Опрометчивость королевы
Шрифт:
Мадемуазель Розенцвейг заволновалась, она боялась, что с принцессой случится один из тех истерических припадков, о которых ее предупреждали.
– Ваше Высочество, умоляю вас не говорить таких вещей! Если это дойдет до ушей лорда Малмсбери, он будет вынужден сообщить королю Англии.
– Ну и пусть. Зато они вернут назад майора фон Тебингена. И пусть отдадут его мне. Я с радостью верну им их принца Уэльского.
– Ваше Высочество, опомнитесь, что вы говорите! Каролина умолкла на несколько минут,
– Нет, конечно же, я должна все время быть начеку. Я должна помнить, о чем меня предупреждали. И не должна поступать опрометчиво. Я должна думать, что делаю. О, мой дражайший секретарь, вы будете добры ко мне и станете выслушивать мои жалобы? Вы позволите мне поговорить с вами о моем майоре хоть иногда, иначе я сойду с ума.
– Тише, Ваше Высочество, тише!
Каролина бросилась к секретарю и уронила ей голову на грудь. Розенцвейг принялась утешать ее.
– Все будет хорошо, я буду с вами, вы сможете рассказывать мне все, что захотите, когда захотите. Это будет наша тайна, никто никогда не узнает, о чем мы говорили.
– Я расскажу, как любила его. Как мы собирались пожениться. Я подарила ему аметистовую булавку, и он носил ее. Он сказал, что, когда он умрет, его с ней похоронят. Он любил меня. О, он любил меня!
Они помолчали, а потом Каролина произнесла:
– Но я должна выполнять свой долг. Так сказал бы мне дорогой лорд Малмсбери. Его волнует, чтобы все прошло безупречно, я должна доставить ему приятные минуты. Итак, дорогая Розенцвейг, я начну изучать английский язык и скоро буду бегло говорить по-английски. Я сделаю все, чтобы мой муж был счастлив.
– Это мудро сказано, принцесса.
– Я буду стараться угодить ему, буду стараться заинтересовать его, раз уж судьба решила так, что я стану принцессой Уэльской.
Через несколько дней ко двору Брунсвика прибыл майор Гислоп. Он привез послание Его Высочества принца Уэльского, в котором он выражал желание видеть его будущую жену в Англии как можно скорее. Для Каролины прислали портрет принца.
Она бегала по своему будуару с портретом в руках и звала мадемуазель Розенцвейг.
– Посмотрите, – кричала она. – Он, должно быть, самый красивый мужчина на земле. Скажите, моя дорогая, вы видели красивее?
– Никогда, – заявила та в ответ.
– Посмотрите на его прекрасные волосы. Взгляните, какие у него голубые глаза. А звезда на его платье. Из чего оно, интересно, из бархата или из тонкого сукна? Какой прекрасный голубой оттенок! Мой будущий муж – очень утонченный джентльмен.
Мадемуазель Розенцвейг подтвердила, что, по слухам, принц необычайно хорош собой.
– Он принц чистых кровей! – воскликнула Каролина.
Портрет она повесила в изголовье своей кровати, чтобы, проснувшись,
И в последующие дни ее часто заставали глядящей на портрет. Казалось, получив этот знак внимания со стороны принца, она все больше и больше смирялась с браком.
Через несколько дней состоялась церемония оглашения королевской четы, вступающей в брачный союз. Карета доставила Малмсбери во дворец герцога, и торжественное оглашение началось. Герцогиня проплакала всю церемонию, герцог, наоборот, был строг, однако тоже взволновался, Каролина, хотя и побледневшая, держалась уверенно.
Через полчаса все было закончено, и Каролину объявили принцессой Уэльской. Кортеж направился к дворцу матери герцога, вдовствующей старой герцогини, где для гостей давали бал.
Малмсбери наконец почувствовал облегчение. Его долг по отношению к королю был исполнен. Но он не мог избавиться от мысли, что остался в долгу перед новой принцессой Уэльской. Он видел в ней погибающее существо, обреченное на трагедию, потому что, по его мнению, она была самой неподходящей женой для принца Уэльского из всех, кого можно было выбрать для него. Поэтому он испытывал непреоборимое желание помочь ей.
На следующий день брачный договор был составлен на французском и латинском языках, кто обязан, подписали его.
«Теперь, – думал Малмсбери, – пришло время возвращаться в Лондон».
Герцогиня воспользовалась первой же возможностью поговорить с ним.
– Надеюсь, – сказала она, – что путешествие не будет отложено надолго. Я не буду счастлива, пока не узнаю, что моя дочь связана брачными узами с принцем.
– Погода не благоприятствует морскому путешествию, – заметил Малмсбери. Про себя он думал, что если они выждут январь-февраль, то Каролина выучит английский и улучшит свои манеры.
– В декабре не так плохо плыть, – заявила герцогиня, – вот в январе, в феврале… и в марте дуют нестерпимые ветры. Думаю, вы могли бы отправиться прямо сейчас.
– Я не могу начать приготовления, не получив повеления короля.
У герцога было иное отношение к грядущим переменам.
– Я не хочу, чтобы моя дочь села на корабль, пока не услышу, что английский флот прибыл и готов сопровождать ее в Англию, – сказал он.
– Ничего нельзя сделать, пока сир не соизволит прислать мне свое высочайшее повеление, – отвечал Малмсбери. – Я ожидаю послание в любой момент.
– Давайте подождем королевского указа, – согласился герцог, – а тем временем отпразднуем как следует это бракосочетание.