Оптимистка

Холден Ким

— И моя тоже. Я люблю тебя, малыш.

— Скажи еще раз, — шепчет он с закрытыми глазами.

— Я люблю тебя, малыш.

Стелла опять стоит рядом с Гасом и тянет его за футболку.

— Гас, ты должен покатать Кейт на закорках. Не потому, что она хочет спать. Просто ради веселья.

Гас ерошит ее волосы.

— Да я только за, ребенок. — Он поворачивается и присаживается. — Заползай, Опти.

Я забираюсь на него, а Келлер вручает Гасу мой чемодан.

— Спасибо, мужик.

Гас мажет рукой

и делает несколько шагов задом в направлении зоны досмотра.

— Всегда пожалуйста, чувак. Всегда.

Гас поворачивается, и я оказываюсь спиной к Келлеру и Стелле. Я оглядываюсь назад и наблюдаю за тем, как они постепенно исчезают. Мы машем друг другу до тех пор, пока Гас не заходит за угол и их становится не видно.

Пятница, 13 января

Кейт

Я общаюсь с Келлером и Стеллой по скайпу каждый день, утром и вечером.

Занятия у Келлера начнутся только через неделю, поэтому, когда он не на работе, и я не сплю, мы так же разговариваем по телефону.

Я стала много спать. Тэмми, медсестра, которую наняла Одри, говорит, что ее работа заключается в том, чтобы я чувствовала себя комфортно. А комфорт для меня на данный момент — это оксикодон. С его помощью я не чувствую мучительную боль.

Подключение к аппарату с подачей кислорода тоже помогает. До него мне приходилось бороться за каждый глоток воздуха. Так что носовая канюля теперь у меня в любимицах.

Гас должен был отправиться в тур по Европе на прошлой неделе, но он отказался. Их тур-менеджер был ужасно зол. Гас стал называть его Гребаный Гитлер. Остальные члены группы на стороне Гаса, поэтому им пришлось перенести концерты. Я чувствую свою вину за то, что он откладывает свою жизнь "на потом". Но в то же время я счастлива, что он здесь, со мной.

Он проводит в моей комнате все двадцать четыре часа в сутки. Его присутствие неизменно, оно дарит покой. Мы слушаем музыку, играем в карты (и да, он разрешает мне мухлевать) или просто разговариваем (но по большей части предаемся воспоминаниям). Практически каждый день приходят Франко, Робби и Джейми. Иногда на несколько минут, а иногда на час. Все зависит от того, как долго я могу бодрствовать.

Раз в день Тэмми разрешает Гасу выносить меня на веранду, чтобы подышать свежим воздухом. Он тащит меня и тянет за собой тележку со всей необходимой аппаратурой (для капельницы и оксикодона). Я уже не могу ходить. Даже походы в туалет — в прошлом, отчего я чувствую себя такой несчастной. Мало мне катетеров, так теперь еще и мочеприемники в придачу.

Одри вернулась около часа назад. Она пока работает из дома, и через день ходит в офис на час или два. Помимо всех этих неприятностей со мной, ей еще надо вести свой бизнес. Не знаю, как она справляется.

Одри стучит в дверь с чашкой кофе в руках.

Как и каждый день, в это же самое время.

— Привет, милая. Как дела?

Я улыбаюсь, потому что ничего другого у меня при взгляде на нее не выходит. Я всегда думала, что она ангел, но теперь даже не сомневаюсь в этом.

— Великолепно.

Она улыбается в ответ и целует меня в лоб.

— Рада это слышать. — С этими словами она вручает мне кружку с овощным бульоном.

— А теперь настало время поужинать. — Одри переводит взгляд на Гаса.

— Дорогой, я и тебе кое-что приготовила. Посмотри на кухне.

Гас хлопает рукой по кровати.

— Я быстро. — Ему не нравиться есть передо мной, потому что я, по правде сказать, уже практически не могу этого делать. Поэтому обычно он кушает один, на кухне. Клянусь, Гас просто вдыхает пищу, потому что максимум через пять минут, он снова в комнате.

— Не торопись, Гас. Мне нужно поговорить с Кейти. — мягко, но в тоже время строго говорит Одри.

Он кивает, а потом, подняв брови смотрит на меня.

— Подруга, думаю у тебя неприятности.

Я смеюсь. Последние несколько недель мы много веселились. Гас выглядит измученным, и я знаю, что он мало спит, но к нему вернулось его чувство юмора. Мне это нравится. Он немного расслабился. Я же чувствую себя как будто в коконе. Мне комфортно, я довольна. И спокойна, как никогда в жизни. Наверное, это из-за Ксанакса, который Тэмми добавляет в содержимое капельницы. Я настаивала на том, что не нуждаюсь в нем (у меня не было никаких приступов после панической атаке в Гранте в прошлом месяце), и она поняла мои чувства, но сказала, что так мне будет комфортнее. Поэтому я решила попробовать. Наркотики или нет, главное, что мне хорошо. Мне хорошо.

Одри садится на край кровати рядом со мной и, как в детстве, когда она пыталась утешить меня, потирает мне лоб. Она улыбается.

— Ты выглядишь сегодня получше. Даже щеки разрумянились.

— Я сегодня хорошо себя чувствую, Одри. Рада, что это видно. Как у тебя дела?

— Все хорошо, милая. — Она снова целует меня в лоб. — Не переживай обо мне.

Я так не могу. Я переживаю за всех. Эта ситуация высасывает из них все силы.

— Что случилось? У меня неприятности?

Одри смеется.

— Нет. Мне нужно обсудить с тобой несколько вещей. Думаю, мы больше не можем откладывать их "на потом". Мне жаль говорить об этом, но моя обязанность как матери состоит в том, чтобы убедиться, что у тебя все в порядке.

— Спасибо. Так по поводу чего нам нужно пообщаться?

Она кладет бумаги, которые держит в руках, на прикроватный столик.

— Пей бульон, а я буду говорить.

— Хорошо. — Я так и делаю, несмотря на то, что он мне до ужаса надоел. Но в последние дни это единственное, что я могу есть.