Опыт воображения

Уэсли Мэри

— Ребекку очень трудно держать на расстоянии, не обижая при этом, — сказал он.

— Могу себе представить.

„Какую я несу чушь, — подумал Сильвестр. — Хотелось бы рассказать ей что-нибудь интересное, например про Братта и ку-клукс-клан. Тропинка кончилась, и он снова поравнялся с ней. — Интересно, а как она отреагирует, если я скажу ей, что Цилия забрала даже матрац с кровати, но что я рад этому, потому что у меня теперь новый, чистейший матрац, на котором не спал никто, кроме меня самого?“

— Ребекка еще не знает об этом, — сказал он вслух.

— Что? — спросила Джулия.

Он рассказал

ей о матрасе.

— Когда я покупал его в магазине, мне посоветовали, чтобы он всегда был как новый, время от времени переворачивать его на другую сторону, — сказал Сильвестр. — Так что, когда завтра вы придете…

— Завтра я не приду.

— Что? — Он замер на ходу. — Не придете? — Неужели она подумала, что, говоря о матрасе, он на что-то намекал?

— Это не мой день, — сказала она.

— Не ваш день?

— Теперь, когда я закончила работу в саду, я прихожу только по вторникам и пятницам.

— А во вторник придете?

— Да.

— А что вы делаете по другим дням — по понедельникам, средам и четвергам? Могу я пригласить вас в один из этих дней на обед?

— По этим дням я работаю в другом месте.

— Ах, вот что! И вы не можете это отменить?

Она отрицательно покачала головой.

— А что вы делаете?

— То же, что и у вас.

— Но… Почему?

— Потому что я всегда работала. Раньше за Кристи, когда я была занята, присматривала миссис Патель. Кристи был очень дружен с ее мальчиком. Я и теперь работаю.

— Но разве это…

— Это, конечно, не все, что я умею делать, — сказала она. — Но меня устраивают условия работы. Я не люблю офисы, когда вокруг люди и с ними надо говорить.

— Понятно, — сказал Сильвестр, по правде говоря, почти ничего не поняв, и они шли некоторое время молча, но потом в нем вновь взыграло любопытство, и он спросил: — А были у вас с Жилем когда-нибудь счастливые времена? Я спрашиваю это, потому что у нас с Цилией такое время было. Утверждать обратное просто несправедливо и бессмысленно.

— Да, но немного, — ответила она. — Он никогда не был по-настоящему моим. — Они завернули за угол. — О Господи! — воскликнула она испуганно. — Гуляние все еще в полном разгаре.

Они остановились, не дойдя до дома.

— Вот здесь вы и живете? — спросил Сильвестр.

— Да, в доме семь. — Джулия замерла в нерешительности, не зная, что делать.

Дверь дома номер семь была распахнута. Из верхних окон неслась оглушительная музыка, под которую на тротуаре танцевали двое. Другая пара раскачивалась из стороны в сторону на проезжей части улицы под звуки французской песни „Нет, я не жалею ни о чем“. Еще люди сидели на пороге, распевая что-то со стаканами в руках. В доме стоял непрерывный гул голосов, чью монотонность время от времени нарушали взрывы смеха или гвалт вспыхнувшего спора.

— Пора бы вроде им всем замерзнуть, — заметил Сильвестр, почувствовав, что его самого начинает пробирать холод. — Вы не можете туда пойти — там все навеселе, кто от выпивки, а кто, возможно, и от наркотиков. Давайте вернемся ко мне.

— Но я все же должна, — возразила Джулия. — Веселый умирает с голоду, а его еда находится в моей квартире.

— Думаю, мы сможем ему что-нибудь найти и в моей квартире, — сердито сказал Сильвестр.

— У вас пусто, —

сказала Джулия. — О Боже! — воскликнула она, увидев, как из дверей дома на улицу вышвырнули человека. Поднявшись, он сразу же убежал. На пороге появился наблюдавший за ним Питер Эддисон.

— Это мой сосед из квартиры этажом ниже, — объяснила Джулия. — Его жена любит посылать за полицией.

— Компания явно распаляется, — озабоченно заметил Сильвестр.

— Но на улице хотя бы сейчас спокойно, — сказала она. — В прошлом году здесь играли на волынках и водили шотландские хороводы. Вот когда было действительно шумно!

— У меня идея, — сказал Сильвестр. — Давайте найдем такси и отвезем Веселого в ресторан.

— Нет, — решительно отвергла она его предложение, — я не позволю, чтобы меня запугали. Я живу здесь. В квартире остались собачьи консервы, и я их возьму. Не хочу проявлять малодушие. — В этот момент окно на втором этаже распахнулось, и кто-то с крином „К черту это посудомойство!“ вытряхнул на улицу целый поднос фаянсовой посуды, которая с хрустом врезалась в землю.

— Боже! — воскликнул Сильвестр, на которого это произвело немалое впечатление. — Ну и ну!

— Все. Мне пора, — сказала Джулия. — До свидания и большое спасибо за вашу доброту. Надеюсь, вам удастся выспаться и прийти в себя после поездки. Очень прошу еще раз извинить меня за то, что оказалась для вас таким обременительным сюрпризом. — Она говорила торопливо — было холодно, и она уже начинала дрожать на морозном воздухе.

— Да хватит вам! — возмутился Сильвестр. — Если вы все-таки пойдете туда, то я пойду с вами и позабочусь, чтобы вы благополучно добрались до своей квартиры. И не может быть даже и речи о том, чтобы я позволил вам пойти одной.

— Это всего лишь вечеринка, — сказала Джулия. — Я уже пережила несколько таких гулянок. Зря я вас всполошила. Поверьте, нет никакой необходимости проявлять галантность, — закончила она решительным тоном.

— Ха! В самом деле? — вскричал оскорбленно Сильвестр. — Если бы я не вернулся домой посреди ночи, вы бы продолжали прятаться в моем доме, независимо от того, была у вас там собачья еда или нет, и в этом-то я больше чем уверен! Вы пережидали бы там до завтрашнего дня.

— Ну, я не могу больше ждать, — сказала Джулия и направилась бегом к дому номер семь. Сильвестр и Веселый побежали за ней, с некоторым трудом избегая столкновения с задергавшимися вдруг парами — кто-то в этот момент переключил музыку с Эдит Пиаф на рок.

Поднимаясь скачками вверх по ступеням, Джулия быстро работала локтями, проворно пробираясь между толпами людей, которые как приливная или отливная вода вливались в квартиру на первом этаже или выливались из нее. Чуть было не столкнувшись на пороге с крепко вцепившейся друг в друга неуклюжей парой, Сильвестр обогнул ее и дальше поспешил за Джулией сквозь гвалт пьяных голосов, запахи пищи, алкоголя и табака. Веселый без труда поспевал за хозяйкой, Сильвестру же это никак не удавалось. На всем протяжении лестницы люди сидели и стояли на ступеньках или танцевали на лестничных площадках. Некоторые из них были в добром расположении духа и, когда он спотыкался об их ноги, не обижались, а, наоборот, предлагали ему выпить или закурить. Он приостанавливался, чтобы извиниться.