Оптинские были. Очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни
Шрифт:
Нам в памятную Пасху 1993 года, может быть, показалось, что произошло что-то такое, чего в наши дни не должно быть. Ужас возобладал сердцами многих… Да, это нелегко пережить со спокойствием, но надо помнить писание Тайнозрителя: «Я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыко Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу? И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число» (Откр. 6, 9-11).
Мученичество есть свидетельство о Христе кровью. Оно
В связи с последним келейным чтением о. Василия вспомним слова святителя Иоанна Златоуста из его «Похвалы святому мученику Юлиану»: «Послушайте Павла, который говорит: "Подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох прочее соблюдается мне венец правды"; – где и когда? – "Егоже воздаст ми Господь в день он, праведный Судия" (2 Тим. 4, 7–8). Здесь он состязался, а там увенчивается; здесь победил, а там провозглашается. Послушайте, что и сегодня он взывает и говорит: "По вере умроша сии вси, не приемше обетовании, но издалеча видевше я, и целовавше" (Евр. 11, 13). Для чего же у подвижников внешних вместе и победы и венцы, а у подвижников благочестия победы и венцы не вместе, но на таком расстоянии времени? Они подвизались, трудились здесь, потерпели бесчисленное множество ран, и Господь не тотчас увенчивает их? Не тотчас, говорит Апостол, – потому что настоящая жизнь по природе своей не вмещает величия той чести; настоящий век скоропреходящ и краток, а тот беспределен, бессмертен и бесконечен» (Т. 2, кн. 2, с. 714).
Тропарь самогласен
Благоверного князя-инока Игоря имя восприял еси в крещении, мученически от злых людей растерзаннаго; во иночестве нареченный в честь святителя Василия Великаго, писаньми, жезлом пастыря, молитвой Церкви послужившаго; в малой схиме удостоивыйся имени Василия Блаженнаго, ради Христа плоть свою ввергшаго в злострадание, – святый мучениче иеромонаше Оптинский Василие, не остави убогих нас, празднующих святую память твою, своею усердною пред Престолом Божиим молитвою!
Кондак
Божественное прозябение, цвет русскаго монашества, принесший Христу Господу злато крови страстотерпческой и смирения благоухание, богоносе Василие, – радуйся, предстоя Господу в ризе блистающей; радуйся радостью чад Церкви Православныя; радуйся лицезрению старцев сонма преподобнаго!
Аминь и Богу слава!
Жизнь инока Ферапонта открыта нам лишь отчасти. Многие подробности ее, очевидно, так и останутся неизвестными, и все же то, что есть, как оно ни отрывочно – дает нам увидеть образ русского монаха-подвижника, ставшего по таинственному определению Божьему – мучеником за Христа.
Иеродиакон С. вспоминает: «"Знаешь, что такое монах?" – спросил меня раз о. Ферапонт. – "Не знаю", – говорю. "От слова «монос» – один… Бог да душа – вот монах". Если бы эти слова мне сказал кто-то другой, я бы воспринял это как обычный разговор. Но у о. Ферапонта слово было с силой. И он действительно прожил свою монашескую жизнь уединенно. У святителя Игнатия в статье "О монашестве"
Когда о. Ферапонт пришел из мира в монастырь, – а пришел он в Оптину Пустынь, – он написал в канцелярии необходимую бумагу – краткую автобиографию. Этот листок бумаги из монастырского дела – едва ли не самый пространный документ, относящийся к его жизни. «Я, Пушкарев Владимир Леонидович, – писал он, – родился в 1955 году, 17 сентября, в селе Кандаурово Колыванского района Новосибирской области. Проживал и учился в Красноярском крае. Прошел воинскую службу в СА с 1975 по 1977 г., а с 1977 по 1980 г. – сверхсрочную службу. До 1982 г. работал плотником в СУ-97. Затем учеба в лесотехникуме по 1984 г. После учебы работал по специальности техник-лесовод в лесхозе Бурятской АССР на озере Байкал. С 1987 по 1990 г. проживал в г. Ростове-на-Дону Работал дворником в Ростовском кафедральном соборе Рождества Пресвятой Богородицы. В настоящее время освобожден от всех мирских дел. Мать с детьми проживает в Красноярском крае, Мотыгинский район, п. Орджоникидзе. Старшая сестра замужем, имеет двоих детей, младшая сестра учится в школе. 13.09-1990 г.».
В семье о. Ферапонта крещеными были только его мать и бабушка. Как часто бывало и есть на просторах Сибири – православный храм от поселка, где жили они, находился на очень большом расстоянии, едва ли не в сотнях километров. Бывать там не было возможности, да, к сожалению, и нужды почти не ощущалось… Владимиру (пока будем называть его мирским именем) повезло: он воспитывался у бабушки, которая много сохранила в душе от доброго прежнего. Он учился в школе. Любил рисовать, читать и потом, как вспоминает его младшая сестра, пересказывать прочитанное. Она рассказывает, как, отслужив в армии пять лет, Владимир начал трудиться в бригаде плотников, потом был шофером и возил рабочих на автобусе. «Он никогда не пил, не курил, – вспоминает сестра. – Его все уважали. У нас в поселке все говорили и говорят до сих пор: "Почему он пошел в монастырь? Он и так был святой"».
Рыжеволосый и голубоглазый, он обладал очень привлекательной и благородной внешностью. Очевидно, от природы была у него огромная («страшная», как говорили) сила. Где-то, очевидно, во время сверхсрочной службы на Дальнем Востоке, он изучил приемы восточного боя (называли кун-фу и карате). Однако ни красоту, ни силу он никогда не использовал во зло и в грех Его скромность и молчаливость поражали всех. Но были и такие люди, которые его побаивались, – распускали слухи и разные выдумки, например, о том, будто бы он колдун… Явно необычный был он человек.
Служа лесоводом на Байкале, Владимир окончательно пришел к Православию, и это происходило так драматично, как бывало в древние времена. Уже в монастыре он как-то, прервав свое обычное молчание, рассказал, что после его обращения бесы прямо видимым образом напали на него, били и душили и оставили едва живым… Рассказ был краткий и без конкретных деталей, но такой страшный, что слушавший его о. М. воскликнул: «Ферапонт, прекрати!» Можно даже сказать, что в о. Ферапонте было много загадочного, так и оставшегося неразгаданным, однако мученическая смерть его все привела в ясность: это был человек не от мира сего, Божий человек.