Оптимистка
Шрифт:
Его грустный голос разбивает мне сердце.
— Мне жаль, что тебе приходится проходить через это. Прости.
— Прекрати. Пожалуйста, не извиняйся. Ты больна. Не нужно переживать за меня.
Несколько секунд мы молчим.
— Ты должен писать, Гас. Излей все на бумагу.
Он фыркает, как будто это плохая идея.
— Никто не захочет слушать выплеск ярости в музыке.
— А кто говорит, что кто-то должен ее слушать? Просто напиши для себя. Ты можешь поделиться ею со мной, если захочешь. Мы могли бы поработать
— Это вызов? — Теперь он явно раздумывает над сказанными мною словами.
Я знаю, что он никогда не избегает их, поэтому слегка задираю его:
— Да, вызов.
— Черт побери тебя, женщина. Ты — исчадие ада, ты знаешь это? — в его голосе слышится улыбка.
Мы оба слегка расслабляемся.
— Мне уже говорили об этом.
— Черт. Но терять-то нечего? Наверное, я так и сделаю. К тому же, моей печени нужно немного отдохнуть. Даже при мысли о виски мне хочется вырвать.
— Обещаю, это поможет. Я много писала после смерти Грейси.
— Ты никогда мне об этом не говорила.
— Я никому не говорила. Просто писала. В большинстве случаев для гитары, потому что просто не могла слышать скрипку. Скорее всего, вся эта музыка — просто отстой, но в то время не это имело значение. На тот момент, это была своего рода бесплатная терапия. Как раз то, что мне было необходимо.
— Гм. Когда-нибудь мне бы хотелось послушать, что ты написала.
— Конечно. Когда-нибудь. А теперь иди и отдохни перед сегодняшним концертом и обещай, что начнешь писать с завтрашнего дня.
— Так точно, мэм. — Теперь он больше похож на самого себя.
— Живи по полной.
— Живи по полной, — тихо повторяет он.
— Я люблю тебя, Гас.
— Я тоже люблю тебя, Опти.
— Пока.
— Пока.
Среда, 30 ноября
Кейт
Мы с Гасом общаемся по скайпу. Он проигрывает мне то, что написал. Акустика в автобусе ни к черту, но мне трудно сдержать эмоции, наблюдая за тем, как он обнажает душу. Гас прав, его музыка — чистый выплеск ярости. Но в то же время она так прекрасна, потому что я знаю, это — его настоящие чувства. Он ничего не прячет. Такая искренность вызывает у меня слезы.
Когда Гас заканчивает, его глаза тоже влажно блестят. Перед тем как пошутить, даю ему время взять себя в руки.
— Приятель, думаю у тебя проблемы с управлением гневом.
— Ты так думаешь? — тяжело сглотнув, отвечает он.
Я качаю головой.
— Нет. Я просто тянула время. Мне нужна была минутка. — Я все еще пытаюсь это делать. — Приятель, это было изумительно. Как насчет того, чтобы добавить скрипку и смягчить жестокие нотки?
Он кашляет и делает глоток воды из стоящей на столе бутылки.
— Возможно, это поможет, ну знаешь, как бы снизит истерию.
Мне не хочется смеяться, но Гасу необходимо ободрение.
— Я только
— Будет сделано.
— Отлично. Я позвоню тебе завтра. Продолжай писать.
— Спасибо, Опти. За все. Это действительно помогает.
— Мне тоже, приятель. Люблю тебя, Гас.
— Я тоже люблю тебя.
— Пока.
— Я больше не говорю "пока". Люблю тебя.
Скайп отключается и изображение Гаса исчезает.
Пятница, 2 декабря
Кейт
Я уже несколько дней не была в своей комнате в общежитии. Мне нужно взять порошок для стирки.
Засовываю ключ в замочную скважину, но дверь оказывается незапертой. Странно. Первое правило общежития — всегда закрывай дверь.
Шугар лежит на кровати, но она не спит. Я решаю поприветствовать ее, хотя и не ожидаю ничего в ответ.
— Как дела, Шугар?
В ответ — тишина. Она молчит. Отлично. Не то, чтобы мы были лучшими подругами. Черт, да мы даже и не подруги совсем, так что я быстро делаю то, зачем пришла.
Запихивая одежду, сложенную кучкой возле кровати в сумку, слышу какое-то хлюпанье со стороны Шугар. Я оказываюсь в положении, когда мне нужно сделать выбор — признать, что она плачет или нет? Мне хочется проигнорировать ее, но я не могу. Оглядываюсь и вижу, что она свернулась в клубок и тихо плачет в подушку. На лице — никаких эмоций. Это — самое страшное, маска, за которой скрывается шок. Маска, которую надевает на себя тело, когда ты переживаешь что-то слишком серьезное, и оно предпочитает просто отгородиться от всего мира, чем встретиться с проблемой с высоко поднятой головой.
Черт, судя по всему мне не удастся в обед заняться стиркой.
Так как мы не подруги, то я не слишком беспокоюсь, но все же встревожена.
Ненавижу, когда люди плачут.
— Шугар, ты хочешь поговорить об этом?
Молчание. Она даже не мигает.
Делаю еще одну попытку, потому что не могу просто уйти.
— Слушай, знаю, я последний человек, с которым ты хотела бы поговорить, но я — хороший слушатель.
Она мигает и смотрит на меня так, как будто только что заметила. Слезы так и текут по ее лицу.
— Что случилось, подруга?
Она снова хлюпает носом, и я передаю ей коробку с салфетками со своего стола. Закончив сморкаться, Шугар смотрит на меня с выражением нечто среднего между грустью и смущением.
— Я беременна, — снова плачет она.
"И ты еще удивляешься этому, мисс нимфоманка?" на секунду мелькает у меня в голове мысль, но она исчезает так же быстро, как и появляется. Все-таки я и сама не святая. Только девственницы могут осуждать ее в такой момент. И уж точно не я.