Оправдание
Шрифт:
— Ничего подобного. — Она поставила бокал на столик и сделала шаг назад. Я голодна и хочу уйти отсюда и отправиться на обед.
— Прошу простить меня: я не предупредил вас, что мы будем обедать дома. Я уверен, что меню вам понравится. Это ваш любимый ристаффель, ведь, насколько мне известно, вы обожаете индонезийскую кухню. — С этими словами он взял ее под локоть и повел в столовую. — Мы начнем с лоемпиа, затем нас ждет назигоренг самбал олек, а вино… вино!.. Мне удалось найти прекрасное вино, изумительно подходящее к этим экзотическим блюдам.
Как только они вошли в двери, заиграл оркестр-гамелан, [2]
2
Гамелан индонезийская национальная разновидность оркестра, состоящая из смычковых струнных инструментов, флейт и большого количества ударных.
— Да, я на самом деле некоторое время с удовольствием ела подобные блюда, — заявила она, усиленно стараясь придать лицу разочарованное выражение; слюна, заполнившая ее рот под влиянием дивных ароматов, мешала ей говорить, — но они мне надоели. Мне нравится… Мне нравится… — Что же сказать? Она попыталась придумать что-нибудь поэкзотичнее. — Я больше всего люблю… датскую кухню, эти восхитительные сандвичи.
— Подумать только, какую ужасную ошибку я чуть не совершил, — спокойно откликнулся Рон. — Уберите все это.
Беатрис отскочила в сторону, так как пол, чуть ли не у нее под ногами, раскрылся, и стол со стоявшей на ней едой, блюда и бокалы, даже стулья, провалились в отверстие. Перед тем как пол сомкнулся вновь, она успела услышать снизу ужасный грохот. Помилуй бог, он, же выбросил все это: серебро, хрусталь и все остальное. Оркестр и балерины исчезли со своих эстрад, и на какое-то мгновение она всерьез испугалась, что они тоже отправятся в мусоросжигательные печи вместе с шедеврами индонезийской кухни.
— Вы любите Рембрандта? — спросил хозяин, указывая на огромную картину, внезапно появившуюся на задней стене. Беатрис повернулась, чтобы посмотреть. «Ночной дозор», одна из моих любимых картин.
— Я думала, что это было в Голландии… — начала она, но повернула голову, услышав звук за спиной, и не смогла договорить.
Посреди столовой появился длинный дубовый стол, сплошь уставленный блюдами, а рядом с ним два тяжелых кресла с высокими резными спинками.
— Если быть точным, то мы будем есть сморре-брод, — сказал Рон, — так как это не совсем то, что мы привыкли называть сандвичами. Их здесь пятьсот, так что я уверен, что вы найдете свои любимые. И пиво, естественно, «Туборг П-П». Ведь это прекрасная пища, которую следует есть с пивом и «аквавита», этим изумительным датским шнапсом, который подается замороженным, в виде кусочков льда. Вы же знаете, что у каждой кухни есть свои правила.
Она этого не знала, но умела учиться. Она пробовала блюда, ела, но все это заслоняла одна и та же мысль, мерцавшая перед ее мысленным взором в такт пламени свечей на столе, чуть заметно колебавшегося
— Вы думаете, что можете купить меня за свои деньги, — заявила она, проглотив последний кусок рогерброд мед флоде. — Вы предполагаете, что я буду изумлена и благодарна за все это, настолько благодарна, что позволю вам сделать… сделать то, что вы хотите.
— Ни в коей мере. — Он улыбнулся, и его улыбка была поистине чарующей. Не стану отрицать, что существуют девушки, которых можно купить всякими безделушками и угощением, — но не вас. Все это, как вы очаровательно выразились, сделано лишь для нашего удовольствия, а я тем временем стараюсь найти для вас подходящее оправдание.
— Я не понимаю.
— Скоро поймете. В более примитивных обществах любовники сходятся по взаимному соглашению. В этом случае не имеется ни агрессора, ни побежденного. Мы утратили эту простоту и заменили ее ритуализированной игрой, именуемой соблазнением. Женщины совращаются мужчинами и поэтому сами остаются чистыми. Тогда как в действительности оба наслаждаются любовным союзом, величайшим счастьем и удовольствием, известным человечеству, а слово «соблазнение» — это лишь оправдание, которым женщины пользуются для того, чтобы допустить это. Каждая женщина имеет какое-то свое тайное оправдание для того, что она называет соблазнением, и искусство мужчины состоит в умении отыскать это оправдание.
— Ко мне это не относится!
— Конечно же, относится. Но для вас не подходит одна из распространенных тривиальных причин. Вы не удовлетворитесь таким простым оправданием, как излишне выпитое, или необходимость уступить грубой силе, или простая благодарность, или что-нибудь еще столь же плебейское. Но мы найдем его; задолго до рассвета мы будем знать все, что нужно.
— Я не желаю слушать ничего подобного, — заявила Беатрис, отложила ложку и встала. — Я хочу ехать в театр. — Она знала, что, покинув этот дом, она будет в безопасности, ну а возвращаться сюда она не намеревалась ни в коем случае.
— Ну конечно же. Позвольте, — он предложил ей руку, она оперлась на нее, и они подошли к стене столовой. Стена беззвучно поднялась, открыв театральный зал, в котором было всего лишь два кресла. — Я ангажировал на этот вечер всю югославскую труппу, и они готовы начать в любой момент.
Пока тянулось представление, она сидела безмолвно, и когда сцена опустела, в ее сознании царил тот же сумбур, что и в тот момент, когда занавес открылся. Автоматически аплодируя артистам, она напряженно ожидала от него какого-нибудь действия. Она была настолько обеспокоена, что отдернула руку, когда он прикоснулся к ней.
— Вам совершенно не нужно, — мягко сказал он, — опасаться меня или насилия с моей стороны. Это не для вас, моя прелесть. Вас — нас — сейчас ожидает всего-навсего немного простого коньяка, за которым мы сможем обсудить восхитительное сербско-хорватское представление, которое только что имели удовольствие видеть.
Они вышли через единственную дверь и оказались в отделанной парчой комнате, где венгерский скрипач наигрывал что-то в цыганском духе. Они сели за стол, и тут же появился официант во фраке; он нес на бархатной подушке бутылку, которую с великой осторожностью поставил точно в центр стола и сразу же вышел.