Опыты по эстетике классических эпох. [Статьи и эссе]
Шрифт:
Вот, например, слова его гнева:
Сановники веселью предаются. Их путь во мраке к пропасти ведет. Но разве о себе самом горюю? Династии меня страшит конец. В стяжательстве друг с другом состязаясь, Все ненасытны в помыслах своих, Себя прощают, прочих судят строго. И вечно зависть гложет их сердца. Бездарные всегда к коварству склонны. Уж я ли не радел о благе общем? Я шел дорогой праведных князей. Но ты, Всесильный, чувств моих неПоэт говорит о своем пути к смерти как о путешествии туда — на «Запад», т. е. в иной мир. У самых врат в эту страну Запада он бросает последний взгляд на оставленный мир:
И вот приблизился я к Свету Неба. И под собою родину узрел. Растрогался возница... конь уныло На месте замер, дальше не идет.Таковы некоторые строфы из этой большой — 374 стиха — поэмы. Завершается она такой строфой:
Все кончено! — в смятенье восклицаю. Не понят я в отечестве моем. Зачем же я о нем скорблю безмерно? Моих высоких дум не признают. В обители Пэн Сяня скроюсь!Имя Пэн Сяня появляется не случайно, это как бы собрат Цюй Юаня в далеком прошлом. Еще во время Иньского царства он также радел о своем родном царстве, но не угодил царю, попал в опалу и умер, бросившись, как Цюй Юань, в реку.
И все же он умирает со светом в душе:
О, как мне дорог мой венок прекрасный! Хоть отвергают красоту его. Но кто убьет его благоуханье? Оно и до сих пор живет!Поэт оказался прав: его «венок прекрасный», его поэма, его поэзия вообще «и до сих пор живет».
«Стихи Цюй Юаня, в отличие от песен «Шицзина», не распевались, но большей частью декламировались, что свидетельствует о рождении особой, чисто словесной поэзии, музыкальная сторона которой, присущая всякой, даже самой книжной поэзии, создавалась уже музыкой слова, музыкальностью самой человеческой речи».
То же самое мы наблюдаем и в лирике Древней Греции.
«Творчество Цюй Юаня наглядно демонстрирует факт, характерный для литературной поэзии во время ее первоначального сложения, — живую связь ее с фольклором. Эта связь заметна и в творчестве Цюй Юаня: ряд его стихотворений — прямая обработка фольклорного материала. Лучшим образцом таких стихотворений могут служить его «Девять песен» («Цзю гэ»). Эти «песни» (гэ) представляют собой ряд гимнов, обращенных к различным божествам, олицетворяющих облака, реки, горы, страны света, жизнь и т. д.
Вот, например, начало гимна «Великому Повелителю жизни»:
Ворота небес широко распахнулись. Ты едешь на черной Клубящейся туче. Ты бурные ветры Вперед направляешь. И дождь посылаешь, Чтоб не было пыли. Кружась и скользя, Опускаешься ниже По горным хребтам... Летя в высоте, Ты паришь над землею. Ты мчишься и правишь Луною и Солнцем. (Перевод А. Гитовича)».Здесь следует заметить, использование фольклорных, как и мифологических мотивов и тем, естественно и не только для поэтов древности, куда существеннее, что Цюй Юань ведет речь от своего «Я», обращаясь в гимне «Великому повелителю жизни»:
ЯПоэзия воистину остается вечно юной.
«Империя, - как пишет Конрад, - вырастала среди борьбы, убийств, жестокостей, и жертвами этого роста были не только противники ее, но и те, кто были ее идеологи.
И поистине трагическим финалом был зажженный в 212 г. до н. э. — уже после образования Империи — в ее столице огромный костер: сожжение всех неугодных книг. Кара обрушилась прежде всего на книги конфуцианские. Но пострадали не только книги: самих конфуцианцев, которых еще недавно чтили как мудрецов и учителей, хватали и закапывали живыми в землю. Так началась Империя».
Эллада тоже оказалась вовлеченной в империю поначалу Александра Македонского, а затем Рима. Теперь история Китая в эпоху Цинь и Хань, с распадом на три царства в условиях непрерывных набегов кочевников, будет напоминать историю Рима.
II
История литературы всегда будет неполной без истории искусства. Здесь я воспользуюсь текстом, разумеется, с сокращениями, из книги Н.Виноградовой «Искусство Древнего Китая».
«В изобразительных искусствах Китая второй половины 1 тысячелетия до н.э. произошли также очень значительные изменения и сдвиги. В искусстве гораздо шире и разнообразнее стал круг сюжетов и тем: наряду с абстрактной символикой создаются изображения людей и реальных животных. Появляются новые виды искусства, усложняется и обогащается техника и мастерство. С дальнейшим развитием ремесла и торговли в городах различных царств возникли многочисленные мастерские (керамические, бронзолитейные и др.); в которых изготовлялись изделия, предназначенные для быта местных правителей и знати. Раскопки, начатые в 1950 г. китайскими археологами в провинциях Хэнань, Хунань и других областях Китая, обогатили знание о культуре и искусстве Китая периода Чжаньго (480— 221 гг. до н.э.). Близ города Чанша обнаружено большое количество памятников, ярко свидетельствующих об изменениях, происшедших в искусстве, и о высоком уровне культуры этого времени.
В одном из погребений найдена самая древняя из известных в Китае картин, написанных на шелку. По ее художественному уровню можно заключить, что живопись существовала и в более ранние периоды, но, судя по общему характеру искусства раннего Чжоу, была, вероятно, гораздо более условной и абстрактной. Следует обратить внимание на то, что поэт Цюй Юань в поэме «Вопросы к небу» спрашивает о содержании виденных им росписей древних дворцов, смысл которых ему уже был непонятен.
На картине из Чанша изображена женщина в характерной для той эпохи одежде с широкими свисающими вниз расшитыми рукавами и развевающимися длинными полами. Лицо женщины повернуто в профиль; темные волосы украшены драгоценностями или лентами. Фигура исполнена в графической манере совершенно плоскостно, но, несмотря на эту условность, художник живо передает характер движения и жеста. Эта картина представляет особый интерес потому, что это древнейшее изображение реального человека в китайском искусстве. Предполагают, что изображение является портретом умершей, похороненной в этом погребении.