Шрифт:
Рассказ
Есть ли судьба? Зависят ли наши поступки от нас самих или они предначертаны нам свыше и мы - лишь бусинки на четках безжалостных норн? Вот вопрос, который занимал все существо мое, когда я впервые столкнулся с жестокостью окружающего мира. И который я бросился решать с юношеской горячностью и целеустремленностью, определившей всю мою дальнейшую донельзя странную жизнь.
Но другой вопрос теперь терзает воображение мое и не дает мне покинуть мою роскошную тюрьму любым из множества доступных смертельных выходов. Есть ли бог? Десять лет назад, я бы ответил уверенное «нет» и привел бы тысячу доводов, весьма разумных и уместных. Конечно же, нет! И тот, кто хотя
Сегодня же... О, нет! Тысяча доводов остались столь же уместными и разумными. И торговец, тратящий время перед статуей Гермеса, не стал умнее. Олимпийцы не имеют права существовать, поскольку не они создали нас, людей, а наоборот: мы сами слепили их по своему образу и подобию. Мало того, их мораль устарела, и не зря свитки Николаоса Лигийского не найти сейчас ни в какой библиотеке, уж больно убогими выглядят поступки богов на фоне жизни современного общества. Хотя именно тысячелетнюю Николамахию приводят в каждой гимнасии как основное доказательства существования Олимпа.
Как и сотни других богов, созданных воображением их почитателей, жители Олимпа старательно копируют людские повадки и манеры. С выражением ужаса на просвещенных лицах рассказывают ликейские софисты юношам о верованиях диких народов, смакуя непристойные для патрициев подробности. Вот только не понимают ни те, ни другие, что верования те демонстрируют невежества не дикарей (ибо им, темным, простительно), а самих просветителей. Поскольку жизнь диких богов столь же неотличимо похожа на жизнь дикарей, сколь и жизнь олимпийцев на нашу собственную. А стало быть, чем наш Нептун достовернее дикарского Мумбы-Юмбы? Да ничем. Поскольку нет ни того, ни другого.
Но значит ли отсутствие Зевса на троне Олимпа, что трон этот пуст? Хотел бы я знать.
Уж слишком все произошедшее со мной кажется не просто предначертанным, а предначертанным волей разумного существа. Каковое есть талантливый сценарист, не уступающий (о, ничуть) хоть Фидонию. Впрочем, лучше будет описать все как было и надеяться, что труд мой найдет когда-нибудь своего читателя.
Что делать, когда жизнь теряет смысл?
«Если жизнь более не имеет смысла, постарайся хоть умереть со смыслом» - так говорил мой отец, которому я всегда буду лишь жалкой тенью. Но говорим мы одно, а выходит другое: жизнь отца моего была наполнена смыслом, а смерть - бессмысленной и глупой.
О, отец! Как мог ты, многомудрый, своим уходом позволить мне совершить с собой то, что я совершил?
О, юность! Как может человек все, что есть у него, состояние (немалое), имя (честное) и все прочее, что стоит цену, которую не смогут заплатить все цари мира: молодость и здоровье, все отдать во имя решения философского вопроса?
Итак, решил я однажды, жизнь моя отныне бессмысленна. (О, глупец!) Значит, надо умереть со смыслом (Царь дураков!) Дня три я ходил, погруженный в себя и нашел, наконец, то, что решил достойным своей смерти. Антоний, друг и бывший компаньон отца, рассказал за столом об оракуле в Делфте. У нас на форуме была своя пифия, и предсказания ее, как считалось, были весьма качественными. И, как и у всех остальных, были весьма туманными и неопределенными. Но в Делфте было иначе! Антоний слыл человеком честным и его словам можно было верить, а по словам его выходило, что оракул предсказывал конкретные факты и довольно конкретные даты. Тогда и зародилось у меня решение: я брошу вызов судьбе!
Предсказание у оракула стоило безумных денег, но они у меня были. Пусть он предскажет. А потом я совершу поступок наперекор судьбе.
