Опытный кролик
Шрифт:
Девушка не сдалась. Желая достичь успеха и независимости, выступала перед зрителями в кинотеатре до начала сеанса, пела в небольших варшавских кабаре, со скромным результатом. Следующим этапом стал молодежный театр, объездивший с гастролями почти всю Польшу. В рабочих клубах и небольших городках их вступления неизменно пользовались успехом.
Это вам не изысканная столичная публика. Ее стали узнавать, а первые поклонники неизменно восхищались внешностью дочери русского офицера, предлагая по-своему поспособствовать карьере начинающей артистки.
Но Майя, поварившись в арт-гадюшнике, знала цену таким ухаживаниям, и понемногу двигалась к своей
В ответ на вопросы мамы о русском офицере, она продемонстрировала сломанный зонт, мокрое платье и плащ-палатку. Но та не умолкала, и Майя затаилась, ожидая, когда старая пани Чесновицкая уйдет в костел. Хотя общее горе и сблизило их, девушка часто жалела о маленькой комнате в Варшаве, снимаемой отдельно от родителей. Ей тогда надоели скандалы в семье, неизменно заканчивающие обсуждением поведения дочери.
Мать возмущалась — дочь позорит фамилию. А покойный отец, которому всегда нравились выученные Майей русские песни, все чаще делал попытки найти дочери мужа, страшась ее самостоятельности.
Но воспоминания прервал стук топора и два веселых голоса. Майя вышла во двор. Невольный обидчик, одетый в полную командирскую форму, в компании с немолодым солдатом, чинил давно висевшую на одной петле калитку. Увидев девушку, комбат весело подмигнул и ободряюще улыбнулся.
— Капитан Максим Ненашев. К искуплению проступка приступил. Не возражаете?
Ну что ж, она не возражала, тем более, эти русские в дом не ломились, а исправили калитку, подремонтировали забор, навели порядок с колодцем. Немолодой солдат, весело покрикивая, руководил капитаном, сетуя на неумелость и руки напарника, растущие не из того места.
Ох, не так весело появились большевики здесь.
Двадцать второго сентября Брест и его окрестности покинули немцы. Немецкий часовой, стоявший возле склада со спиртом, за несколько часов до передачи объекта советской стороне провозгласил обмен водки на яйца. Кто жил поблизости, помчались к своим несушкам, но успели не все. Вместо предприимчивого немца стоял суровый красноармеец с трехлинейкой.
Еврейское и белорусское население с цветами и хлебом-солью решило радостно встретить Красную Армию, глумясь над помрачневшими поляками: «Все, панове, кончилось ваше время».
Но праздника не получилось.
После ушедших немцев в местечко на грузовиках въехали заморенные солдаты-пехотинцы. По сравнению с германцами и поляками, Красная Армия выглядела странно — запыленные, худые, оборванные, в брезентовых сапогах [254] , пестревшие азиатскими лицами.
254
[253] = носили даже после 1945 года. "Летний" сапог особо ценился в авиации за малый вес и соответственно скорость реакции при нажатии на педаль, плюс вентиляция.
«Монголы идут!», — крикнули из небольшой группы поляков.
Кто-то стал расходиться со словами — «Какую ж они нам жизнь несут?»
Плачущую женщину, метнувшуюся к грузовику красноармейцев со словами «Родненькие… соколики…» отпихнул замызганный боец — «Отойди, тетка!». Но спокойно стоящую и побелевшую лицом Майю заметил русский офицер, почему-то в пилотке и с красной звездой на рукаве. Подозрительно оглядев застывшую от страха девушку, он спросил — «Точно ли, эта дорога ведет к крепости?». Она удивилась — на запад только один путь [255] .
255
[254] = (с)
Полки магазинов мгновенно опустели. Закрылись бесчисленные лавки с продуктами и товарами из Праги, Варшавы, Парижа, десятки видов колбас сменились консервами и толокном. Повсеместное «пан» и «пани» с непременным сниманием шляпы объявили пережитком.
Зато через полтора месяца, на праздник седьмого ноября, Советы провели парад, показав, что у них, — и жители ахнули, не ожидая увидеть такую мощь техники, стоящей на вооружении Красной Армии.
Когда эти двое закончили и оделись, предварительно помывшись из колодца, панибратские отношения офицера и солдата закончились. Максим демонстративно расплатился с сержантом за работу, извиняясь, что отвлек от службы.
Солдат как-то старательно козырнул капитану и ушел, вспоминая старую армию, когда хоть и был при офицере денщик, но строить что-то для командира, лишь выразив личное желание. Не все соглашались, но лишний рубль всяк хорош для хозяйства.
А ее обидчик, не спеша, начистил сапоги и уселся боком на мотоцикл, всем скучным видом прямо таки напрашиваясь на разговор.
«Ага, дожидайся», — неожиданно зло подумала Майя, демонстративно громко захлопывая окно, — «шел бы ты к своим немытым „советкам“». Девушка села за пианино, почему-то не попадая пальцами по клавишам.
Молодая панна вспомнила, как в городе появились неопрятные и безвкусно одетые жены командиров Красной армии — растоптанные сапоги, ситцевые платья в цветочек, черные жакетки под бархат и огромные белые платки. Первым делом они сделали скупать все «красивое», не избегая и вышитых ночными рубашками. Потом, наскоро перестрочив их на машинке, одевали их, как платья. Люди потихоньку посмеивались, а потом принялись перешептываться [256] .
Ой, беда в Советском Союзе. А как ее раздражала наглость и хамство прибывших с Востока женщин. Вместе с мужьями они селились в квартирках и особняках, остающихся после вывозимых куда-то польских чиновников. Идти работать не спешили. Наверно и не умели, что не мешало им обязательно завести себе прислугу и постоянно проводить время в поиске нарядов. Но, как ни странно, особо ценились отрезы из нарядных тканей.
256
[255] = см. воспоминания Н.В.Петручик у В. Сарычева
И не дай бог не угодить такой даме. Высоко неся голову, они небрежно бросали местным: «Скоро вас здесь никого не будет». Что слышали от мужей, то и говорили.
Те тоже оказались хороши — пользуясь бедственным положением горожан, скупали все ценное по дешевке, обставляя собственные квартиры или, куда-то вывозя. Былые сбережения пропали в национализированных банках, разрешили обменять на советские рубли лишь триста злотых по курсу один к одному [257] .
257
[256] = см. воспоминания Лукина М.И., iremember.ru