Опыт воображения

Уэсли Мэри

— Но он же умер, — робко сказала Джанет.

— Как-то в свое время мы их пригласили, — сказала Анжи, не обращая внимания на это замечание. — Он все время задирался, а потом ударил кого-то по носу — к счастью, никто из наших близких друзей не пострадал. Питер сказал, что мы их больше никогда не будем приглашать. Их поведение не вяжется с духом Рождества.

— Вы с ней когда-нибудь разговаривали? — спросила Джанет.

— Нет. Разве что скажу ей „привет!“, встретив на лестнице.

— Я понимаю.

— Но

она и сама ни с кем не разговаривает, — как бы оправдываясь, сказала Анжи. — Если, конечно, не считать этих Пателей из магазина, — добавила она смеясь.

— Причем индианка не говорит по-английски, — заметила Джанет и тоже засмеялась.

— Ну так как, примете участие в нашем рождественском кутеже?

— Я поговорю с Тимом, — сказала Джанет. — Мне лично эта идея нравится. — Открыв дверь своей квартиры, Джанет вдруг остановилась на пороге. — А как же быть с церковью?

— Что?

— Ну, знаете, полуночная месса или утренняя рождественская служба, и все такое…

— Но, дорогая, как раз от этого мы и стараемся увильнуть, — сказала Анжи. — Вы что, собираетесь с Тимом пойти в церковь?

— Нет-нет! — воскликнула Джанет. — Я просто имела в виду, что вроде бы так всегда было принято делать. Моя мать говорит, что это даже смешно обсуждать.

— Да уже не смешнее, чем перестать пользоваться пеленками, когда они тебе уже больше не требуются, — отрезала Анжи.

— Боже мой, мне никогда не приходило в голову посмотреть на это в такой плоскости! — с восхищением воскликнула Джанет.

— Кроме того, — заметила Анжи, — ничто не мешает вам смыться посреди веселья в часовню Бромптом или куда-нибудь еще и, очистившись от грехов, снова вернуться сюда.

— Боже мой! — опять воскликнула Джанет. — А какая у нас будет музыка?

— На любой вкус. Например, „тяжелый металл“. Он взбадривает людей, когда ослабевают их жизненные силы.

— Неужели?

— Не хотите эту, будет и другого сорта — например, мотивчики типа „Встань и обними“.

— А это что такое?

— Мелодии тридцатых годов — Ноэль Кауард и все прочее. У нас даже вальсы имеются — на случай, если Питеру вдруг захочется тряхнуть стариной.

— А получится использовать обе наши квартиры?

— На то и существуют лестницы и лестничные площадки. Мы постараемся охватить все это пространство. Кроме всего прочего, тогда можно будет пользоваться не одним только нашим, но и вашим туалетом.

Дрогнув, но чувствуя себя уже как бы связанной некоторого рода обязательствами, Джанет буркнула „конечно“ и втащила свои покупки в квартиру. Прежде чем она закрыла за собой дверь, с лестничной площадки второго этажа до нее донеслись слова: „Один из однокашников Питера играет на саксофоне. Он тоже придет…“

Расположившись у стойки бара, Морис Бенсон рассматривал других посетителей паба. Не будучи любителем

рождественских праздников, он был бы даже рад на время оглохнуть, чтобы только не слышать досадливый шум хриплых голосов и записанные на магнитофон рождественские гимны. Куда деваться, говорил весь его вид, ненавижу это время года!

— Скучаете? — наклонился к нему бармен. — Нет никого, к кому могли бы пойти в гости? Никакого старого приятеля, который был бы вам рад?

— Да вроде бы никого… — Бенсон невольно перебрал в уме своих немногочисленных и негостеприимных знакомых. — Постойте! — воскликнул он вдруг. — Может, окажется, что и есть. Где здесь у вас телефон?

Бармен махнул рукой, показывая за стенку бара:

— Там, сзади. Мелочь есть?

— Спасибо, есть. — Бенсон полистал свою записную книжку, направился к телефону и набрал номер. — Я звонил вам несколько дней назад, но вас не было дома, — сказал он поднявшей трубку Мадж Браунлоу.

— Кто это? Кто говорит? Я вас знаю?

— Я — исследователь, друг Жиля Пайпера. Вы тогда любезно угостили меня чаем и дали номер телефона Джулии.

— Я потом сожалела об этом. Мы не поддерживаем отношений.

— Я так и думал.

— Вы тот мужчина, который любит сорок. Что вам надо? После вашего отъезда Клода никак не могла понять, что вам, собственно, было нужно, поскольку мы никак не могли вас связать с…

— С Жилем? — Морис Бенсон прислонился к стене.

— Вы звоните из паба? Я слышу шум…

— Да, так оно и есть.

— Жиль тоже имел обыкновение звонить из пабов.

— Это на него похоже.

— На сорок у нас тут произвели налет. Кто-то перестрелял их и заявил, что сделал это в честь Рождества. — Мадж Браунлоу хрипло расхохоталась.

— Меня больше интересуют редкие птицы, — вкрадчиво сказал Морис. — Думаю снова заглянуть в ваши края.

— В самом деле? — В тоне, которым Мадж сказала это, не чувствовалось никакой приветливости.

— Есть кое-какие новости о Джулии, которые могли бы заинтересовать вас.

— Сомневаюсь в этом, — решительно заявила Мадж, но потом, помявшись, спросила: — А что за новости?

— Она попыталась, нет, ей удалось оглушить меня.

— Очень комично! — Мадж Браунлоу рассмеялась.

— Рад, что вы так считаете, — сказал Морис. — Я…

— Вот что я вам скажу, — голос Мадж Браунлоу изменился, — если вы действительно интересуетесь редкими птицами, то я могу показать вам место, где каждый год во время перелета останавливается передохнуть пара скоп.

— Где это? — Морис отвалился от стены и напряженно выпрямился. — Я знаю, что они останавливаются в Слэптон Лее.

— Это — небольшое озерцо в Сомерсете. Джулия хранит это в секрете. Никто об этом не знает, кроме нее и тех людей, на которых она там в свое время работала. Я сама узнала совершенно случайно.