Опять ягодка (сборник)
Шрифт:
– И чего вы нас, русских, так не любите?
И дождался ответа:
– А как же вас любить-то, когда вы даже сами себя не любите…
Ответ был правдивым и безжалостным. Действительно, надо очень не любить себя, чтобы насиловать организм такой водкой, потом специально разбивать бутылки, а осколки бросать в прибрежный песок, чтобы кто-нибудь, идущий к воде, порезался. Но ведь ты же опять придешь сюда, и сам можешь порезаться?.. Нет, азарт тупой беспричинной агрессии побеждает всё. И за эти дела Аркадий относился к людям, как тот эстонец. И только тот наблюдаемый мужчина, похоже, не вписывался в общую картину людского безобразия, а потому вызывал любопытство. И любопытство – в положительном смысле – вскоре было удовлетворено. Неподалеку от объекта мирно загорала юная девушка на постеленном махровом полотенце синих и розовых оттенков прекрасного. «Привет из Сочи», – можно было разглядеть на краешке полотенца.
Девушка читала. Она читала любовный роман. Когда она пошла купаться и перевернула книгу, Аркадий прочел название: «Внезапная любовь» и еще раз подивился массовому спросу на эту дамскую беллетристику, продиктованному, вероятно, острым дефицитом мужской ласки и внимания.
Слепень Аркадий, проникшийся непривычной для себя симпатией и отблеском жалости к этой девушке, забеспокоился о ее дальнейшей судьбе. За нее надо бы заступиться, но кто это сделает?.. Кто?! Те уже начали ее лапать.
И тут заступился вдруг именно тот объект наблюдения, враг, о котором именно так думал Аркадий еще сутки назад. Он крикнул резко троим «конкретным пацанам»:
– Эй! Ну-ка отстаньте по-быстрому от нее и отойдите подальше, пока я не разозлился!
– Что-о-о?! – Все трое обернулись, и самый прыщавый из них, покрытый густой сетью татуировок, как у всем известного рэпера Самбоди, но только с уголовным уклоном, решил сразу же опустить отдыхающего мужчину и напугать его своим крутым лагерным сленгом.
– Ты щас подавишься словами своими, – заорал он. – Петух ты зоопарковый! Щас я шкуру с тебя спущу и ноги об нее вытру! Я еще один срок потяну, – заходился он в блатной истерике, – но я тебя порешу щас. – И он подкрепил угрозу ножом, вытащенным из дырявых джинсов, так и не снятых еще, несмотря на пляж и жаркую погоду. – Уйди от греха, – визжал паренек, крутя ножом перед своим костлявым корпусом, – уйди, шестерка цирковая! Хромай отсюда в цирк, велосипед крутить, падло косолапое! Ну!!
Избраннику слепня, по всему, было смешно, но он, наверное, желал быть адекватным вышесказанному и, кроме того, надеялся все же избежать драки, крови, так как в принципе предпочитал мир во всем мире. Приблатнённую лексику он, видимо, знал в совершенстве: может быть, трудное детство или что-то ещё. Вот и ответил соответственно, думая, что до трио хулиганов что-то дойдет и они успокоятся. Его речь прозвучала музыкой для Аркадия, который тут, на пляже, повидал всякого, но такого ему слышать не доводилось.
– Котяра ты облезлый, – интеллигентно возразил наш заступник, – воротник ты трепаный! Топи сам с пляжа, падаль, пока я тобой ботинки не почистил!
– По-моему, он нас обидел, – вступил в диалог второй парубок и тоже вытащил складной нож.
– Да я вас сейчас без всяких ножей мочить буду, дворняги вы драные! – в той же лингвистической стилистике пообещал благородный мужчина. – Ща моргалки ваши тусклые на уши вам натяну, чтобы вы лучше видели – кто перед вами стоит! А ну, канай отсюда, слякоть серая!
Ну, такого уже те простить не могли. Они не пожелали разглядеть – кто перед ними стоит и, тем более – испугаться. И, бросив девушку, переставшую сразу быть интересной, они двинулись навстречу ее рыцарю. Рыцарь, невзирая на холодное оружие в руках хулиганов, как-то очень быстро и триумфально победил. Он продемонстрировал прекрасное владение техникой рукопашного боя, почерпнутой скорее всего из его, можно предположить, десантного прошлого, о чем, кстати, свидетельствовала еще одна татуировка на другом плече. Все было сделано красиво и эффектно. Хулиганы, дико матерясь и утирая кровь с разбитых лиц, побрели с пляжа, обещая, как всегда, «с тобой, падло, еще встретимся, еще не вечер, тварь» и так далее. А слепень Аркадий получил еще один повод воздержаться от нападения на своего предполагаемого недруга. Сомнения все больше овладевали душой Аркадия, и он снова решил посмотреть, что будет дальше.
