Опьяненные страстью
Шрифт:
Понимая, что больше не выдержит, Мадлен запихнула злополучные рисунки в кожаную папку и положила ее на край стола, на прежнее место.
Напряжение владело ее телом последующие полчаса, но, к счастью, рассеялось, когда за дверью библиотеки послышались шаги. Мадлен даже ухитрилась принять скромную позу, но чуть не ахнула при виде приближающегося к ней мужчины.
По одежде его можно было принять за конюха: ворот льняной рубахи широко распахнут, рукава закатаны до локтей, а грудь и чресла закрывает кожаный передник. Ноги обуты в поношенные и стоптанные сапоги. Если бы Мадлен не видела этого человека
В отличие от того вечера, когда маркиз навестил тетушек Мадлен, сегодня его вид был далек от элегантности, волосы в беспорядке падали на лоб растрепанными вьющимися прядями, отливающими золотом. Мадлен невольно уставилась на него в упор, хотя понимала, что этого делать не следует. Поигрывая желваками на щеках, поросших жесткой щетиной, он улыбнулся, обезоружив Мадлен.
– Приятное нарушение привычного распорядка, – заметил он, поблескивая глазами оттенка одного из любимых украшений тетушки Жюстины, персидского аквамарина. Одним взглядом он окинул дорожное серое платье Мадлен под индийской муслиновой мантильей с красно-зеленой каймой. Волосы Мадлен прикрывала маленькая шляпка, ленты которой были завязаны под подбородком аккуратным бантом.
Снова посмотрев в глаза Мадлен, маркиз одарил ее быстрой дружеской улыбкой.
– Значит, вас прислали мне?
– Да, месье, – ответила Мадлен по-французски.
– Француженка. К тому же республиканка, – подытожил Себастьян, отметив обращение «месье» вместо «милорд». – Замечательно.
Отступив на шаг, он скрестил руки на груди.
– Ну, моя красавица, разверните упаковку, чтобы я смог по достоинству оценить ваши прелести.
Это дерзкое предложение не шокировало Мадлен, хотя она не скрыла удивления. Ее мысли мгновенно вернулись к одному из только что увиденных рисунков. Элегантная юная леди в тюрбане и платье, поднятом выше талии, склонялась на ковер, очень напоминающий тот, на котором сейчас стояла Мадлен. То, что рисунки принадлежали находящемуся перед ней красавцу, не успокоило ее, а, напротив, усилило опасения.
Мадлен вдруг пришло в голову, что, вероятно, он и соблазнил эту женщину здесь, в библиотеке. Она медленно стаскивала перчатки и развязывала тесемки мантильи. Тревожных мыслей в ее голове все прибавлялось. Неужели все дамы так легко поддаются его домогательствам, как женщина, изображенная на рисунке?
Размышления Мадлен прервал голос маркиза:
– Робеешь, детка? – Приблизившись, он взялся обеими руками за первую пуговицу ее лифа. – Пожалуй, помощь будет кстати.
Мадлен вдруг опомнилась и перешла к решительным действиям:
– Мне кажется, вам прежде следует прочесть записку, месье.
Ее огромные, темные и почему-то знакомые глаза завораживали Себастьяна, но незнакомка опускала голову, пряча их. Увидев румянец на ее щеках, Себастьян не смог отказать себе в удовольствии нежно провести по ним ладонью.
– А ты не похожа на потаскуху.
Эти слова он произнес не задумываясь, но с удивлением увидел, как незнакомка резко вскинула голову и уставилась на него. Прямой нос избавлял ее лицо от слащавой миловидности, рот напомнил Себастьяну губы Рафаэлевых мадонн, которых он повидал в Милане: полные, манящие. Простое платье и скромная шляпка придавали
Он перевел взгляд на красную ленту, обвязанную вокруг шеи Мадлен, мимоходом оценив приятную полноту ее груди и с каждой минутой ощущая прилив воодушевления.
Мадлен указала на письмо:
– Хотите прочесть его, месье?
– Нет. – Себастьян медленно путешествовал взглядом по ее телу. – Я не желаю знать имени дарителя, пока не определю, нравится мне подарок или нет.
– Вы даже не знаете, что это за подарок, – возразила Мадлен.
– Догадываюсь. – Дерзкая улыбка растянула его обманчиво мальчишеские губы. – Не могли бы вы раздеться донага? – Он увидел, как Мадлен покосилась в сторону двери. – Нас никто не потревожит. Не сомневайтесь, любоваться вами буду только я.
Услышав просьбу, Мадлен составила себе окончательное представление о том, что такое благосклонность повесы.
– Вы ждете, что я разденусь? Прямо здесь?
Он положил ей на плечи теплые ладони.
– А какую обстановку предпочитаете вы? Гостиную? Бальный зал? Чулан? Мне доводилось развлекаться там с горничными.
Несмотря на душевное смятение, Мадлен не утратила здравого смысла:
– Сначала прочтите письмо, месье.
Маркиз недовольно нахмурился, но кивнул:
– Хорошо, давайте его сюда. Поскорее покончим с письмом и перейдем к более приятным делам.
Он потянулся за письмом, и Мадлен с трудом заставила себя застыть неподвижно. Маркиз не стал развязывать ленту, а тыльной стороной ладони задел округлость ее левой груди, подхватывая письмо. Мадлен полагала, что так мужчины обращаются лишь с женщинами известного сорта. Ей это не понравилось, но пришлось смириться – ведь ей предстояло стать таковой, и не без помощи маркиза.
Себастьян поддел пальцем запечатанный воском край свернутого листа, еще свисающего с шеи Мадлен, и развернул его. Чтобы пробежать записку глазами, ему потребовалось всего несколько секунд.
– Значит, вас послали заменить мою прежнюю кухарку?
– Да, месье.
Маркиз негромко рассмеялся и намеренно задержал ладонь на ее правой груди.
– А вы уверены, что вы кухарка, а не лакомое блюдо?
Сердце Мадлен ушло в пятки, она потупилась. Как легко оказалось завладеть вниманием этого мужчины! Чересчур легко!
– Я оскорбил вас? – Хотя Мадлен не поднимала глаз, она почувствовала, что вопрос был искренним. – Какая досада! Прошу меня простить.
Но извинение показалось ей проникнутым иронией. Мадлен робко подняла голову.
– Месье, вы разрешите мне остаться у вас?
– Разумеется – по крайней мере на некоторое время. – Маркиз развязал бант и снял ленту с шеи Мадлен. – Где вы предпочитаете остаться?
Мадлен не скрыла удивления:
– Само собой, на кухне, месье.
– На кухне? Значит, маскарад продолжается? – Он пожал плечами. – Отлично. Дворецкий проводит вас на кухню. Насколько я помню, она где-то неподалеку.
Мадлен наклонилась за своим багажом, но маркиз остановил ее, взяв за запястье.
– Не беспокойтесь, вашими вещами займется Хорас. – Он огляделся, но не заметил никакого багажа, кроме дорожной сумки и сетки у ног Мадлен. – А где же остальное?