Опричник. Том 2
Шрифт:
И, надо сказать, Великая Мегера была совсем не рада полученной информации. Не настолько, чтобы тут же мчаться к своему старому приятелю, предводителю тульской братчины, чтобы устроить тому чудеснейшую головомойку, но… думаю, от взятой ею по настоянию Бестужева паузы господину Пенко будет не легче. Яд-то копится.
— А что с остальными… наблюдателями? — поинтересовалась Посадская, когда её эмоциональный запал схлынул, и боярыня наконец успокоилась, вновь приобретя привычный величественный вид, чему немало способствовал и её серебристо-чёрный наряд, больше подошедший бы какой-нибудь придворной испанской даме века эдак восемнадцатого, чем современной русской боярыне. Пышные юбки, корсет, высокий ворот и мантилья… впрочем, выглядела
— Ахромеевцы сидят под надзором в изоляторе, а за теми «незнакомцами», что пока не были уличены в излишнем любопытстве, будет приглядывать Гдовицкой, — прогнав несвоевременные мысли, ответил я на вопрос выжидающе смотрящей на меня Елены Павловны.
— Рискуешь, Кирилл Николаевич, ой, рискуешь, — покачала головой та, раздражённо обмахнувшись веером. — Кто знает, что учудят эти… «нелюбопытные», узнав о судьбе ахромеевцев?
— На то и надеюсь, — улыбнулся я в ответ. — Я ещё и слухи запустил о том, что Барышев на днях будет отправлен шлюпом в Москву для беседы с вашим любезным Владимиром Демидовичем. Пусть лучше его «коллеги» проявят себя в контролируемой ситуации. Хуже будет, если они залягут на дно, так и не обозначив свои интересы. Времени до начала второго этапа операции осталось слишком мало, и если до того момента подельники Барышева из других отрядов не вскроются сами, поведясь на нашу провокацию, придётся нейтрализовать их… и нейтрализовать жёстко. А вот это уже действительно будет рискованно.
— Не рискованнее оставления на базе целой группы людей с неизвестными целями и неопределённой лояльностью во время активной фазы операции. Удар в спину, пусть даже только возможный, вот это настоящий риск, — пробурчал Бестужев, бездумно крутивший в руках дорогую перьевую ручку. Бросив её на стол, он вздохнул и договорил: — И риск совершенно неоправданный.
— Что ж, вам виднее, — нехотя согласилась Посадская. Видно было, что ей не по душе такое развитие событий, но, чёрт возьми! Женщину можно понять, ведь на той же базе сейчас находится её родная внучка, одновременно являющаяся основной наследницей главы рода! И как бы Елена Павловна не успокаивала себя мыслью о том, что её внучка отнюдь не безобидный оранжерейный цветочек, и к тому же находится под защитой учителя-гранда и целой кучи профессиональных воинов-стихийников, волнения за любимую младшую родственницу эти доводы не уменьшали. Понимаю. И сочувствую… в прямом смысле этого слова. Чёртова эмпатия!
— Елена Павловна, вы же помните нашу договорённость? — проговорил я, внимательно следя за хмурящейся боярыней. Та кивнула.
— Так вот, я клятвенно обещаю: в момент начала второго этапа операции вашей внучки там и близко не будет, — заверил я Посадскую и, заметив её настороженный взгляд, развёл руками, — Ну, право слово, Елена Павловна! Неужели вы думаете, что я способен из одного лишь учительского рвения подвергнуть своих учеников действительно смертельной опасности?! В конце концов, я из них не солдат удачи леплю, а разносторонне развитых магистров! Бойцов? Да. Сильных людей, знающих, что такое ответственность? Трижды да. Но уж точно не отмороженных вояк или жаждущих крови маньяков. Так что, ни о каком их участии в предстоящей бойне и речи не идёт.
— Как это было во время атаки тех силезцев на твою базу, да? — фыркнула Посадская, тем не менее заметно успокоенная моими заверениями.
