Опыты
Шрифт:
Pecuniarum translatio а iustis dominis ad alienos non debet liberalis videri [25] . Филипп, узнав о том, что его сын пытается подарками снискать благоволение македонян, отправил ему письмо, в котором следующим образом попенял ему: «Вот как! Тебе, стало быть, хочется, чтобы твои подданные считали тебя не своим царем, а своим казначеем. Если ты стремишься привлечь к себе благосклонность, привлекай ее благодеяниями твоих добродетелей, а не благодеяниями твоего сундука» [26] .
25.
Раздача другим лицам отнятого у законных владельцев не можетрассматриваться как щедрость (лат.). — Цицерон. Обобязанностях, I, 14.
26.
…привлекай… благодеяниями твоих добродетелей, а не… твоегосундука… — Речь идет о Филиппе Македонском, написавшем письмо своему сыну, юношеАлександру. Источник Монтеня: Цицерон. Об обязанностях, II, 15.
И все же это было великолепно — доставить и посадить на арене множество взрослых деревьев, раскидистых и зеленых,
27.
…как это было устроено императором Пробом. — Проб Марк Аврелий —римский император с 276 по 282 г.; убит взбунтовавшимися легионерами.Источник Монтеня: Кринит. О честном и поучительном (De honesta disciplina),XII, 7.
и со всех сторон этого огромного пустого пространства заполняющие и окружающие его снизу доверху не то шестьдесят, не то восемьдесят рядов сидений, тоже из мрамора, покрытых подушками,
exeat, inquit, Si pudor est, et de pulvino surgat equestri, Cuius res legi non sufficit; [29]28.
Вот капитель колонны, сверкающая драгоценными камнями, вот портик,сверкающий золотом (лат.). — Кальпурний. Эклоги, VII, 47.
29.
Пусть тот, — сказал он, — кому это не полагается, встанет совсаднической подушки, и, если не потерял совести, освободит ее (лат.). — Ювенал, III, 153–155.
где могло разместиться со всеми удобствами сто тысяч человек, видеть, как сначала при помощи искусных приспособлений расступается самое дно амфитеатра, — где и даются игры, — и на нем образуются глубокие трещины и расщелины, изображающие пещеры, откуда появлялись дикие звери, назначенные к участию в представлении; как затем это же место заливают водой и оно превращается в глубокое море, которое бороздят бесчисленные морские чудовища, по которому плавают и вступают в сражения боевые суда; как после этого оттуда спускают воду, арена выравнивается и снова осушается для сражения гладиаторов и как напоследок ее вместо песка посыпают киноварью в росным ладаном, чтобы устроить на ней торжественное пиршество для этого бесконечного сонма людей; и это четвертая и последняя перемена в течение одного дня [30] ;
30.
…это четвертая и последняя перемена… — Источник Монтеня: ЮстЛипсий. Об амфитеатре, 10.
Иногда на той же арене вырастала высокая гора с посаженными на ней плодовыми и всевозможными другими деревьями, из чащи которых на самой вершине изливался ручей, как если б там было начало естественного источника. Иногда тут передвигался взад и вперед большой корабль, который сам собой раскрывался и разверзал свое чрево и, исторгнув из него четыреста или пятьсот диких зверей, назначенных к травле, так же самостоятельно, без чьей-либо помощи, закрывался и исчезал. Иногда снизу, с самого дна арены, начинали бить мощные фонтаны или тоненькие струйки воды, вздымавшиеся высоко вверх, чтобы, вознесясь на эту невероятную высоту, рассыпаться там мельчайшими благовонными капельками, освежающими несметную людскую толпу. Чтобы укрыться от палящего солнца или от непогоды, над всем этим огромным пространством растягивали то навесы из пурпурной ткани с богатою вышивкой, то навесы из шелка того или иного цвета и по своему усмотрению ставили их или снимали в одно мгновение:
31.
Сколько раз мы смотрели, как опускаются отдельные части арены, как изоткрывшейся в земле бездны появляются дикие звери и как из тех же недрземных вырастают золотые земляничные деревья с ярко-желтой корою. И намдовелось видеть не только лесных чудовищ, но наблюдал я и борьбу тюленей смедведями и прозываемых морскими конями, но безобразных животных(лат.). —Кальпурний. Эклоги, VII, 64. Монтень цитирует по Юсту Липсию: Об амфитеатре,10.
Сетка, отделявшая амфитеатр от арены, чтобы оградить зрителей от ярости выпущенных на волю зверей, была выткана из чистого золота:
auro quoque torta refulgent Retia. [33]И
32.
Хотя театр обжигало палящее солнце, когда пришел Гермоген, навестотчас раздвинули (лат.). — Марциал, XII, 29, 15–16.
33.