А через день эти сомнения окончательно окрепли, а затем и вовсе разрушили его прежние агрессивные намерения относительно врага, который проявлял себя все больше никаким не врагом, а практически единомышленником и соратником по борьбе за чистоту рядов. И не только рядов, но и за чистоту вообще.
Дело в том, что место действия нашего рассказа – небольшой песчаный пляж на берегу большого озера – было, как правило, сильно загажено. Само озеро и все вокруг него могло бы стать своего рода курортной жемчужиной. Но не стало, а все потому, что это никому не было нужно. Никому не понадобилось делать из этого места уголок Швейцарии. Долгосрочные проекты мало кому интересны. Нашим простым – во всех смыслах – предпринимателям необходимо здесь и сейчас, именно сейчас, по-быстрому. А какие деньги можно быстро срубить с какого-то там пляжа? Да никаких! А вот если неподалеку построить шашлычную, а возле нее – магазин, в ассортименте которого будут ликеро-водочные изделия, а также все известные и неизвестные сорта пива, – то такие две торговые точки принесут быстрый доход и глубокое удовлетворение владельцу. Так что неудивительно, что и здесь, на арене описываемых событий, или, точнее, театральном пространстве, были соответствующие декорации и подходящие действующие лица. Был герой, в виде потенциальной жертвы Аркадия, который чуть позднее стал приобретать черты не только героя положительного, но даже романтического. Романтический герой – практически исчезающий вид, что вызывает сегодня горькое и тайное сожаление многих представительниц прекрасного пола и некоторых представителей пола не столь прекрасного. Тайное потому, что сегодня признаться в романтическом душевном настрое – почти то же самое, что публично расписаться в том, что ты – безнадежный лох, простак, не вписавшийся в нашу суровую и подчас беспощадную действительность. Термин «последний романтик» сформулировал в XIX веке автор известных романсов Аполлон Григорьев. И с тех пор этот загадочный и заманчивый титул присвоили себе некоторые эстрадные персонажи. Но если им хочется хоть на мгновение почувствовать себя рыцарями – да бог с ними, в конце-то концов, это ведь неплохо. Рыцарь на
Так думал о пляжном рыцаре не только Аркадий, но и автор, в целом солидарный с мнением слепня. Продолжим, однако, описание действующих лиц нашей рыцарской мелодрамы. Пляжная шпана – персонажи второстепенные, но необходимые для характеристики рыцаря-заступника, которую пытался определить для себя слепень Аркадий. Шпана совершенно необходима для контраста, чтобы оттенить добро на фоне банального, тупого зла. Действующие лица-женщины тоже нужны, потому что – а как же без них! Толстая тетка, поедавшая яйца с помидорами, это так… просто, чтобы не оставить нашего слепня голодным и дать ему возможность сконцентрироваться на мыслительном процессе. А вот некрасивая девушка, абсолютно беззащитная перед наглостью «реальных пацанов» – прекрасный персонаж, вызывающий острое сочувствие и потому – не менее острое желание отомстить, наказать обидчиков, ибо повсеместное хамство уже всем надоело.
Однако эта категория людей распространилась повсюду, как эпидемия, и совершенно неудивительно, что именно они ежедневно превращали живописное озеро и красивый пляж в привычную для себя помойку, в которой они чувствовали себя хорошо.