— От подобных случайностей никто не застрахован, — я пожал плечами. — Но смею напомнить, что даже тогда вашей внучке, как и прочим моим ученикам, не угрожало ничего страшнее бегства с поля боя. Уж поверьте, если бы ситуация стала неуправляемой, первым делом я отправил бы ребят в безопасное место, а уж потом устроил силезцам показательную резню.
— Насчёт резни Кирилл не врёт, — со вздохом согласился с моими доводами Бестужев. — Люди Бельских могли бы подтвердить… как и он сам. Если бы живы были.
— Да верю я, верю, — поморщилась Посадская, хлопнув с треском сложенным веером по раскрытой ладони. — Просто сама эта ситуация… бесит.
— Как и нас всех, — кивнул Валентин Эдуардович. — Но согласитесь, из всех возможных вариантов, этот самый…
— Адекватный, — подхватил я, стоило моему будущему тестю чуть замяться. — Остальные были куда хуже. Как по эффективности, так и по возможным последствиям. Как политическим, так и экономическим.
— Зато они не грозили смертью нашим близким, — прокряхтела Елена Павловна и, явно заметив мой усталый взгляд, махнула рукой. — Да понимаю я всё, Кирилл. Понимаю. Но дай уж мне поворчать… по-стариковски. В конце концов, не каждый день родную внучку в огонь толкаю!
— Мне тоже этот момент не нравится, — поддержал Посадскую мой будущий тесть. — Успокаивает лишь тот факт, что над планом операции работали не самые глупые люди в государстве, да и мы к нему руку приложили, так что он не должен дать осечек. Слышал, Кирилла?
— И этот туда же… — вздохнул я и, поймав за хвост промелькнувшую в голове мысль, усмехнулся. — Слушайте, а может вы просто соскучились? Так давайте устроим вам свидание с Ольгой и Лизой? А? Заодно Елена Павловна, наконец, познакомится с ухажёром её внучки?
— Каким-таким ухажёром? — встрепенулась та.
— Ой, — я запнулся.
— Хорошо, что он не ярый, — флегматично заметил Бестужев, обращаясь к нашей собеседнице. — Обычно, их «ой» во время экспериментов со стихиями бывает последним, что слышат окружающие.
— У грандов, думается мне, ситуация не лучше, — протянула Посадская, не сводя с меня испытующего взгляда. Ну, хоть так… — Кирилл?
— Ась?
— Так что там за ухажёр у моей внученьки нарисовался, а? — нежным… слишком нежным тоном поинтересовалась Великая Мегера.
— Замечательный молодой человек, — я торопливо закивал. — Совершенно замечательный, да. Из мужей любечанских, если это вам о чём-то говорит.
— Ну, ты меня уж совсем за дуру-то не держи, — не сводя с меня прокурорского взгляда, проговорила Елена Павловна, угрожающе ткнув в мою сторону веером. Впрочем, уже в следующую секунду старомодный аксессуар развернулся диковинной бабочкой в её руке, только мелькнули выглядящие подозрительно острыми кончики металлических спиц, меж которых было натянуто серебристо-чёрное кружево… в тон мантилье. Не удивлюсь, если у неё и мизерикордия где-то в юбках запрятана. Впрочем, те настолько пышны, что в них и стреломёт спрятать можно. — Кто такие мужи любечанские, я знаю прекрасно. Дальше.
— А что «дальше»? — я попытался прикинуться валенком. Не вышло.
— Всё, что знаешь, — расслабленно откинувшись на спинку кресла и пригубив вина из тонкостенного бокала, впервые за всё время нашей беседы, между прочим, проговорила Посадская.
— Ла-адно, — кивнул я. — Всё, что знаю, значит? Не вопрос. Итак… Вячеслав Стрелков, выходец из СБТ. Умный, сильный, самостоятельный. Сирота, талантливейший артефактор, имеющий в загашнике пару уже оценённых его коллегами изобретений, великолепный специалист по рунике. Старший брат замечательной девочки по имени Анна, проявляющей явную склонность к менталистике. Да и сам он имеет схожий талант, что не удивительно. Родные люди, всё-таки.