Опричник
Шрифт:
М-да уж… а ведь это заявочка на дружину. Не просто безымянных наёмников, выходит, Илона привела, а людей, что желают идти под мою руку в дети боярские. Что ж, намёк ясен, но… как говорится, будем посмотреть!
Последний из бойцов, водитель второго грузовика, демонстративно стряхнул наземь последние капли вина из корца и, поклонившись одновременно с товарищами, вернул мне пустую тару. Впрочем, та моментально исчезла у меня из рук. Гдовицкой, когда хочет, умеет быть незаметным.
— Добро пожаловать домой, Илона, — я-таки нашёл нужные слова и, обведя взглядом отряд Ведьмы, улыбнулся. — И вы, воины, чувствуйте себя как дома.
— Благодарю, боярин. Отдохнуть и освежиться — это то, что нам сейчас нужно больше всего. А пир… какой воин от такой чести откажется?! — а голос-то у Ведьмы усталый. Видать, не так просто прошли её объяснения с роднёй и «Пардусами». Ну да, ладно, ещё успеем об этом поговорить. А пока, пора сворачивать эти танцы с бубном. Традиции традициями, но и перебирать с ними тоже не след. Всё же, не в пятнадцатом веке живём.
Разговор с Илоной состоялся поздним вечером, в моём кабинете и… в присутствии Гдовицкого. Пир пиром, но набираться до потери пульса никто не стал — ни гости, ни хозяева, а потому и беседа вышла вполне трезвой и рациональной.
Как я и подозревал, увидев отсутствие шевронов «Пардусов» у приведённых Ведьмой наёмников, из отряда Стенич ушла в одиночестве. Правда, она честно призналась, что даже не пыталась уговорить кого-то выйти из состава «Пардусов».
— «Червонные» — семья, — со вздохом произнесла Илона. — По крайней мере, старики-старшины. А молодые всегда оглядываются на них, и без одобрения командиров шага в сторону не сделают. Да и не нужны тебе зелёные бойцы, правда? В детях боярских — ещё куда ни шло, всё же, не одной войной живём. Но не в старшей дружине же.
— А эти бойцы… откуда? — спросил я.
— Пенсионеры, — неожиданно улыбнулась Ведьма. — Это ведь молодые всё рвутся на передовую. Романтика, соревнование, лихость и удаль… таким в наёмниках слаще, чем в боярской дружине. Да и свободнее. А лет в шестьдесят приходит понимание, что одним умением метко стрелять жизнь не ограничивается. Ты, Кирилл, может не знаешь, но для многих ветеранов, уход под руку сильного боярина — цель. Не всем везёт разжиться богатством, не каждый способен стать майором, а годы идут, и моложе наёмник не становится. Да, кто-то уходит на покой и проедает собственный меч. Кто-то его пропивает, а кому-то такой итог претит. Особенно, когда в руках ещё есть сила и немалая, глаз меток, а чуйка работает что твой СЭК. Обидно разбазаривать свои знания без толку.
— И бояре такой лакомый кусок упускают? — удивился я.
— Почему же? — усмехнулась в ответ Ведьма, под подтверждающий кивок Гдовицкого. — Те, кому настоящие бойцы в дружину нужны, именно «пенсионеров» брать на службу предпочитают. Они и сами воевать умеют, и молодь натаскать способны. Бояре рекрутёров нанимают, те рыщут по приграничью, ищут… Иногда даже находят.
— Иногда?
— А ты думаешь, многие наёмники до солидных лет доживают? — развела руками Илона. — Один из восьми, в лучшем случае. Кто-то первого выхода не переживает, а не первого, так десятого. Кто-то, понюхав пороху и дерьма, умнеет и сам уходит. А кто-то в майоры пролезает. Вот и получается, что настоящих псов войны, что не один десяток лет с меча прожили, не так уж много остаётся. Да и среди них попадаются те, что не желают сменить наёмничий сухарь на боярский каравай.
— Новости… — я задумчиво почесал кончик носа и уставился на Ведьму. — Но ты же понимаешь, что у меня в дружине синекуры не будет? Повоевать придётся обязательно.
— Разумеется, понимаю, — кивнула женщина. — И бойцы мои понимают это не хуже меня. Без хорошей потасовки с другими боярами, тебе имя роду не сделать. Другое дело, что люди, которых я привела… они же операторы тактиков, а в России их использование запрещено.
— Три сработанных тройки, по два ЛТК на один тяж, — кивнул я и прищурился. — А что, кроме как из-под брони по противнику шмалять, твои ветераны больше ничего не умеют?
— Обижаешь, — почти всерьёз возмутилась Илона. — Знаешь, как у нас в приграничье говорят? В тактике или без, наёмник остаётся наёмником.
— Самурай без меча — то же самое, что самурай с мечом. Только без меча, — пробормотал я и бросил невольный взгляд на согласно кивающего Гдовицкого. Вот, кстати, а что это мой начальник СБ молчит весь вечер?
И тот словно почувствовал.
— Мне нужны досье на новичков, — медленно произнёс Владимир Александрович. И тут же получил кристалл с данными от Илоны. Взвесил на ладони миниатюрное хранилище информации и, поднявшись из-за стола, глянул в мою сторону. — Через три дня отчёт и рекомендации будут готовы… боярин.
— Через два дня, — мотнув головой, отозвался я. — Времени мало, а дел много.
— Через два, — не стал спорить Гдовицкой и, тепло улыбнувшись Илоне, вышел за дверь. Что ж, одной проблемой меньше.
— А как родня отнеслась к твоему демаршу? — спросил я Илону после недолгого молчания. Та ухмыльнулась.
— Они пока не знают… как к этому относиться, — развела она руками. — С одной стороны, отряд остался без майора. Опять. И опять не без твоего участия. С другой стороны, моё майорство так и так было вынужденным, а значит, по определению, временным. Думаю, придётся моему муженьку вновь примерить майорский темляк. Так что, никаких проблем с «Пардусами» у нас не предвидится, не переживай, Кирилл.
— Что ж… пожалуй, я тебе поверю, — кивнув в ответ на слова собеседницы, протянул я. — Тогда, нам осталось обсудить сейчас лишь один вопрос. Первое задание тебе как командиру моей будущей дружины…
Илона моментально подобралась, от её расслабленности не осталось и следа. Замечательно. Эх, всё же, как приятно работать с профессионалами!
А на следующий день меня вновь закрутила карусель дел. Но прежде чем я вернулся в столицу, на меня насел Стрелков. Наш «муж любечанский», наконец, смог хоть как-то разобраться с утащенным из-под носа людей отца Ефимия усыпляющим артефактом, и теперь горел желанием предъявить результаты работы.
А игрушка оказалась ещё той забавой. Совершенно иные принципы построения рунных цепей, да что там! Это даже не руника, в привычном её понимании. То, что смог расшифровать Вячеслав имело в своей основе совершенно иную знаковую систему. Намного более древнюю… и оказавшуюся смутно знакомой мне по некоторым командировкам в жаркие страны Чёрного континента.
— Это же иврит? — протянул я, разглядывая разнесённые по таблицам значки в продемонстрированном мне Вячеславом файле.
— Не совсем, — покачал тот головой. — На самом деле, это жуткая смесь арамейского и ханаанского, в обоих его проявлениях, то есть, иврите и финикийском. Но и это не всё. Смотри…