Опыт о человеческом разумении

Локк Джон

==145

такого, относительно чего мы не имеем никакой отдельной, определенной, положительной идеи), что мы принимаем за субстрат, или носитель известных нам идей.

20. Никакие положения не могут быть врожденны, потому что никакие идеи неврожденны. Что касается всех наших разговоров о врожденных принципах, как умозрительных, так и практических, то думать, что некоторые положения врожденны, когда составляющие их идеи никоим образом не могут считаться такими, все равно что говорить, будто у кого-нибудь есть в кармане 100 фунтов стерлингов, и тем не менее утверждать, что у него нет ни одного пенни, шиллинга, кроны или какой-нибудь другой монеты, из которых должна быть составлена вся сумма. Всеобщее признание положений и согласие с ними вовсе не доказывают врожденности выраженных в них идей. Ибо во многих случаях согласие со словами, выражающими соответствие или несоответствие идей, последует необходимо, каким бы путем ни пришли сами идеи. Всякий имеющий верную идею о боге и богопочитании согласится с положением <Бог должен быть почитаем>, если оно выражено на понятном ему языке; а всякий разумный человек, не думавший об этом положении сегодня, может охотно согласиться с ним завтра. И все-таки можно с полным правом предположить, что сегодня миллионы людей не имеют одной или обеих этих идей. Ибо если мы допустим, что дикари и самый простой народ имеют идеи бога и богопочитания (беседа

с ними не заставит легко поверить этому), то, я думаю, можно считать, что лишь немногие дети имеют эти идеи, но они должны приобрести их рано или поздно, и тогда они также начнут соглашаться с этими идеями и с того времени вряд ли станут подвергать их сомнению. Но подобное согласие с тем, что только что сообщено, служит доказательством врожденности идей так же мало, как доказательством того, что слепорожденный (родившийся с бельмом, которое потом снимут) имел врожденные идеи солнца, или света, или шафрана, или желтизны, служит то обстоятельство, что если он прозреет, то, несомненно, согласится с положением <солнце светло> или с положением <шафран желт>. И если поэтому такое согласие с тем, что только что сообщено, не может доказать врожденности идей, то тем более оно не доказывает врожденности положений, составленных из этих идей. Если же у кого-нибудь есть врожденные идеи, я был бы рад узнать от него, каковы они и сколько их.

21. В памяти нет врожденных идей. К этому

==146

прибавлю, что, если есть врожденные идеи, идеи в душе, о которых она на самом деле не думает, они должны быть запечатлены в памяти и оттуда извлечены на свет при помощи воспоминания, т. е. при воспоминании они должны признаваться как прежние восприятия души, разве только воспоминание может быть без воспоминания. Ибо вспоминать - значит воспринимать памятью или сознанием то, что было известно или воспринято раньше; без этого всякая идея, проникающая в душу, является новой, а не такой, которая вспоминается. Это сознание того, что идея находилась в душе раньше, и отличает воспоминание от всяких других способов мышления. Идея, которая никогда не была воспринята душою, никогда не была в душе. Всякая находящаяся в душе идея есть или наличное восприятие, или, будучи раньше наличным восприятием, находится в душе таким образом, что при помощи памяти может вновь стать наличным восприятием. Когда наличное восприятие идеи получается без содействия памяти, она представляется разуму совершенно новой и до того времени неизвестной. Когда память делает идею предметом наличного восприятия, появляется сознание, что она была раньше в душе и не совершенно чужда ей. Так ли это, предоставляю решить наблюдательности каждого. И потому желаю, чтобы привели в пример идею (до запечатления ее теми способами, о которых буду говорить после44), объявленную врожденной, которую бы кто-нибудь мог оживить и восстановить в своей памяти как идею, ему известную прежде. Без этого осознания (consciousness) прежнего восприятия нет воспоминания. Всякая идея, проникающая в душу без этого осознания, не является идеей, которая вспоминается, она приходит не из памяти и не может считаться находившейся в душе до этого. Ибо то, что не находится ни в поле зрения в данный момент, ни в памяти, никоим образом не находится в душе и все равно что никогда не находилось там. Представим себе ребенка, который знает и различает цвета, пока пользуется зрением; но потом бельмо закрывает окна, и он проводит лет сорок или пятьдесят в полной темноте и за это время совершенно теряет всякую память об идеях цветов, которые он некогда имел. Так было с одним знакомым мне слепым, который лишился зрения от оспы, когда был еще ребенком, и имел столько же понятия о цветах, сколько слепорожденный. Я спрашиваю, можно ли сказать, что он имел тогда в уме своем больше идей цветов, чем слепорожденный? Мне кажется, никто не скажет, что тот и другой во-

