Опыты

Монтень Мишель

Платон следующим образом обосновывает утверждение [36] , что дар пророчества есть способность, превосходящая наши силы: «Пророчествуя, — говорит он, — надо быть вне себя, и наш рассудок должен быть помрачен либо сном, либо какой-нибудь болезнью, либо он должен быть вытеснен каким-то сошедшим с небес вдохновением».

Глава III

Обычай острова Кеи [1]

Если философствовать, как утверждают философы, значит сомневаться, то с тем большим основанием заниматься пустяками и фантазировать, как поступаю я, тоже должно означать сомнение. Ученикам подобает спрашивать и спорить, а наставникам — решать. Мой наставник — это авторитет божьей воли, которому подчиняются без спора и который выше всех пустых человеческих измышлений.

36.

Платон… обосновывает утверждение… — В диалоге «Тимей», 71 е.

1.

Остров Кея (в древности Кеос) — один из Кикладских островов.

Когда Филипп [2] вторгся в Пелопоннес, кто-то сказал Дамиду,

что лакедемонянам придется плохо, если они не сдадутся ему на милость. «Ах ты трус, — ответил он ему, — чего может бояться тот, кому не страшна смерть?» Кто-то спросил Агиса [3] : «Как следует человеку жить, чтобы чувствовать себя свободным?» «Презирая смерть», — ответил он. Такие и тысячи им подобных изречений несомненно не означают, что надо терпеливо дожидаться смерти. Ибо в жизни случается многое, что гораздо хуже смерти. Подтверждением может служить тот спартанский мальчик, взятый Антигоном [4] в плен и проданный в рабство, который, понуждаемый своим хозяином заняться какой-нибудь грязной работой, заявил: «Ты увидишь, кого ты купил. Мне было бы стыдно находиться в рабстве, когда свобода у меня под рукой», — и с этими словами он бросился на камни с вышки дома. Когда Антипатр [5] , желая заставить лакедемонян подчиниться какому-то его требованию, обрушился на них с жестокими угрозами, они ему ответили: «Если ты будешь угрожать нам чем-то худшим, чем смерть, мы умрем с тем большей готовностью». А Филиппу [6] , который написал им, что помешает всякому их начинанию, они заявили: «Ну, а умереть ты тоже сможешь помешать нам?» Ведь говорят же по этому поводу, что мудрец живет столько лет, сколько ему нужно, а не столько, сколько он может прожить, и что лучший дар, который мы получили от природы и который лишает нас всякого права жаловаться на наше положение, это — возможность сбежать. Природа назначила нам лишь один путь появления на свет, но указала тысячи способов, как уйти из жизни. Нам может не хватать земли для прожития, но, чтобы умереть, человеку всегда ее хватит, как ответил Байокал [7] римлянам. «Почему ты жалуешься на этот мир? Он тебя не удерживает; если ты живешь в муках, причиной тому твое малодушие: стоит тебе захотеть и ты умрешь»:

2.

Филипп — Македонский царь Филипп II (359–356 гг. до н. э.) — Дамид(у Плутарха — Даминд) — спартанец, ничем более не известный. — Приводимый втексте эпизод и четыре следующих примера почерпнуты Монтенем у Плутарха(Изречения лакедемонян).

3.

Агис — имеется в виду спартанский царь Агис II (427–401 гг. до н. э.).

4.

Антигон — см. прим. 10, т. I, гл. V.

5.

Антипатр — см. прим. 32, т. I, гл. XXV.

6.

Филипп — см. прим. 2. — Приводимое в тексте почерпнуто у Цицерона(Тускуланские беседы, V, 14).

7.

Байокал — вождь племени ампсивариев, боровшегося с римлянами (I в. н. э.). — Приводимый ответ почерпнут Монтенем у Тацита (Анналы, XIII, 56).