Даже сетка блестит кручеными золотыми нитями (лат.). — Кальпурний. Эклоги,VII, 53–54.
Даже на примере этих суетных и пустых забав мы видим, как много было в те времена умов, ничуть не похожих на современные. Подобное изобилие создается природой точно так же, как порою она создает изобилие во всем, что порождается ею. Я отнюдь не хочу сказать, что эти умы были наивысшим ее достижением. Мы не идем в одном направлении, мы скорее бродим взад и вперед, сворачивая то туда, то сюда. Мы топчем свои собственные следы. Боюсь, что наши познания крайне слабы во всех отношениях; мы ничего не видим ни перед собой, ни позади себя; наше познание обнимает очень немногое и видит очень немногое, оно крайне ограничено и во времени и в охвате явлений:
Vixere fortes ante Agamemnona Multi, sed omnes illacrimabiles Urgentur ignotique longa Nocte. [34] Et supera bellum Troianum et funera Troiae Multi alias alii quoque res cecinere poetae. [35]И рассказ Солона о том, что ему сообщили египетские жрецы из истории длительного существования их государства и об их способе изучать и запечатлевать истории чужеземных народов, не кажется мне свидетельством, опровергающим только что высказанное мной мнение [36] . Si interminatam in omnes partes magnitudinem regionum videremus et temporum, in quam se iniiciens animus et intendens ita late longeque peregrinatur, ut nullam oram ultimi videat in qua possit insistere: in hac immensitate infinita vis innumerabilium appareret formarum [37] .
34.
Жили многие храбрецы и до Агамемнона, но все они, никому не ведомые иникем не оплаканные, скрыты от нас в непроглядном мраке забвения(лат.). — Гораций.Оды, IV, 9. 25–28. Агамемнон — предводитель греков, осаждавших Трою.
35.
До троянской войны и до гибели Трои много других поэтов воспевалидругие подвиги (лат.). — Лукреций, V, 326-327. У Лукреция эти стихи выражают вопрос.
36.
…и рассказ Солона… — Речь идет о рассказе Солона в диалоге Платона«Тимей» 21 а-25 d.
37.
Если бы мы могли созерцать безграничностьпростирающихся во все стороны пространства и времени, к которой устремляясьи направляясь странствует наш дух, не обнаруживая, сколь бы долго этиблуждания ни продолжались, никаких берегов, где бы он мог задержаться; переднами в этой бесконечной безмерности предстало бы бесчисленное множество форм (лат.). —Цицерон. О природе богов, I, 20. Этот отрывок крайне неточно воспроизведенМонтенем.
Если бы все дошедшие до нас сведения о минувшем были действительно достоверными и какой-нибудь человек держал их все в своей голове, то и тогда это было бы меньше чем ничто по сравнению с тем, что нам не известно. До чего же ничтожно даже у людей наиболее любознательных знание того мира, который движется перед нами, пока мы проходим свой жизненный путь! От нас ускользает во сто раз больше, нежели та малость, которую мы постигаем, и это относится не только к отдельным событиям, становящимся порой по воле судьбы первостепенными и важными по последствиям, но и к положению целых государств и народов. Мы кричим, словно о чуде, о таких изобретениях, как артиллерия или книгопечатание; а между тем другие люди в другом конце света, в Китае, пользовались ими уже за тысячу лет до нас. Если бы мы видели такую же часть нашего мира, какой не видим, мы бы, надо полагать, поняли, насколько бесконечно разнообразие и многоразличие форм. И если взглянуть на сущее глазами природы, то окажется, что на свете нет ничего редкого и неповторимого; оно существует только для нашего знания, которое является весьма ненадежной отправной точкой наших суждений и которое то и дело внушает нам крайне ложное представление о вещах. И подобно тому, как мы ныне приходим к нелепым выводам о дряхлости и близком конце мира, опираясь на доводы, которые извлекаем из картины нашей собственной слабости и нашего собственного упадка,
Iamque adeo affecta est aetas, affectaque tellus; [38]точно так же к нелепым выводам о его недавнем рождении и его юности пришел и древний поэт, видевший столько мощи и живости в умах своего времени, щедрых на новшества и изобретения разного рода:
Verum, ut opinor, habet novitatem summa, recensque Natura est mundi, neque pridem exordia coepit; Quare etiam quaedam nunc artes expoliuntur, Nunc etiam augescunt, nunc addita navigiis sunt Multa. [39]38.
И настолько обессилен век и истощена земля (лат.). — Лукреций, II, 1150.Монтень незначительно изменяет текст Лукреция.
39.
Но, как я думаю, вселенная еще совсем новая, и мир только-тольковозник, и ранее он не возникал; вот почему некоторые искусства все ещеразвиваются и совершенствуются, и вот почему много улучшений достигнуто вмореплавании (лат.). —Лукреций, V, 330–334.