Опрокинутая реальность
Шрифт:
— А Мясников об этом не знает, — кивнул Дронго, — думаю, что у вице-губернатора будут большие проблемы, если его начальник узнает о письме Гаврилова. Ах как жаль, что я не знал этого факта. Я бы разговаривал с Алексеем Алексеевичем совсем по-другому. Вот почему он так боялся огласки. Наверно, знает про десять процентов.
— Наверно, догадывается, — ответила она, — вы же знаете, что каждому нужно давать его проценты. Думаете, брату оставалось так много? Еще свои проценты нужно было оставлять в правительстве, в Министерстве экономики, где предоставляют право на внешнеторговую деятельность, в банке — в общем, везде… Все хотели свои проценты…
— В
— Может быть, — согласилась она, доставая сигареты. Пока он рассказывал, она не курила, настолько поглощена была его историей. Но сейчас вспомнила и про сигареты.
— Вы сказали, что вам удалось узнать, кто именно звонил Мясникову из Москвы, — напомнила она, щелкая зажигалкой.
— Он сказал мне фамилию, — кивнул Дронго, — у нас было джентльменское соглашение. Он говорит мне фамилию, а я забываю о пленке. Я даже не мог себе представить, какой убойной силой обладала эта пленка. Если бы я заранее знал про десять процентов губернатора! Конечно, Мясников кое-что слышал. Именно поэтому он так боялся, что его разговор с Гавриловым дойдет до губернатора. Он не боялся разоблачения, я должен был это понять. При поддержке губернатора он бы сумел вывернуться. Но только при его поддержке. А если бы тот узнал, что Мясников действует за его спиной, то тогда Алексею Алексеевичу пришлось бы очень трудно.
— Я не думала, что это так важно, — призналась женщина, — вы же знаете, сколько взяток приходится всем давать. Бедный Салим, он все время был в напряжении. И все-таки, кто это был? Кто звонил Мясникову?
— Ну зачем вам знать? Вас должен интересовать результат. Кто именно отдал приказ об убийстве вашего брата. Пока этого человека я не нашел.
— И тем не менее я настаиваю, — вспыхнула она, — мне важны все подробности этого дела.
— Какой-то Сушков. Кажется, он работает в правительстве, — сообщил Дронго.
— Ефим Сушков, — вдруг назвала она незнакомца по имени, — Салим так и думал. Он его всегда подозревал…
— Вы слышали об этом человеке? — удивленно сказал Дронго.
— Конечно. Он от имени правительства введен в Государственную нефтяную компанию. Как раз ту самую, которая владеет двадцатью процентами акций «Прометея».
— Значит, мне нужно будет завтра с ним встретиться, — сказал Дронго. — Если вы знаете еще какие-нибудь имена или факты, то сообщите мне их сегодня и сейчас, чтобы я не ездил за ними так далеко. Это и в ваших интересах, Эльза.
Она улыбнулась. Потушила сигарету в пепельнице. И затем сказала:
— Нет. Я больше ничего не знаю. А если что-нибудь вспомню, то обязательно сообщу.
— Я слышал еще одну фамилию, — вспомнил Дронго, — в Северной нефтяной компании работал
— Самедов? Никогда не слышала.
— Говорят, что ваш брат с ним встречался.
— Может быть, — пожала она плечами, доставая еще одну сигарету, — он наверняка знал многих в Северной нефтяной компании. Салим работал с ними и близко знал некоторых сотрудников. Но у нас этот Самедов никогда не был. Иначе я бы слышала его фамилию. И Салим мне про него не рассказывал. А как Сафиев? Вы его уже нашли?
— Почему вы так уверены, что это был Сафиев?
— Я убеждена, — тихо ответила она, — и для меня самое важное, чтобы вы его нашли. Брат должен был встретиться в Париже именно с этим негодяем. И я хочу знать, кто заказал ему убийство Салима.
— Я попросил сотрудников французской полиции найти следы этого Алика. Сейчас его ищут по всей Европе. Во всяком случае, он пока в Шенгенской зоне.
— Ну вот, видите, — кивнула она, — значит, нужно начинать именно с него.
— Я думаю, что мне еще придется встретиться со многими людьми, чтобы узнать подробности. Не забывайте про звонок, который мне сделали неизвестные. Они не хотят, чтобы я продолжал расследование, а значит, либо имеют отношение к убийству, либо собираются провести собственное расследование. Во всяком случае, мне придется рано или поздно встретиться и с позвонившим мне негодяем, и с самим господином Сушковым.
— Вы думаете, что он вам что-нибудь расскажет? — спросила она недоверчиво.
— Я умею убеждать людей, — кивнул Дронго, — посмотрим, как пойдут наши дела.
— Да, — сказала она, потушив вторую сигарету, — вы умеете быть убедительным. Иногда я жалею, что не встретила вас двадцать лет назад.
В ее словах был вызов. Дронго улыбнулся, разведя руками.
— Я тоже, — сказал он, — но в жизни не всегда бывает так, как мы хотим.
Это была завуалированная форма отказа. У него были свои принципы, и он не собирался им изменять. Нельзя допускать интим с женщиной, с которой связывают чисто деловые отношения. Вот после того как он найдет убийц ее брата… Или не найдет. Но в любом случае он имеет право думать о ней только после завершения дела. В этом было нечто унизительное — соблазнять женщину, которая платила ему за расследование. И недостойное.
Она все поняла. Поднялась и пошла к выходу.
— Моя машина вас ждет, — напомнил Дронго.
— Не сомневаюсь, — ответила она, не улыбнувшись, — вы всегда помните о своей работе. До свидания. Надеюсь, вы меня пригласите, когда появятся новые сведения.
— Обязательно. До свидания, — он пожал ей холодную руку и проводил до кабины лифта. Вернувшись домой, в задумчивости присел на диван. Раздался звонок.
— Вы уже приехали? Они вас выпустили! — это был Кружков.
— Не совсем, — усмехнулся Дронго, — где ты сейчас находишься?
— У себя дома.
— Тогда бросай все свои дела и давай ко мне. Нам с тобой о многом нужно договориться. Тебе придется выяснять подробности личной жизни очень важного чиновника.
Глава 10
Утром он еще спал, когда раздался телефонный звонок. Дронго недовольно взглянул на часы. Было около десяти. Кто мог звонить в такое время? Все его знакомые и друзья знали, что он обычно работает и читает до четырех-пяти утра, после чего спит до одиннадцати. Он услышал, как включился автоответчик.