==147

обще имели в своей душе какую-нибудь идею цветов. Но вот его бельмо снято, и тогда он получает (а не вспоминает) идеи цветов de novo 45, сообщая их своей душе восстановленным зрением, однако без всякого сознания прежнего знакомства [с ними]. Он может теперь восстанавливать их и вызывать в душе в темноте. В этом случае можно сказать про все эти идеи цветов, что они находятся в уме: находясь в памяти, они могут быть воскрешены, когда их нет в поле зрения, с сознанием, что их знали раньше. Отсюда я заключаю, что всякая идея, которой нет в поле зрения в данный момент, находится в уме, лишь поскольку находится в памяти. Если она не находится в памяти, она не находится и в уме. А если она находится в памяти, она не может через память стать явной без восприятия того, что она приходит из памяти, т. е. без восприятия того, что она была известна раньше и теперь вновь вспоминается. Если, стало быть, есть врожденные идеи, то они должны быть в памяти, или их нет в уме. И если они находятся в памяти, они могут быть восстановлены без всякого внешнего впечатления; если они появляются в уме, они вспоминаются, т. е. приносят с собой восприятие того, что они не совсем новы для нее. В этом постоянная и отчетливая разница между тем, что есть, и тем, чего нет в памяти или уме: то, что не находится в памяти, при своем появлении там кажется совершенно новым и ранее неизвестным, а то, что находится в памяти или уме, при выявлении памятью не кажется новым, но ум находит это в себе и знает, что оно было в нем раньше. Поэтому можно проверить, были ли в уме какие-нибудь врожденные идеи до впечатлений, [полученных] пф ощущений или рефлексии. Желал бы я видеть человека, который бы при начале пользования разумом или в какое-нибудь другое время вспоминал какую-нибудь из таких [идей] и для которого бы она никогда не была новой после его рождения. Если кто скажет, что в уме есть идеи, которых нет в памяти, я прошу его дать объяснение и сделать сказанное им понятным.

22. Принципы неврожденны, потому что мало полезны или мало достоверны. Кроме сказанного выше есть еще одно основание, почему я сомневаюсь во врожденности как указанных, так и всяких иных принципов. Я вполне убежден, что бесконечно мудрый бог создал все вещи совершенно мудро, но не могу понять, почему нужно думать, что он запечатлел в человеческой душе некоторые всеобщие принципы, из которых умозрительные, вы-

==148

даваемые за врожденные, мало полезны, а практические не самоочевидны и ни те ни другие нельзя отличить от других истин, не признаваемых за врожденные. К чему божьим перстом должны быть запечатлены в душе черты, которые не яснее проникших туда впоследствии и которые нельзя отличить от них? Если кто думает, что есть такие врожденные идеи и положения, которые своей ясностью и полезностью отличаются от всего, что есть в душе привходящего и приобретенного, ему не трудно будет указать нам, каковы они, и тогда каждый верно рассудит, врожденны они или нет; ибо если есть совершенно отличные от всех прочих восприятий и знаний врожденные идеи и впечатления, то каждый увидит это по себе. Об очевидности этих якобы врожденных максим я уже говорил; об их полезности я буду иметь случаи говорить потом .

23. Различие в открытиях людей зависит от различия

в приложении способностей. Заключаю: некоторые идеи быстро рождаются в голове у всякого; некоторые истины получаются из идей сейчас же, как ум преобразует их в утверждения (propositions). Для открытия и признания иных истин требуются длинный ряд упорядоченных идей, надлежащее сравнение их и тщательно сделанные выводы. Некоторые истины первого рода благодаря их общему и легкому признанию ошибочно принимались за врожденные. На самом же деле идеи и понятия не рождаются вместе с нами, так же как искусства и науки, хотя, правда, одни идеи усваиваются нами с большей легкостью, чем другие, и потому принимаются большим кругом людей. Но и это зависит от степени применения органов нашего тела и наших умственных способностей, ибо бог наделил людей способностями и средствами, чтобы они соответственно их применению открывали, принимали и удерживали истины. Большая разница в понятиях людей зависит от разницы в применении их способностей. Одни (а таких большинство), принимая вещи на веру, злоупотребляют своей способностью соглашаться и с покорной ленью отдают свой ум в рабство приказаниям и власти других в учениях, которые обязаны были тщательно проверить, а не принимать слепо на веру. Другие, сосредоточивая свои мысли только на немногих предметах, знакомятся с ними в достаточной степени и достигают глубокого знания их, но не сведущи ни в чем другом, никогда не давая своим мыслям воли в поисках других познаний. Так, положение, что три угла треугольника равны двум прямым углам, есть настолько достоверная истина, какая только может

