Опустошение

Роге Егор

Олег напомнил, что наш офис открывается в девять и штраф за опоздание нам всем уже обеспечен.

Но штрафа нам удалось избежать – мы оказались первыми сотрудниками, вошедшими в офис, и даже наш секретарь Лариса приехала на час позже. Артем зашел в офис в три часа дня.

Вечером Олег предложил выпить по кружке пива в небольшом ресторане напротив театра Маяковского. Там мы просидели почти до полуночи и, вероятно, остались бы и дальше, но ресторан закрывался и нас попросили уйти.

– Проводите меня? – спросила Женя. – Или хотя бы просто посадите на

такси.

И Олег и Женя выглядели удручающе, в отличие от меня, они не спали уже вторые сутки. Женя проживала в Беляево, в квартире своей тетки, которая, как и многие пожилые москвичи, старалась провести на даче все летние месяцы, и я решил проводить ее, а Олег обещал добраться до дома самостоятельно и без всяких приключений.

Женя пригласила меня войти. Обычная трехкомнатная квартира, наверно, втрое меньше ее квартиры в Риге, расположенная на шестнадцатом этаже московской новостройки.

– Будапешт намного красивее Москвы, – сказал Женя, подойдя к окну. – Часть города – Буда – расположена на одном берегу Дуная, а вторая, более старая и красивая часть – Пешт – на другом. А сами набережные вечером расцвечиваются огнями фонарей и гирлянд. Кафе и рестораны всегда заполнены, запах кофе, еды… Ты знаешь, венгры очень много едят. Но если бы здесь делали такой суп-гуляш, я бы тоже много ела. А ты хочешь есть?

– Нет, спасибо. Я не ем по ночам.

– А вот я съела бы.

Женя открыла холодильник и долго изучала его содержимое.

– Да уж, не разгуляешься, – задумчиво произнесла она, не закрывая дверь холодильника.

– Позволь-ка полюбопытствовать, – сказал я и заглянул внутрь.

Увиденное поразило меня. В холодильнике находились два предмета: стеклянная банка, вероятно с вареньем, и совершенно засохший кусок белого хлеба.

– Ты, как я вижу, материальной пищей совершенно не интересуешься, – сказал я.

– Интересуюсь. Я очень люблю поесть, я – раба своего желудка, но не люблю готовить. Поэтому обедаю и ужинаю вне дома.

– Сколько времени ты живешь в этой квартире? – спросил я.

– Месяц, чуть больше, а что?

– А раньше, где ты жила раньше, ты ведь в Москве уже почти три месяца?

– Ты сам знаешь, – ответила Женя.

– Нет, не знаю.

– Когда переехала в Москву, первое время я жила у Макса с Артемом. Теперь, когда мы окончательно расстались, – здесь. Но сейчас займусь поисками отдельной квартиры… Раз есть нечего, будем пить кофе, – сказала Женя, – хотя кофе и не лучшее снотворное, вряд ли полезен перед сном.

Кофе все же подействовал, и мы проговорили до утра.

Женя сказала, что доедет до офиса самостоятельно, и нет ничего глупее, чем зайти в офис вместе.

Несмотря на раннее время, около шести, было уже очень тепло и ярко светило солнце. Воздух был тяжелым, насыщенным выхлопными газами машин, незнакомых с понятием «экология» и качественным бензином.

Город проснулся, и люди, невыспавшиеся и раздраженные, торопились на работу, перескакивая из автобусов в подземные переходы, чтобы поскорее занять свободные места в поездах метро, выстраиваясь в очереди

у турникетов и газетных киосков.

Утро предвещало очень жаркий день.

Мне было необходимо переодеться, и, главное, предстояли объяснения с Эллой. Я нашел работающий таксофон и набрал домашний номер.

– Алло. – Голос Эллы был сонный, она действительно никогда не просыпалась раньше десяти.

– Привет, – деловым тоном начал я, – мы проводили канадцев, и я еду в офис. Заехать домой не успеваю.

– Понятно, второй день уже провожаете. Вернее, вторую ночь.

– Я думаю, к обеду приеду домой. Сегодня пораньше, ну пока.

– Пока.

«Теперь мне необходимо переодеться. Хотя бы сменить рубашку», – подумал я и хотел отправиться в «Галери Лафайет», открывшийся недавно в ГУМе.

Впервые за последнее время у меня появилось несколько свободных часов, но я не знал, как правильно ими распорядиться. ГУМ открывался не раньше девяти.

Я зашел в небольшой магазин около станции метро, выбрав из скудного ассортимента плавленый сыр, ветчину и несколько йогуртов и вернулся в квартиру Евгении.

Она долго не открывала, но я настойчиво продолжал звонить. Женя, обернутая большим банным полотенцем, открыла дверь и, ни слова не говоря, скрылась в ванной.

Я открыл упаковки с сыром и ветчиной. Чай я не нашел, а варить кофе на огне не решился. Через несколько минут Женя вышла из ванны.

– Забыл что-то? – спросила она.

– Захотел принять душ. Кроме того, торопиться мне некуда. После завтрака довезу тебя до офиса, а сам поеду в ГУМ. За рубашкой. С тебя – кофе.

В офисе Женя вела себя совершенно обычно. Только перед обедом, зайдя в мой кабинет, она сказала, что у меня очень усталый вид.

– Я очень мало сплю в последнее время, – улыбнулся я, – и то, что я вообще воспринимаю на слух информацию, это уже большое достижение моего организма.

– В отличие от тебя, я вообще не сплю в последнее время, так что знаю, что будет с тобой дальше, – ответила Женя.

– И что? Нервный срыв? – спросил я.

– Нет, у тебя откроется второе дыхание, – засмеялась Женя.

Однако второе дыхание не открылось, и после обеда я, сославшись на плохое самочувствие, уехал домой.

В конце недели Артем пригласил нас в ресторан, и вечер получился бы довольно скучным, если бы мы не вспоминали первый день семинара, удивленные лица канадцев и, конечно, праздничный банкет. После ужина я провожал Женю домой.

– Тебе не надоело быть младшим братом? – неожиданно спросила она.

– Что ты имеешь в виду? – удивился я.

– Тебе не надоело быть младшим братом для всей компании? – переспросила она. – Отношение к тебе со стороны Артема является ориентиром для всех остальных. И это не должно устраивать тебя.

– Я должен сделать для компании намного больше, чем сделал, намного больше, чем любой из них, чтобы изменить это.

– Почему? Деньги для компании зарабатываешь ты и твои люди, остальные умеют лишь красиво их тратить, – продолжала она.