Риторический вопрос мучает время от времени пытливый мозг автора: и отчего это люди испытывают странное удовольствие от того, что сами гадят себе на голову? Почему надо осколки разбитых бутылок бросать в прибрежный песок? Почему арбузные корки им нужно разбросать по всему пляжу? Что это им дает? Для чего им это нужно? Почему все их полиэтиленовые пакеты должны быть непременно брошены в воду? Почему рыбные кости им тоже нужно бросить в песок и даже не закопать? А-а! Ну это как раз понятно… Чтобы кто-то напоролся на них, когда будет здесь идти босиком, чтобы кровь пошла, чтобы отдыхающий, этот дачник сволочной, заорал и схватился за ногу, а потом плюхнулся на песок и заорал еще раз, напоровшись задницей еще на одну рыбью кость – то-то будет ржачка! То-то будет кайф! И никому из них не приходит в чумную от бухого азарта голову, что, быть может, завтра вернется сюда и сам напорется на рыбью кость. Неважно! Главное – сейчас, сегодня получить большое удовольствие скромными средствами. Ну и конечно, пищевые отходы, объедки – тоже разбросанные по всему пляжу. Особенно гадко было тут после выходных дней, когда контингент оттягивался за все бесцельно прожитые дни. «О, люди! Жалкий род, достойный слез и смеха!» – вспомнил слепень Аркадий строку из любимого своего поэта – Пушкина. – Допрыгались тут уже до того, что обширный кусок песчаного пляжа оказался оккупированным земляными осами и потому усеян дырками, ведущими в их норы. Ну а как же! Если для осы «под каждым ей листом был готов и стол, и дом», – призвал на помощь еще одну цитату, теперь уже из басни Крылова, высокообразованный слепень. «Гадить себе на голову» – очень типично для нашего народонаселения, но еще острее и злее пошутил кто-то из соотечественников, сказав, что одна из любимейших забав нашего человека – это насрать в вазу, то есть испоганить красивое. Говорят, в этой жутковатой шутке есть доля правды, что после взятия Зимнего дворца в 1917 году революционные матросы и солдаты так и сделали.
И вот представьте себе, что следующим днем оказался как раз понедельник, и пляж утром представлял собой не такую уж ужасную – но все-таки мусорную – свалку. И что еще интересно: на нем – то тут, то там, находя для себя более-менее чистые островки – загорали люди, дачники или местные – неважно, но они лежали, и интерьер, по всему, их вовсе не смущал. Но посреди мусорных кучек, отбросов и объедков бродил недавний знакомец Аркадия с пластиковым мешком и… собирал в него оставленный мусор. Затем он отходил к контейнеру, стоявшему здесь же, невдалеке, опорожнял пакет и шел собирать дальше. Интересно было еще и то, что мусорный контейнер стоял действительно недалеко, метрах в двадцати в сторону от пляжа, но был совершенно пуст. Народ предпочитал свой мусор раскладывать вокруг себя! Так что отношение Аркадия ко всему человеческому роду было вполне объяснимо. Еще удивительнее было то, что лежащие на пляже люди спокойно лежали между отбросами, и никто из них даже не обернулся, никто даже не заметил скромного, будничного такого подвига пляжного рыцаря. Никто! Никто, кроме Аркадия, который оценил еще и то, что этот странный мужик собирал мусор без гнева, без раздражения, без злости на всех нерях, напакостивших на пляже. Больше того, он… улыбался! Опять беззаботно и благостно лыбился, совершенно не вписываясь в стандартную схему людского поведения, которое Аркадию было слишком хорошо известно. И Аркадий, увидев эту сцену, передумал окончательно и бесповоротно. Он уже твердо знал, что эта человеческая особь ему не враг, не неприятель, а очень даже симпатичный субъект всей этой федерации, добрый и достойный уважения. Казалось бы – родовое, на генетическом уровне, неприятие, непримиримая вражда видов, – и вот, на тебе! Исключение из правил, да еще какое! И Аркадий решил как-то, по возможности красиво, попрощаться с человеком. И пусть человек этого даже не заметит, но так, для души, для внутренней гармонии, для сердечного спокойствия Аркадий собрался исполнить свой прощальный долг. Пусть это будет его личная благодарность за то, что человек показал ему: мол, не все человечество так безнадежно; за то, что он разрушил его слепневый пессимизм, да и просто, если уж на то пошло – улучшил настроение. Ведь Аркадий небезосновательно считал себя частью природы, пусть маленькой, но все же ее частичкой, крохотным, но необходимым звеном в длинной цепи отряда насекомых, и даже фрагментом, если угодно, мироздания. А человека Аркадий представлял себе только ошибкой природы, случайным сбоем в программе Создателя. Более того, за все последние десятилетия человек стал не просто ошибкой, а насильником природы, грубо попирающим ее простые и мудрые законы. Но пляжный знакомец всем своим поведением заставил Аркадия думать, что при наличии и распространении таких людей апокалипсиса можно будет избежать. И он решил напоследок послать человеку привет из мира насекомых. Как теперь говорят, месседж. Послание человечеству. У НЛО не получилось, так, может, у него получится, хотя бы на уровне своего микрокосма.