Ubique mors est: optime hac cavit deus; Eripere vitam, nemo non homini potest; At nemo mortem: mille ad hanc aditus patent. [8]

Смерть — не только избавление от болезней, она — избавление от всех зол. Это — надежнейшая гавань, которой никогда не надо бояться и к которой часто следует стремиться. Все сводится к тому же, кончает ли человек с собой или умирает; бежит ли он навстречу смерти или ждет, когда она придет сама; в каком бы месте нить ни оборвалась, это — конец клубка. Самая добровольная смерть наиболее прекрасна. Жизнь зависит от чужой воли, смерть же — только от нашей. В этом случае больше, чем в каком-либо другом, мы должны сообразоваться только с нашими чувствами. Мнение других в таком деле не имеет никакого значения; очень глупо считаться с ним. Жизнь превращается в рабство, если мы не вольны умереть. Обычно мы расплачиваемся за выздоровление частицами самой жизни: нам что-то вырезают или прижигают, или ампутируют, или ограничивают питание, или лишают части крови; еще один шаг — и мы можем исцелиться окончательно от всего. Почему бы в безнадежных случаях не перерезать нам, с нашего согласия, горло вместо того, чтобы вскрывать вену для кровопускания? Чем серьезнее болезнь, тем более сильных средств она требует. Грамматик Сервий [9] , страдавший от подагры, не нашел ничего лучшего, как прибегнуть к яду, чтобы умертвить свои ноги. Пусть они останутся подагрическими, лишь бы он их не чувствовал! Ставя нас в такое положение, когда жизнь становится хуже смерти, бог дает нам при этом достаточно воли.

8.

Всюду — смерть: с этим бог распорядился наилучшим образом; всякийможет лишить человека жизни, но никто не может отнять у него смерти: тысячипутей ведут к ней (лат.). — Сенека. Финикиянки,151.

9.

Сервий — римский грамматик и комментатор (IV в. н. э.). — СообщаемоеМонтенем почерпнуто у Плиния Старшего (Естественная история, XXV, 7).

Поддаваться страданиям значит выказывать слабость, но давать им пищу — безумие.

Стоики утверждают, что для мудреца жить по велениям природы значит вовремя отказаться от жизни, хоть бы он и был в цвете сил; для глупца же естественно цепляться за жизнь, хотя бы он и был несчастлив, лишь бы он в большинстве вещей сообразовался, как они говорят, с природой.

Подобно тому, как я не нарушаю законов, установленных против воров, когда уношу то, что мне принадлежит, или сам беру у себя кошелек, и не являюсь поджигателем, когда жгу свой лес, точно так же я не подлежу законам против убийц, когда лишаю себя жизни.

Гегесий [10] говорил, что все, что касается нашей смерти или нашей жизни, должно зависеть от нас.

Диоген [11] , встретив уже много лет страдавшего от водянки философа Спевсиппа, которого несли на носилках и который крикнул ему: «Доброго здоровья, Диоген!», ответил: «А тебе я вовсе не желаю здоровья, раз ты миришься с жизнью, находясь в таком состоянии».

И

действительно, некоторое время спустя Спевсипп покончил с собой, устав от такого тяжкого существования.

10.

Гегесий — см. прим. 57, т. I, гл. XXVI. — Сообщаемое Монтенемприводится у Сенеки (Письма, 58, 29–33).

11.

Диоген Синопский (404–323 гг. до н. э.) — древнегреческийфилософ. Спевсипп — см. прим. 49, т. I, гл. XXVI. Приводимое Монтенемсообщение см. Диоген Лаэрций, IV, 3.

