, не ожидавший такой реакции на свое предложение, резко сел. Все безразличие с него как рукой сняло, он с недоумением и обидой глядел вслед убегающему Юрке. Юрка же, проскочив одним махом резной мостик, очутился на острове и скрылся за деревьями. Островок находился на самой середине озера и был невелик. Пересечь его можно было за минуту, так что ровно через это время Юрка оказался на другой его стороне. После произошедшего за последние несколько недель Юрка поверил бы даже в говорящего слона. Но это уже было слишком! Хотя на первый взгляд ничего из ряда вон выходящего он не увидел. Посторонний бы наблюдатель, наверное, так бы и не понял, что его так удивило. Недалеко от берега плыла лодка, в которой находились мальчик и девочка лет одиннадцати-двенадцати, внешне ничем не отличающиеся от своих сверстников. Тем не менее, Юрка при виде их от неожиданности сел на землю. Он был готов скорее поверить в то, что Валерка, который двадцать минут назад в классе исчез прямо у него на глазах, тем не менее вот уже час, как ни в чем ни бывало, катается на лодке по озеру, чем в то, что делает он это в компании с Ликой Волковой. Так как девчонка, сидящая на веслах, вне всякого сомнения была ею. Как оказалась девочка его, можно сказать, недосягаемой мечты с единственным другом, с которым он еще утром готов был пойти в разведку, в одной лодке - в голове у него не укладывалось. Оставалась одна надежда, что это ему просто мерещится. Такая незапланированная фата-моргана в центре средней полосы. А пока он размышлял над еще одной свалившейся на него неожиданностью, на лодке его, наконец, заметили и заволновались. - Это он!
– крикнул Валерка.
– Я же говорил, что он где-то здесь... Я это нутром чувствовал! Юрка понял, что это не мираж, так как никогда не слышал, чтобы мираж разговаривал. Он поднялся на ноги и медленно пошел к воде. Лика тоже направила лодку к берегу. Валерка встал на корме и протянул Юрке руку. Юрка прыгнул и оказался с Валеркой лицом к лицу. - Ты чего?
– оглядев его с ног до головы, спросил Валерка. - А ты чего?
– в свою очередь спросил Юрка. - Я ничего...
– ответил Валерка. - И я ничего... - Откуда ты такой?
– Валерка послюнил ладонь и вытер грязь у Юрки со щеки. - А ты на себя посмотри!
– парировал Юрка и замолк, так как вдруг увидел, что родинка у Валерки переехала назад под правый глаз.
– Ну, ты даешь! - Это я даю?
– возмутился Валерка. - А кто же еще? Ты тут дурочкой не прикидывайся!
– обозлился Юрка. Исчезает прямо на глазах, а сам в этом время на лодке катается! Наш пострел везде поспел! - Сам-то ты хорош!
– не остался в долгу Валерка.
– Чего в лифте ко мне привязался? И во дворе? - Я к тебе?!
– удивился Юрка.
– Нужен ты мне, как рыбе зонтик! - А кто же, Пушкин? Как привязался со своими поговорками, как банный лист. А еще "Не укради!" - кто кричал? А чего я у тебя брал? - Ну, положим, ты у меня "Всадника без головы" зажилил!
– резонно заметил Юрка, совершенно не понимая, когда это он к Валерке приставал. - Ничего я у тебя на зажиливал, я тебе за него фонарик предлагал, сам же обещал подумать, а раз раздумал, так бы и сказал, гони, мол, Майн Рида, а то вдруг формулы начал писать разные... математические...
– кипел Валерка. - Не писал я никаких формул!
– заорал Юрка на всю зону.
– У нас математика следующий, а ты с географии исчез! - Не был я -ни на какой географии!
– заорал в ответ Валерка. И тут же оба подумали одно и то же: - Неужели ничего не помнит или притворяется?! Вот история с географией... Неизвестно, чем бы закончился их диалог, если бы в этот момент не вмешалась, до сих пор молчавшая, Лика. На протяжении всего, совершенно непонятного разговора, она сидела на веслах и, гребя потихоньку, переводила взгляд с одного на другого. Наконец она не выдержала. - Чего мы время тратим попусту?!
– сурово спросила она.
– Нужно же что-то делать! Друзья уставились на нее и спросили хором: - А что тут поделаешь? - Мужчины вы или не мужчины? Ну, на этот вопрос, даже если тебе только двенадцатый год, ответ может быть только один: - МУЖЧИНЫ!
– не задумываясь ни на мгновение, выпалили Валерка и Юрка. Опять хором. - Там может уже звездная война началась, а мы тут на лодке катаемся! высказала неожиданное предположение Лика. Вот это да! И как же это им такая очевидная мысль в голову не пришла?! Ну, Лика дает! Просто молоток, а не девчонка. Правда, она не совсем обычная, а как никак "звезда", но в конце концов, все равно женщина. А, стало быть, в таких мужских делах, как звездные войны, по всем статьям, должна понимать, как заяц в геометрии... "Хотя смотря какой заяц", - вспомнив Чингизхана, подумали они... - Бежим!
– взволнованно предложил Юрка. - Может еще успеем!
– с надеждой прошептал Валерка. - Вперед!
– скомандовала Лика, которая, как настоящая женщина, сразу начала прибирать власть к рукам. - А как же лодка?!
– вдруг всполошился Валерка. - Не пропадет!
– решительно отвергла его опасения Лика.
– Куда она из озера денется?! - И то верно!
– согласился Валерка. Между тем, Лика ловко причалила к острову и ребята спрыгнули на землю. Юрка привязал лодку к дереву, Валерка вытащил корму подальше на берег. - Чего вы возитесь!
– торопила их Лика.
– За мной! Ребята, вслед за Ликой, пробежав по мосткам, нырнули в лес. И моментально в их воображении зона отдыха превратилась в зону особого внимания. Соблюдая осторожность, как настоящие разведчики, они перебегали от дерева к дереву, как будто за каждым из них затаился инопланетянин с лучевым пистолетом. И, надо сказать, что их предосторожность не была лишней. После одной из перебежек, Лика вдруг прижалась к дереву и подала мальчишкам знак не двигаться. Не понимая что происходит, друзья тем не менее слепо подчинились приказу и залегли за развесистым кустом. Некоторое время ничего не происходило и Юрка было уже собрался встать на ноги, как вдруг из-за поросли молодого папоротника высунулась рыжая голова Бульона. Он, кося глазом, подозрительно огляделся и, высоко задирая ноги, важно прошествовал буквально в двух шагах от притаившихся заговорщиков и скрылся за деревьями. Вслед за ним показалась и бабка Мотря. Она шла, держа в левой руке веретено, которым прямо на ходу сучила шерстяную нить и наматывала ее на хорошо знакомую нам банку.