==149

быть, и, по-моему, более очевидная, чем многие из положений, считающихся принципами. И все-таки миллионы людей, хотя и сведущих в другом, вовсе не знают ее, потому что никогда их не занимала мысль о таких углах. Твердо же знающий это положение может совсем не знать истинности других таких же ясных и очевидных положений той же самой математики, потому что в своем исследовании математических истин здесь он прервал ход своих мыслей и дальше не пошел. То же самое может случиться с нашим понятием о бытии божием. Хотя нет для человеческого понимания истины более очевидной, чем бытие божественного существа, но кто удовлетворяется окружающими его на этом свете вещами, поскольку они служат его удовольствиям и страстям, и не будет вникать сколь-нибудь глубже в их причины, цели и удивительное устройство, размышляя о них с усердием и вниманием, тот может прожить долго без всякого понятия о таком существе. Если кто в разговоре сообщит ему это понятие, он, быть может, поверит этому. Но если он никогда не исследует его, его знание об этом будет нисколько не совершеннее знания того, кто, услышав, что три угла треугольника равны двум прямым, примет это на веру без исследования доказательства и будет соглашаться с этим положением как с вероятным мнением, но не будет ничего знать о его истинности, хотя его способности при надлежащем применении могут сделать положение ясным и очевидным. Но [все] это [говорится] только между прочим, чтобы показать, как много наше знание зависит от правильного применения наших способностей, дарованных нам природой, и как мало - от врожденных принципов, которые, как напрасно считают, существуют у всех людей и направляют их и которые должны были бы быть известны всем людям, если бы существовали, иначе они были бы бесполезны. А так как ни один человек не знает и не может отличить их от других приобретенных истин, то мы, можем с полным правом заключить, что их нет.

24. Люди должны сами мыслить и познавать. Не знаю, как станут осуждать сомнение во врожденности принципов люди, которые будут склонны называть его <разрушением старых основ познания и достоверности>; я лично по крайней мере убежден, что избранный мною путь, соответствуя истине, упрочивает эти основы. В чем я уверен, так это в том, что в последующем изложении я не ставил себе задачей отрицать чей-либо авторитет или следовать таковому авторитету. Истина была моей единственной целью, и, куда

==150

бы она ни указывала путь, мои мысли следовали беспристрастно, не заботясь о том, видны ли на этом пути следы кого-нибудь другого. Это не значит, что я не чувствовал должного уважения ко взглядам других; но ведь в конце концов надо воздавать наибольшее почтение истине. И надеюсь, не покажется высокомерием утверждение, что мы, вероятно, сделали бы больше успехов в открытии разумного и умозрительного знания, если бы искали его у источника, в рассмотрении самих вещей, и для нахождения его пользовались больше своими собственными, чем чужими, мыслями. Ибо, я полагаю, мы так же обоснованно можем надеяться познавать чужим разумом, как видеть чужими глазами. Лишь в той мере, в какой мы сами рассматриваем и постигаем истину и причины, мы обладаем и действительным и истинным знанием. Если в нашем мозгу носятся чужие взгляды, это не делает нас ни на йоту более мудрыми, хотя бы они и были верны. Что у других было знанием, то в нас только поддерживаемое мнение, поскольку мы соглашаемся только с почтенными именами, а не прилагаем, как делали другие, своего разума для понимания давших им славу истин. Аристотель был, конечно, сведущий муж; но никто не считал бы его таким, если бы он слепо принимал и самоуверенно повторял чужие мнения. И если он стал философом не от принятия чужих принципов без исследования, то, полагаю, едва ли это сделает таковым и кого-нибудь другого. В науке каждый имеет столько, сколько он действительно знает и понимает, а то, чему он только верит, что принимает на слово,- это только обрывки, которые, как бы ни были они хороши, когда входят в состав целого, не намного увеличивают запас того, кто накапливает их. Такое заимствованное богатство подобно волшебной монете: хотя бы оно было золотом в руках, из которых получено, в употреблении превращается в сухие листья и пыль.

25. Откуда мнение о врожденных принципах. То, что люди нашли несколько общих положений, в которых могли не сомневаться сразу, как только их поняли, это, на мой взгляд, прямо и легко вело к заключению, что они врожденны. Это, будучи однажды принято, избавило ленивого от мук исканий и остановило сомневающегося в его исследованиях и коснулось всего, что было однажды названо врожденным. А для тех, кто претендовал на роль ученых и учителей, было немалой выгодой установить в качестве принципа принципов то положение, что нельзя подвергать сомнению принципы. Ибо, установив раз принцип, что есть

==151

врожденные принципы, они внушили своим последователям необходимость принять некоторые учения как такие принципы, чтобы отвлечь людей от пользования собственным разумом и способности суждения, заставив принимать все на веру и слово, без дальнейшего исследования. При такой слепой доверчивости легче было ими управлять и сделать их полезными для тех, кто обладал умением и имел задачу наставлять их и руководить ими. Обладать авторитетом диктатора принципов и наставника неоспоримых истин и понуждать других на веру принимать за врожденный принцип все, что может служить целям учителя,- это немалая власть человека над человеком. Между тем, если бы люди изучили пути, которыми они пришли к знанию многих всеобщих истин, они нашли бы, что эти истины появились в уме людей в результате должного рассмотрения существа самих вещей и что они были открыты путем надлежащего применения способностей, дарованных природой с целью воспринимать эти истины и судить о них.