Оппенгеймер. Триумф и трагедия Американского Прометея
Шрифт:
И это было лишь начало. Оппенгеймер сознался во лжи. Теперь Робб был намерен ткнуть его носом в улики и в мучительных подробностях выставить ложь в как можно более драматическом свете. Достав расшифровку беседы Оппенгеймера с полковником Пашем от 26 августа 1943 года, Робб сказал: «Доктор, я зачитаю вам кое-какие отрывки из записи этой беседы». После чего прочитал вслух часть расшифровки бесед одиннадцатилетней давности, в которой Оппенгеймер утверждал, что в советском консульстве готовы передать информацию «без риска утечки или скандала».
На
Робб театрально объявил: «Доктор, к вашему сведению, у нас имеется запись вашего голоса».
«Понятно», — ответил Оппенгеймер и добавил, что вполне уверен — Шевалье, рассказывая об идее Элтентона, не упоминал кого-либо из советского консульства. Увы, он действительно высказывал такую подробность в беседе с полковником Пашем и упоминал выход на «нескольких» ученых.
Робб: «То есть вы конкретно говорили ему о контактах с несколькими людьми?»
Оппенгеймер: «Правильно».
Робб: «А теперь вы говорите, что лгали?»
Оппенгеймер: «Правильно».
Робб продолжил зачитывать расшифровку беседы 1943 года: «Разумеется, сказал Оппенгеймер Пашу, так как подобные контакты не санкционированы, то это, по сути, означает измену».
«Вы это говорили?» — спросил Робб.
Оппенгеймер: «Говорил. То есть я не помню всю беседу, но я не отказываюсь от своих слов».
Робб: «И вы посчитали такие действия изменой, не так ли?»
Оппенгеймер: «Так».
Робб процитировал еще один отрывок: «Однако изменой этот подход не являлся. По сути, он означал то же самое, что более или менее считалось государственной политикой. Предложение было высказано в том смысле, что нельзя ли устроить встречу с работником посольства, приданным консульству, на кого можно положиться и который умел делать микрофильмы и неизвестно что еще».
«Вы говорили полковнику Пашу, — спросил Робб, — что при вас шла речь о микрофильмах?»
Оппенгеймер: «Это очевидно».
Робб: «Вы сказали правду?»
Оппенгеймер: «Нет».
Робб: «После этого Паш спросил вас: “Ну, теперь складывается немного более стройная картина. Эти люди, которых вы упоминали, те двое, что сейчас с вами [в Лос-Аламосе]. Элтентон сам на них выходил?” Вы ответили: “Нет”. Паш уточнил: “Через других лиц?” Оппенгеймер ответил: “Да”».
«Другими словами, — подытожил Робб, — вы сказали Пашу, что контакты с другими устанавливал Икс [Шевалье], не так ли?»
Оппенгеймер: «Похоже на то».
Робб: «Вы сказали неправду?»
Оппенгеймер: «Да. Все это было чистой воды
Когда его клиент уже не знал, куда деваться, Гаррисон наконец вмешался в тягостный допрос и спросил у Грея: «Господин председатель, позвольте высказать короткую просьбу?»
Грей: «Говорите».
Гаррисон вежливо спросил, «позволяют ли правила такого рода процедуры, когда обвинитель зачитывает письменный документ, снабдить нас копией этого документа, пока он его читает. Для заседаний суда это, разумеется, является общепринятым правилом…»
Посовещавшись, Грей и Робб согласились, что в конце дня начальник секретной части мог бы рассмотреть предоставление документа, выдержки из которого к тому времени уже была зачитана Роббом под протокол.
Просьба Гаррисона сильно запоздала и была чересчур угодливой, а потому не помогла освободить клиента из ловушки, которую ему приготовил Робб.
Вскоре Робб с явным наслаждением вернулся к чтению вслух записи разговора Оппенгеймера и Паша.
Робб: «Доктор Оппенгеймер, вам не кажется, что ваша выдуманная история содержала большое количество конкретных подробностей?»
Оппенгеймер: «Я согласен».
Робб: «Если это была история про белого бычка, как вы говорите, почему вы приводили столь конкретные подробности?»
Оппенгеймер: «Боюсь, что все это — чистый идиотизм. Боюсь, я не смогу объяснить, зачем я упоминал консула, микрофильм, откуда я взял трех сотрудников проекта и почему двое из них якобы были в Лос-Аламосе. Все это теперь кажется мне полной фикцией».
Робб: «Вы согласитесь, не так ли, сэр, что будь история, рассказанная вами полковнику Пашу, правдой, то мистеру Шевалье не поздоровилось бы?»
Оппенгеймер: «Да, сэр. Как и всем в ней замешанным».
Робб: «Включая вас?»
Оппенгеймер: «Включая меня».
Робб: «Будет ли правильным сделать вывод, доктор Оппенгеймер, что, согласно вашим теперешним показаниям, вы не просто однажды солгали полковнику Пашу, но нагородили целый огород лжи?»
Загнанный в угол и, вероятно, потерявший присутствие духа Оппенгеймер необдуманно ответил «да».
Неумолимый допрос прижал Роберта к стене. Он не помнил содержания беседы с Пашем настолько хорошо, чтобы адекватно отвечать на вопросы Робба, поэтому согласился с выборочным цитированием документа своим истязателем. Будь Гаррисон опытным судебным адвокатом, он бы сразу запретил клиенту отвечать на вопросы о беседе с Пашем, пока не получит возможность ознакомиться с ее расшифровкой, и заявил бы протест против исключительного использования этого документа для того, чтобы заманить Оппенгеймера в ловушку. Увы, Гаррисон оставил дверь широко распахнутой, и Оппенгеймеру пришлось стоически сносить все издевательства.