Если мне предсказано будет, что я умру в тот же день, я окружу себя семейными стражами и приложу все усилия, чтобы прожить до утра.
А если мне будет предсказано иное,
Размышления мои были просты и, как я думал, гениальны. В самом деле, Делфт - город мирный и безопасный, и с чего бы здоровому, сильному и охраняемому человеку в нем вдруг умирать, если он сам этого не хочет? Стало быть, если оракул предскажет мне смерть, это будет смерть от моих же рук. Но тогда я откажусь от самоубийства, и буду жить дальше, зная, что судьбы не существует, и что мы сами - хозяева своей жизни. Если же, несмотря на мое желание, предсказанная смерть настигнет меня, молодого, сильного и охраняемого, в мирном и безопасном городе, значит, судьба существует, и, надеюсь, я умру со знанием ответа на вопрос, занимающий умы многих мудрецов.
Воистину, то будет смерть со смыслом.
Если же оракул предскажет мне жизнь, в тот же момент я выпью фиал с цикутой, и оставшегося мне времени будет достаточно, чтобы понять, что я получил ответ. Как и в том случае, если яд вдруг не подействует.
Решив, я начал действовать. Я был единственным наследником своего отца и по возрасту вполне мог распоряжаться доставшимися деньгами. Но сколь же тяжело мне было вырвать эти деньги из рук многочисленных опекунов. Тогда я в каждом из них видел вора, пытающегося наложить руки на чужое богатство. Я поражаюсь сегодня, вспоминая свое упорство. Воскресни тогда отец мой, вернись ко мне возлюбленная моя и явись передо мной сущность божественная, и заяви они все хором ответ на мучавший меня вопрос, боюсь, я счел бы это происками вороватых опекунов и в священном гневе выставил бы всю троицу вон.
Рациональное сопротивление опекунов наследства, конечно же, не могло выстоять перед моим безумным натиском, как рыбацкие дома не могут выстоять перед буйством взбесившейся стихии. У них не было ни единого шанса, и я ничуть не виню их в том, что они не смогли удержать меня от моего поступка.
Так что настал день, когда я, на лучшем отцовском корабле, с двумя дюжинами лучших отцовских бойцов и полусотней талантов отправился в путь. Более всего опасался я того, что судьба, желая избегнуть моего вызова, не даст мне добраться до оракула. Правда, утешал я себя, случись что со мной по дороге, это будет косвенным подтверждением существования судьбы, и, стало быть, вопрос мой также можно будет считать решенным. Я до боли в глазах всматривался в горизонт, высматривая (пиратские, конечно) паруса. Встречные корабли шарахались в сторону, заметив угрожающий блеск на палубе нашего корабля - по моему приказанию, пока проходящий корабль не растворялся вдали, воины стояли в ряд лицом к нему с мечами наголо.
Но беспокоился я зря - погода была спокойной, встречные корабли - мирными и, скорее, вопреки, нежели благодаря моим усилиям, я добрался до Делфта.
Двадцать два таланта исчезли в казне города.
Воин в начищенных до ослепительного блеска доспехах отвел меня в комнату и молча указал на скамью. В комнате уже сидело несколько человек. Посредине комнаты стояла большая изукрашенная клепсидра. Когда вода наполняла сосуд, он переворачивался, и маленькие молоточки били по медным дискам, заливая комнату мелодичным перезвоном.
По этому сигналу воины, стоящие у второй двери, расступались, и в дверь выходил очередной жаждущий приоткрыть завесу времени. Видимо, получив ответ на свой вопрос, вопрошавший уходил другим путем, потому что в комнату они не возвращались. Чем меньше людей оставалось передо мной, тем сильнее меня охватывало нетерпение. Скоро, скоро я узнаю ответ на вопрос, мучавший всех мудрецов мира с момента его сотворения. То, что я, возможно, не успею поделиться этим знанием с другими людьми, ничуть меня не смущало. Пусть. Не думаю, что я стал бы делиться этим великим знанием, даже имей для этого все возможности, столь велика была моя гордыня.