Опухоль
Шрифт:
– Ну что ж, поделаешь, придётся потерпеть. Во фронтовых госпиталях далеко не каждому делали такие уколы, кому было больно. И люди терпели. А чем мы их лучше?
– Нет, это просто поразительно! Другие больные просят, настаивают, чтобы им сделали этот укол, а вы...?!
– Вы же знаете, что в семье - не без урода. Вот так и считайте.
– Так я запишу в журнал, что вы отказались.
– Так и запишите.
Разговор этот состоялся в пятницу вечером, а в субботу Иван Сергеевич отказался от капельницы с глюкозой. Была другая
Когда ощущение дурноты стало утихать, Иван Сергеевич спросил сестру, что ему вводили через капельницу.
– Ничего особенного, - ответила она, - глюкозу. Мы всех больных подкармливаем, у кого плохой аппетит, чтобы процесс заживания не затухал.
– Понятно, - ответил Иван Сергеевич, - но у меня организм почему-то плохо реагирует на глюкозу. Это уже второй раз так случается.
– Почему же вы врачу ничего не сказали?
– Ну, что вы?! Я пытался, но меня просто не услышали.
– И как же быть?
– Да никак. Ничего не нужно вводить. У меня есть только один путь восстановления - дать организму самому справиться с ситуацией.
– Но ведь вы почти ничего не едите?
– Так потому и не ем, что лекарства блокируют печень и поджелудочную. У меня панкреатит и холецистит одновременно, язва двеннадцатиперстки и небольшая киста на печени.
– А если организм не справится?
– назидательным тоном спросила она.
– Значит, такова моя судьба.
– А виноваты будут врачи?
– Ну что вы?! Кто сейчас вас в чём может заподозрить? С меня уже три подписки взяли, когда я сюда поступал, что я на всё согласен.
– Я вот не понимаю, вы что, больше врача знаете, если так уверенно обо всём судите?
– О своих заболеваниях, безусловно, больше.
– Но откуда? Они всё-таки учились...?
– Видите ли, барышня, я тоже образованный человек для нашего времени и мне, чтобы просто выжить с таким блокадным букетом заболеваний, как у меня, пришлось самому вникать в существо моих патологий. По этой причине, простите, мне и приходится самому следить за ходом восстановления.
– Но почему бы вам об этом не рассказать доктору?
– Умничка! И действительно, почему бы мне не рассказать доктору об этом? Вот только увидеть бы его. Но, наверняка, у него времени будет только на то, чтобы ткнуть пальцем, задать пару никчёмных вопросов и пожелать выздоровления, потом посмотрит на часы и скажет:
– Ну, мне пора на операцию....
– Надо же, какой вы злой!?
– Нет, я не злой, я - справедливый, совершенно не умею льстить и говорить неправду.
Словно испугавшись подобного заявления, медсестра поспешно ретировалась.
После её ухода, в палате восстановилась тишина, нарушил которую Юра.
– Однако,
– А почему нет? Я их на своём веку знаете, сколько повидал?
– И что же?
– А то, что они обычные люди, склонны не только ошибаться, но и лениться, и проявлять безответственность. Вот ты заметил, Юра, что твой врач у тебя уже дважды побывал, а мой, после операции, ещё и не появлялся?
– Да, это, действительно, странно!
– Для меня это уже не странно, а привычно. Я уже длительное время изучаю людей и так
скажу, что человек, где бы и кем бы он ни был, нуждается в контроле. Просто требовать с человека не достаточно - его ещё нужно и контролировать. Об этом даже в Библии записано, что за человеком глаз да глаз нужен.
– Интересно, в каком месте Библии?
– спросил неожиданно Геннадий Александрович - больной с вырезанным желудком. Это тот, которому операция была уже сделана, когда все остальные поступили в эту палату.
– Да вот, где говорится о сотворении Мира и человека. Когда Бог поместил сотворённого им человека и его подругу в Рай, он им запретил трогать древо познания и вкушать его плоды. А человек ослушался. Вот Бог тогда и понял, что за ним глаз да глаз нужен. А Богу некогда этим заниматься, да и лень, видимо. Тогда Он и переселил человека на Землю, чтобы всё потомство его жило там и доглядывало друг за другом. Правда, Бог и тут просчитался. Этот догляд, на который он надеялся, обернулся тем, что одни люди стали править другими, хотя природе человеческой это и противопоказано.
– А это-то где записано?
– Это было записано на одиннадцатом заповедном камне, что стояли на Святой горе возле Иерусалима. На нём было написано: "Всякая власть противна Богу".
– Почему же церковники нигде не упоминают об этой записи?
– спросил Геннадий Александрович. Он был пчеловодом, всегда жил на пасеке и Библию, которая осталась там ещё от деда его, он почитывал. Сейчас ему хотелось разоблачить этого, показавшегося ему слишком заносчивым, господина.
– О! Уважаемый, это целая история. Вот будет мне немного полегче, я вам обязательно о ней расскажу - только напомните, пожалуйста, если вам это действительно интересно.
– Обязательно напомним, - заявил Геннадий Александрович.
В понедельник, наконец-то, Иван Сергеевич сподобился ещё раз узреть своего врача, красавца-хирурга с седой, не по возрасту, головой. Тот радостно поздоровался и, присев на краешек кровати, сказал:
– Ну, как дела? Назначения все вы сами уже поотменили, так что мне остаётся только выслушать вас....
– Наконец-то!
– обрадовано произнёс Иван Сергеевич.
– Помните наш разговор при моём поступлении сюда? Я тогда сказал, что будем все трудности решать по мере их возникновения. Вот это первая трудность. Если вы будите настаивать на уколах и глюкозе, у меня полностью остановится пищеварительная система и тогда, уже вам ничем меня спасти не удастся. Есть только один путь, хотя и рискованный, это дать моему организму справиться самому.