Оракул
Шрифт:
Закутавшись в серый плащ, он медленно пробирался за спинами стражников. Она последовала за ним взглядом, но тут его заслонила Крисса, потом Ретия; когда она снова увидела его, он уже добрался до Аргелина.
Она метнула отчаянный взгляд на генерала; тот стоял, сложив руки на груди, и внимательно наблюдал за Гермией.
— Что мне делать? — прошептала она. — Что делать? — И с жаром добавила: — Ты хочешь,
Ответом было странное лопотание. Проснулась обезьянка. Она подняла голову и сонными глазами поглядела на Орфета... нет, на кого-то рядом с ним, за его спиной. Потом радостно заверещала, соскочила с рук старика, метнулась сквозь толпу, путаясь среди ног и подолов туник, вплетаясь в рисунок танца, и с довольным визгом вскочила на руки к Алексосу. Мальчик восторженно подхватил обезьянку и прижал к себе.
— Эно!
Все кошки в зале выгнули спины и зашипели. Музыка сбилась с такта. Аргелин обернулся.
И очутился лицом к лицу с Орфетом. Почуяв неладное, генерал отступил на шаг. Музыкант ухмыльнулся.
Его громадная длань мелькнула в воздухе и вцепилась в горло Аргелину.
Потом он выхватил из-под плаща кинжал и вонзил его генералу в грудь.
Седьмой Дом.
Обитель Красных Цветов
Мой брат похож на меня, как отражение в тусклом зеркале.
Когда я смотрю в воду, я вижу его. Бледного и выцветшего. Без красок в лице.
Нельзя ожидать, что бог будет любить весь мир в каждом его проявлении, правда? Смерть, темнота, трещины в камнях, где прячутся скорпионы, всё это я оставил ему.
Недавно я узнал, что люблю смеяться. Над кошкой, гоняющейся за собственным хвостом, над ярким блеском золота. Над людской глупостью.
Пусть даже я их люблю. Пусть даже однажды они разобьют мне сердце.
Бог не в ответе за своих подданных
На миг все замерло.
Мирани застыла как вкопанная; Гермия, оборвав танец, вцепилась в нее, повернула лицом к себе, сорвала маску.
— Аргелин! — завизжала она.
Генерал рухнул на землю. С улицы в громадную залу хлынул народ, генеральские телохранители кулаками прокладывали себе дорогу, толпа в панике бурлила, Мирани пыталась вырваться, отыскать взглядом громадную фигуру Орфета — тот, нещадно толкаясь, пробирался к выходу. Кто-то выкрикивал приказы: закрыть двери, никого не выпускать. Но где же Алексос?!
Уходить, лихорадочно подумала она, уходить, скорее, потом громко закричала, повторяя те же самые слова, предупреждая друзей:
— Уходите!
В клубах дыма и теней солдаты безжалостно теснили толпу, в воздухе мелькали кулаки, и тут, словно ее крик предназначался для всех, вспыхнула паника. Кто-то завопил:
— Убийство! Генерала убили! — В следующее мгновение двери оказались запружены убегающими людьми, и теперь, поняла она, никто уже их не закроет.
И тут она увидела Сетиса!
Он сжался в углу, будто тень. За его спиной стоял Алексос; мальчик прижимал к себе обезьянку и словно не замечал ничего вокруг. Потом Сетис взял его за руку и потащил за собой.
Гермия швырнула Мирани на землю и поволокла упирающуюся девушку к кучке людей, столпившихся вокруг генерала.
— Держите ее!
Один из солдат схватил Мирани за руку. Гермия, затаив дыхание, склонилась над генералом.
— Он мертв?! — Даже голос ее побледнел от ужаса.
— Нет, — главный травник поднял испуганные глаза — Кираса на груди отклонила нож в сторону.
В следующий миг послышался голос Аргелина — хриплый надтреснутый шепот.
— Закройте двери! Найдите музыканта! Живо!
Мирани вздрогнула. Она вырвалась из рук солдата, метнулась к саркофагу Архона, в разорванное кольцо Девятерых. Многие девушки уже сняли маски; на нее полными ужаса глазами взирала Крисса.
— Мирани...
— Замолчи!
Слуги Архона, впав в безмолвное оцепенение, все еще сидели на зебровых шкурах. Она вскочила на один из топчанов и заорала во весь голос:
— Слушайте! Слушайте меня!
Гул голосов на мгновение запнулся.
— Аргелин — предатель! — крикнула она морю обращенных к ней лиц. — Он с Гласительницей строят заговор против Бога! Они изберут нового Архона и сами будут им управлять! Новый Архон не будет истинным!
— Заткните ей рот! — взревел Аргелин, тяжело приподнимаясь с земли. Его люди сомкнулись тесным строем вокруг генерала, направились к ней. Она набрала полную грудь воздуха и успела еще прокричать:
— Это правда! Со мной говорил Бог! — Но тут сильные руки схватили ее, повалили, прижали к топчану; в лицо ей ощетинился частокол копий.
Она дерзко вскинула глаза.
— Вы не посмеете меня тронуть!
Аргелин медленно склонился над ней. Она увидела его гладкое лицо, побелевшее от боли, мокрые от пота волосы.
— Ей-богу, госпожа, еще одно слово, и я лично перережу тебе горло.
Во внезапно наступившей тишине солдаты с ужасом переглянулись. Гермия тронула Аргелина за плечо.
— Господин генерал!
Его глаза почернели от ярости. С громадным усилием он отвел взгляд от Мирани, поддерживая руками рваную, расстегнутую тунику, и она увидела кровь, услышала еле сдерживаемый стон боли. Гермия схватила его за локоть и повернула к себе.