Опричник. Том 2
Шрифт:
— С тебя десерт, — заключила она, ткнув в меня пальцем.
— Три, — поддержала её Анна.
— Слипнитесь же, — вздохнул я в ответ, всё ещё чувствуя себя не в своей тарелке. М-да, уж, давно я так не косячил…
На фоне здоровых лбов, участвовавших во втором разряде конкурса рунистов-артефакторов, Инга с Анной смотрелись двумя воробушками, непонятно как попавшими в стаю воронов, но даже стоя в ряду призёров, коих оказалось ровным счётом восемь человек, поделивших между собой три призовых места, они не потеряли уверенности в себе и с достоинством приняли награду из рук главы судейской бригады. Не смутили их ни заинтересованные взгляды соседей по пьедесталу, ни удивлённый гул зрителей. Подняв над головой схваченный в четыре
— Лишь бы подальше от этих… журналистов, — кивнув в сторону приближающихся к нам акул пера, протараторила Анна.
Добраться до нас репортёрам не удалось. Мощный… наверное, даже слишком мощный щит, накрывший нашу компанию по моей воле, отсёк нас от «преследователей». А когда один из журналистов решил опробовать его на прочность и, схлопотав неслабый эмоциональный удар, от души сдобренный моей яростью, отвалил в сторону на подгибающихся от страха ногах, его коллеги и вовсе решили оставить такую злую добычу в покое.
Нас же ждал впереди второй поход в аквапарк, где Анна с Ингой рассчитывали покорить оставшиеся неопробованными горки и аттракционы, остальные ученики желали просто хорошо отдохнуть, а мне… мне предстоял разговор, от которого я не ждал ничего хорошего.
— Он здесь, Ваше Превосходительство, — просочившийся тенью в гостевую при кабинете директора аквапарка, неприметный слуга в невзрачном, «чиновничьем» сером костюме поклонился сидящему в глубоком кожаном кресле хозяину. Тот бросил короткий взгляд на устроившегося в соседнем кресле, вполне успешно притворяющегося спящим, упитанного индуса, но тут же вернул своё внимание слуге.
— Замечательно, — ровным тоном проговорил он и, положив в пепельницу слабо дымящуюся сигару, кивнул, — Не будем заставлять нашего гостя ждать. Зови.
— Пять минут, Ваше Превосходительство, — отозвался молодой человек и так же тенью выскользнул из комнаты, чтобы через озвученное время распахнуть дверь перед ожидаемым его хозяином визитёром. Индус тут же открыл глаза и приветливо улыбнулся, но с места не сдвинулся, тогда как названный Его Превосходительством поднялся с кресла и сделал шаг навстречу вошедшему в гостевую юноше.
— Добрый день, Кирилл Николаевич, я искренне рад видеть вас в добром здравии, — проговорил он на хорошем русском, заставив индуса цокнуть языком. Ему эти двух и трёхсложные русские имена так легко не давались.
— И вам здравствовать, герр фон Штауфенберг, — на довольно приличном хохдойче ответил гость, хотя собеседник приветствовал его по-русски, и повернулся к индусу. — Приветствую, Бабур-джи. Чем обязан, господа?
— Присаживайтесь, боярин, — личный поверенный рейхсканцлера в России повёл рукой в сторону свободного кресла и вздохнул: — Нас ждёт долгий разговор…
Часть 5
Звоно… то есть, каникулы — для учителя!
Глава 1
Договоры и переговоры
— Но прежде чем начать нашу беседу, и, несмотря на то, что все мы неким образом уже знакомы друг с другом, предлагаю представиться как подобает, дабы избежать недопонимания, — устроившись в кресле, произнёс имперский князь и поверенный рейхсканцлера, переходя на хохдойч. И первым же последовал своим словам. — Итак… Я, гранд, имперский князь и барон, Виктор Иммануил Шенк фон Штауфенберг, экселенц Тверди и Ветра, представляю здесь моего сюзерена, Кайзера Германского Рейха Фридриха, и его первого советника, канцлера фон Лауэнбурга.
—
— В западной традиции, Бабур-джи, прошу вас, — с почти незаметным вздохом и намёком на укоризну попросил фон Штауфенберг.
— О… прощу прощения! — Варма изобразил лёгкое смущение, на которое, впрочем, ни я, ни князь не купились. — Гранд и учитель, Бабур Варма, экселенц Ветра, представляю здесь Дом Сканды, Оружейную Палату Тулузы и Скалу Фидаев. Так понятнее?
— Благодарю, Бабур-джи, — склонил голову фон Штауфенберг, никак не отреагировав на подколку коллеги, и повернулся ко мне. — Ваша очередь, коллега.
— Как скажете, экселенц, — кивнул я в ответ. — Гранд и опричный боярин Кирилл Николаев-Скуратов, глава школы Росомахи, представляю здесь моего сюзерена, государя Российского, Романа Васильевича… новик в потолке.
Если мои последние слова и удивили собеседников, то виду они не подали. Впрочем, ничего удивительного здесь нет. Согласовывая эту «конференцию в Ялте», Бестужев наверняка передал им некоторые сведения обо мне. Равно как и я сам получил от него пусть и краткие, но довольно информативные досье на моих нынешних визави. И с полученными документами я ознакомился вдумчиво, иначе не сдержал бы удивления, услышав представление князя как ярого Тверди и Ветра. Весьма необычное сочетание сил, тем не менее, очень характерное для представителей рода фон Штауфенбергов. А вот от первого представления Бабура-джи у меня, право слово, зачесался мозжечок… на что этот старый пройдоха явно и рассчитывал. Что ж, спасибо герру Виктору, что избавил меня от необходимости разгадывать этот ребус… ну и шпаргалке Валентина Эдуардовича, понятное дело.
Вообще, эту встречу Бестужев начал готовить по поручению государя чуть ли не в тот момент, когда я выпросил у него приглашение на фестиваль. А уже после нашей с Олей свадьбы им был получен положительный ответ от присутствовавшего на торжестве фон Штауфенберга, не поленившегося приехать в Россию из родной Германии специально для того, чтобы оценить меня как будущего переговорщика. Лестно, конечно, но… честно говоря, думаю, за согласие имперца на мою кандидатуру мы должны сказать спасибо лейтенанту Збаражскому, столь своевременно устроившему скандал, свидетелем которого и был Линкор Рейха. Это, кстати, оказалось чуть ли не общепризнанное прозвище барона. Точнее, полностью оно звучало как «Последний Линкор Рейха», но обычно его сокращали до «Линкора». Простенько и со вкусом, м-да…
Хотя насчёт «переговорщика» я, всё же, наверное, погорячился. По сути, все наши переговоры должны были свестись к моему рассказу очевидца и одной-единственной просьбе. Но если к рассказу об «охоте» на одарённых девушек, свидетелем которой я был, гранды отнеслись с мрачным пониманием, то просьба… просьба вызвала у них удивление.
— Поправьте меня, если ошибусь, боярин Кирилл, — медленно, тщательно выговаривая каждое слово, произнёс фон Штауфенберг, сверля меня взглядом, под которым я вдруг действительно ощутил себя, как под прицелом ГК [31] какого-нибудь «Тирпица». — Вы всерьёз рассчитываете, что мы с уважаемым господином Вармой пойдём на такую низость, как распространение полученной от вас информации в виде слухов и домыслов со ссылкой на ваш же рассказ?
31
ГК — здесь, аббревиатура, расшифровывающаяся как Главный Калибр. Так именовались артиллерийские орудия, использовавшиеся в качестве основного средства поражения на артиллерийских боевых кораблях.