Опричник. Канцелярия Государственной Безопасности
Шрифт:
— Нельзя, — одёрнул торопыгу другой мужик. — Пацан живой нужен.
— С фига ли? — возразил третий. — В награде чётко указано — живым или мёртвым.
— Это тем надо мёртвым. А тут надо живым! — резонно возразил еще кто-то.
— Так как делить будем? — озадачился еще кто-то.
Скрип-скрип. Да, качели тоже хотели сделать жест рука-лицо, но, увы, природа их обделила такой возможностью.
И пока толпа утопала в хаосе, пытаясь решить мою судьбу, среди бандитских лиц мне попался кое-кто
— Саске! Вернись в Коноху! — заорал поручик Беляев, когда я обратил на него внимание.
Скрип. Качели аж замерли на середине движения.
— Ты что здесь делаешь? — удивлённо спросил я.
— Как что? Возвращаю блудного товарища! Нам же нельзя покидать расположение.
— Мне — можно!
— Так это же прекрасно! — тут же переобулся Беляев. — Можно тогда мне с тобой?
— Мужик, а ты кто такой вообще? — поинтересовались в толпе.
— Я опричник! — гордо ткнул себя в грудь поручик.
Шлёп. Это я не удержался и всё-таки сделал жест рука-лицо. Тут стоило отметить, что одет Беляев был так, что его не отличишь от любого другого представителя уличной преступности.
«А за базар надо отвечать», — хмыкнул в моей голове голос деда, когда поручик, получив удар в спину, упал и на него посыпался град пинков.
Спасать дурака я не собирался. Да и было у меня смутное подозрение, основанное на некоторых оговорках Соловья, что с этим Беляевым не всё так просто.
Подозрение переросло в уверенность, когда толпа в месте драки колыхнулась, и Беляев вскочил на ноги.
— Порублю! — вопил он, раздавая удары непонятно откуда взявшимся мечом.
«Против лома нет приёма, окромя другого лома», — выдал очередную жизненную мудрость дедушкин голос.
Грохнул выстрел, а следом за ним раздался вопль раненого бандита. Крик быстро стих из-за шокового состояния.
— Ого, мужик, да у тебя проблемы, — удивлённо заметил поручик, смахивая с груди кусочек оторванной кисти.
А потом он заметил огромных размеров дырку в брюхе, сказал: «Только не суйте в неё ничего», и рухнул на землю.
— Это чо было-то? — ошарашенно произнёс один из целых бандитов.
— Это были мои патроны, — пояснил я, слезая с качелей. — Как видите, имеют очень большую мощность, потому что зачарованы. И не приспособлены для стрельбы из обычного оружия. Осталось выяснить, откуда они у вас. Так что, мужики, поговорим по-хорошему?
По-хорошему, конечно же, никто говорить не захотел, так что через несколько минут в живых не осталось никого, и я принялся за сбор трофеев.
— Я одного не пойму, — внезапно раздался позади меня голос.
— Чего? — я обернулся и посмотрел на живого и совершенно невредимого поручика Беляева.
— Почему ты не оставил кого-нибудь для допроса?
— Мелкие сошки, вряд ли что-то знают. А рисковать
Никто не должен знать, как работает мой новый Дар. Видимо, что-то в моём взгляде промелькнуло, раз поручик тут же примиряюще поднял руки:
— Спокойно, господин Тёмный владыка! Я на вашей стороне! Позвольте принести клятву верности в обмен на обещание возглавить ваши тёмные легионы смерти.
— Всё шутишь?
— Почему шучу? — обиделся он. — Я вполне серьёзен! Ах да, забыл ещё кучу сокровищ и гарем наложниц!
— Ну-ну, — я зевнул и решил уточнить один важный момент. — Пространственное кольцо есть?
— Как догадались?
— Меч. Спортивка, в которой нет дырки.
— Штирлица выдал волочащийся парашют, — пробормотал поручик.
— Что?
— Ничего, босс!
— Тогда будешь отвечать за сбор трофеев. И не называй меня боссом.
— Есть, шеф, — шутливо отсалютовал поручик. — Так что насчёт допроса? Он бесполезен, потому что…
— Я и так знаю, кто продал моё снаряжение не в те руки.
— Но, Холмс, как?!
— Кто такой Холмс? Неважно… я просто продавал в каждом баре разные калибры, — я потряс останками взорвавшегося пистолета. — Ага, девять миллиметров. Значит, из «РБ»
— Откуда?
— «Рюмкин-Бутылкиг», — пояснил я.
— Гениально, шеф! А теперь что?
— Пойдём и убьём предателя с особой жестокостью.
— Так… а вот тут стоп. У меня есть предложение получше!
— Это какое?
— О-о-о… — мечтательно протянул поручик. — То, что нужно для лечения любого мстителя!
Если бы я знал, чем закончится дело, сбежал домой. Но, как говорится, поздно пить боржоми, когда перед тобой коньяк.
Я проснулся, терзаемый жутким сушняком. Организм жил своей жизнью. В голове гудели колокола, в висках долбили молотки, во рту ворочалось бревно, царапая о наждак.
Мутным взглядом обвёл незнакомую комнату, увидел полный, покрытый запотевший графин с водой, дотянулся до него и с наслаждением присосался к горлышку. Придя в себя, я ещё раз огляделся и понял одну важную вещь: я ни хрена не помню о том, как сюда попал. Даже голоса в голове подозрительно молчали, а это было неспроста. Неужто алкоголь и на них подействовал?
Рядом с графином на прикроватном столике лежала записка.
«В следующий раз я не проиграю!» Отпечаток губной помады и большая снежинка, что даже не думала таять в тепле. Палец кольнуло обжигающим холодом, и я проснулся окончательно. И решил не забивать голову загадками, а сперва позавтракать. Хорошо хоть сестра не дома, осталась ночевать у друзей, поэтому я и мог позволить себе ночную вылазку без свидетелей.
— О, живой и даже невредимый! — пока я одевался, ко мне заявился Беляев.