Однако далеко не все в этом вопросе единодушны. Многие полагают, что мы не вправе покидать крепость этого мира без явного веления того, кто поместил нас в ней; что лишь от бога, который послал нас в мир не только ради нас самих, но ради его славы и служения ближнему, зависит дать нам волю, когда он того захочет, и не нам принадлежит этот выбор; мы рождены, говорят они, не только для себя, но и для нашего отечества; в интересах общества законы требуют от нас отчета в наших действиях и судят нас за самоубийство, иначе говоря, за отказ от выполнения наших обязанностей нам полагается наказание и на том и на этом свете:

Proxima deinde tenent moesti loca, qui sibi lethum Insontes peperere manu, lucemque perosi Proiecere animas. [12]

Больше стойкости — в том, чтобы жить с цепью, которою мы скованы, чем разорвать ее, и Регул [13] является более убедительным примером твердости, чем Катон. Только неблагоразумие и нетерпение побуждают нас ускорять приход смерти. Никакие злоключения не могут заставить подлинную добродетель повернуться к жизни спиной; даже в горе и страдании она ищет своей пищи. Угрозы тиранов, костры и палачи только придают ей духу и укрепляют ее:

12.

Рядом занимают места несчастные, которые, ни в чем не повинные, самипокончили с собой и, возненавидев мир, лишили себя жизни (лат.). — Вергилий.Энеида, VI, 434.

13.

Регул… см. прим. 1, т. I, гл. LII. — Катон — Катон Младший, см.прим. 13, т. II, гл. I. Это один из случаев, когда Монтень, обычнопревозносящий Катон Утического, решительно расходится с Плутархом вхарактеристике Катона и осуждает Катона за самоубийство. Монтень усматриваетв этом неумение на деле противостоять ударам судьбы и считает этоотступлением от стоических принципов.

Duris ut ilex tonsa bipennibus Nigrae feraci frondis in Algido, Per damna, per caedes, ab ipso Ducit opes animumque ferro. [14]

Или, как говорит другой поэт,

Non est, ut putas, virtus, pater, Timere vitam, sed malis ingentibus Obstare, nec se vertere ac retro dare. [15] Rebus in adversis facile est contemnere mortem Fortius ille facit qui miser esse potest. [16]

14.

Так и дуб, что растет в густых лесах на Алгиде: его подрубают злойсекирой, а он, несмотря на раны и удары, закаляется от нанесенных ударов ичерпает в них силу (лат.). — Гораций.Оды, IV, 4, 57.

15.

Доблесть не в том, как ты полагаешь, отец, чтобы бояться жизни, а втом, чтобы уметь противостоять большому несчастью, не отвернуть и неотступить перед ним (лат.). —Сенека. Финикиянки, 190.

16.

В бедствиях легко не бояться смерти, но гораздо больше мужествапроявляет тот, кто умеет быть несчастным (лат.) —Марциал, XI, 56, 16.

Спрятаться в яме под плотной крышкой гроба, чтобы избежать ударов судьбы, — таков удел трусости, а не добродетели. Добродетель не прерывает своего пути, какая бы гроза над нею ни бушевала:

Si fractus illabatur orbis Impavidam ferient ruinae. [17]

Нередко стремление избежать других бедствий толкает нас к смерти; иногда же опасение смерти приводит к тому, что мы сами бежим ей навстречу —

Hic, rogo, non furor est, ne moriare mori. [18]

17.

Пусть рушится распавшийся мир: его обломки поразят бесстрашного(лат.). — Гораций.Оды, III, 3, 7.

18.

Разве не безумие — спрашиваю я вас — умереть от страха смерти?(лат.). — Марциал, II, 80, 2.

подобно тем, кто из страха перед пропастью сами бросаются в нее:

multos in summa pericula misit Venturi timor ipse mali; fortissimus ille est, Qui promptus metuenda pati, si cominus instent, Et differre potest. [19] Usque adeo, mortis formidine, vitae Percipit humanos odium, lucisque videndae, Ut sibi consciscant moerenti pectore lethum Obliti fontem curarum hunc esse timorem. [20]

19.

Самый страх перед возможной бедой ставил многих людей в очень Опасныеположения; но храбрейшим является тот, кто легко переносит опасности, еслиони непосредственно угрожают, и умеет избежать их (лат.). —Лукан, VII, 104.

20.

Из-за страха перед смертью людей охватывает такое отвращение к жизни идневному свету, что они в тоске душевной лишают себя жизни, забывая, чтоисточником их терзаний был именно этот страх (лат.). —Лукреций, III, 79.