Оправданная ложь
Шрифт:
Она почувствовала его губы на своем лбу.
— Джесс, мы прибыли.
Она открыла глаза и поняла, что задремала. Сознательно, она отодвинулась подальше от него. Водитель открыл ей дверь, и она вышла из лимузина, а затем огляделась в незнакомой обстановке.
— Это не офис.
— Это правда, — Рейф прижал свою руку к ее маленькой, которую она тут же убрала, и повел к стеклянной двери, возвышающегося здания перед ними.
Ох, черт, он рассчитывал на нее, что она будет сопровождать его на встречу с клиентом? Он тоже был ее боссом, и все еще продолжался рабочий день. Швейцар открыл
Фойе было светлым и просторным, с кожаными диванами и креслами, формирующими зону отдыха. Свет заполнял пространство, отражаясь металлическим блеском от кремовых мраморных стен и пола. Одна секция стены была покрыта уложенным сланцем, красиво контрастируя с блестящими поверхностями. Потолки были белые с металлическим отливом, с пересекающимися балками, которые придавали архитектурный стиль деталям, и высокие цветочные композиции, стоявшие на верху низких шкафов, вставленных в ниши вдоль мраморной стены.
— Где мы? — спросила она, когда Рейф повел ее к лифту.
— Это мой дом.
Ее грудь сжалась, и если бы дверь еще не закрылись, она бы рванулся вперед.
— Ты хочешь сказать, что ты владелец здания?
— Я имею в виду, это то место, где я живу.
Она покачала головой.
— Рейф, я…
Он нежно сжал ее плечи.
— Джесс, я просто хочу поговорить с тобой, и этот разговор, я хочу иметь не в офисе, —он приподнял ее подбородок вверх. — Хорошо?
Она посмотрела на его напряженные, голубые глаза и сжатые губы, затем кивнула.
Двери лифта открылись, они прошли по небольшому холлу, и он открыл элегантную из красного дерева дверь. Она ступила в светлые, просторные апартаменты пентхауса. Темные деревянные полы отражали солнечный свет каскадом струящийся из огромных окон. Его мебель была из бежевой кожи и темного дерева. Яркие акценты красного, оранжевого и желтого тонкими всполохами проходили по всей гостиной, в виде подушек, репродукций и живых растений, добавляя тепло и блики в пространство.
— Ты здесь живешь? — Это пространство было огромным и прекрасным, и явно дорогим.
Она не могла представить себе Шторма, которого она знала, бродящего здесь, в его джинсах и потертой кожаной куртке, бросающего свой рюкзак на пол в подъезде, и отдыхающего в одном из удобных кресел. Перед тем, как он к ней переехал в Бейкерсфилде, он делил небольшую квартирку с другим парнем из группы. В его комнате был только матрас на полу, на кухне у них был карточный столик и складные стулья, и подержанный диван с журнальным столиком в гостиной.
— Я купил его три года назад, но я не был дома больше года, — он пожал плечами. — Но, эх, это дом.
Она кивнула.
— Почему ты ушел? Приехал в Бейкерсфилд, я имею в виду, — она вспомнила, Дэйн рассказывал ей, что их отношения всегда были напряженными после случая с женщиной, но она хотела сама услышать интерпретацию Шторма. — Почему никому не осталось все это?
Он пожал плечами.
— Вопрос, почему я не ушел раньше. Мой отец был человек контроля. Он контролировал всех и все вокруг, и я ненавидел это. Но именно поэтому я не ушел, — он прошелся по комнате. — Он запрограммировал меня делать, как
Шок накрыл ее из-за его признания.
— Это ужасно.
Как мог отец быть таким жестоким?
Он сел на кожаный диван перед большим камином, и она опустилась рядом с ним.
— После того, как он умер, я понял, что могу не делать этого больше. Теперь не было причин, по которым я не мог быть тем, кем я хотел стать.
— И ты ушел, и стал Штормом.
Он кивнул.
— Когда я был ребенком, у моего друга была гитара, и он научил меня нескольким аккордам. Я попросил отца, можно ли мне взять уроки игры на гитаре, и когда он сказал «Нет», я придумал предлог, чтобы оставаться после школы и брать уроки в любом случае. Но когда моя преподавательница по гитаре столкнулась с моими родителями и сказала им, что у меня талант, мой отец нашел то место, где я прятал мою гитару, и чуть не разбил ею мне о голову. К счастью, у меня хорошая реакция, и он разбил стену вместо моей головы. Видишь, он не хотел мне давать что-то обыденное, как музыка, которая, по его мнению, только мешала грандиозным планам, которые он имел на меня и Дэйна в управлении Ренье Индастриз. Даже простые уроки игры на гитаре шли в противовес его тщательно продуманным планам.
— Я так понимаю, ты учился сам.
— Я придумал способ. Я не мог позволить ему украсть все, что имело значение для меня, — он вздохнул. — Но я привел тебя сюда не для того, чтобы говорить о моем детстве.
Она кивнула.
— Я знаю.
Он хотел сказать ей, почему он разбил ей сердце.
— Джесс, я сожалею о том, что произошло. Я жил своей мечтой и первый раз в жизни, оказавшись свободным. Никто за это не отвечает, только я сам.
— А ты думаешь, я забрала бы у тебя эту свободу? — Она не могла сдерживать свой голос.
— Нет, это все ни так, — он повернулся к ней и взял ее маленькую руку. — Когда я осознал, как много ты для меня значишь… — Его пристальный взгляд поймал ее, и удержал. — Когда я понял, что ты, может быть, начинаешь чувствовать то же самое ко мне... — Он покачал головой и мягко сжал ее руку. — Я понял, что я не могу продолжать жить во лжи. Кто-то поранится, и я не хочу, чтобы это была ты.
Она убрала свою руку прочь.
— Но я сделал больно. Я думал, ты любила меня, но когда ты ушла и поступила так, как будто между нами ничего не было... это разбивает мое сердце.
Он провел рукой по ее волосам.
— Черт побери, я знаю. Я просто подумал, что позже было бы намного хуже.
— Почему ты просто не сказать мне, кто ты?
— Признаться, что я лгал тебе? Что я был кем-то совершенно другим? — он покачал головой. — Я мог бы это сделать, только лишь в том случае, если бы я был полностью готов принять наши отношения и двигаться дальше. Но это означало бы решить, кем я хотел быть на самом деле: Штормом или Рейфом. Если я хотел, строить будущее с тобой, Рейф, кажется, мне лучшим выбором.