Оракулы перекрестков
Шрифт:
«Это еще зачем?» – подумал Рузняк. Он нагнулся и отомкнул панель. Нойман присел рядом с собакой и начал тыкать толстым пальцем в кружочки сенсоров. Рузняку захотелось сказать: «Если сами такие умные, так чего мне деньги платите?» Он открыл было рот и сразу закрыл. Нойман снимал все блоки и устанавливал уровень воздействия на отметку F. Если помощник старшего драйвера отряда программирует робопса на уровень F, то лучше не задавать глупых вопросов вслух, а то самого однажды найдут в овраге со сломанной шеей.
Нойман захлопнул крышку и поднялся.
– Действуй, – сказал он, отступая в сторону.
– След! – негромко скомандовал Рузняк.
Криставирусный
– Взять! Фас! – Рузняк чуть подтолкнул робопса вперед.
Грета бесшумно сорвалась с места. Пригибая голову к земле, она заскользила между пнями, в мгновение ока достигла заросшего зеленью склона и, все убыстряя бег, растворилась в темноте сосняка. Какое-то время Рузняку чудилось, будто он различает отблески лунного света на ее полированных боках.
– Теперь будем ждать сигнала. – Нойман, щурясь, смотрел на темную громаду леса.
– Долго ждать придется, – сказал Рузняк, засовывая руки в карманы.
– Почему долго?! – Помдрай был так удивлен, что даже забыл сделать стоксгарду замечания за неуставную позу.
– Так у нее передатчик неисправен… Я командиру группы докладывал. – Рузняк видел в слабом лунном свете, как у Шайне непроизвольно перекосился рот. – И аккумулятор разряжен процентов на шестьдесят.
Нойман повернулся к Шайне. Было ощущение, что он примеривается, как бы половчее врезать командиру второй группы под дых. Рузняк даже вперед подался, чтобы лучше видеть, но Нойман только крякнул и отвернулся. Шайне отчетливо выдохнул. Нойман сплюнул под ноги и сказал:
– Ни хрена! Далеко он уйти не успел. За час тварь его нагонит. А там… видно будет… Все свободны.
Нойман забросил автомат на плечо и вразвалку двинулся к ограждению.
– Стоксгард Рузняк, – зловеще-официальным тоном вполголоса сказал Шайне. – Объявляю вам взыскание по службе. Стоимость ремонта собаки вычту из вашего жалованья.
Он развернулся и торопливо зашагал следом за Нойманом. Кинолог долгим взглядом проводил его спину.
– Сука – сказал он сквозь зубы. – Бл…кая рожа. Чтоб тебя черти взяли.
В левом ухе пронзительно пискнуло
– Александр Рузняк, – прошелестел информатор корпоративной сети. – За употребление нецензурно-религиозных слов вы оштрафованы на десять марок. Примите к сведенью.
Глава 22
Длинный и темный. Темный и длинный…
Бенджамиль испуганно вздрогнул и в очередной раз проснулся. Светало. Черная прорва над вершинами деревьев уже начала таять, обращаясь в голубовато-серую плотную дымку, пронизанную по краям холодным светом еще невидимого солнца. Бен покрутил головой, отгоняя обрывки муторной полудремы, и пошевелил пальцами. Рука, обнимавшая ствол дерева, затекла, к левой щеке прилипли сухие чешуйки коры. Грудь болела, и шея болела, и задница. Бен повозился, тщетно пытаясь найти удобное положение, и только потом посмотрел вниз.
Собака была на месте. Сидела, выпрямив спину и задрав кверху узкую морду, неподвижная, безмолвная, очень опасная. От нее исходило острое ощущение угрозы. Поначалу Бенджамиль здорово боялся, что собака попытается добраться до его ветки, но ничего подобного не произошло, робот преспокойно
Бен поежился. Сырая осенняя прохлада забиралась в рукава комбинезона…
Сначала ему везло. Он издали заслышал звук погони и бросился бежать со всей скоростью, на какую были способны его аль-найковские мышцы. Потом на его пути выросло кривоватое дерево с удобным наростом на стволе, и он, еще не видя механической собаки, ни секунды не раздумывая, подчиняясь одной лишь интуиции, полез наверх, чтобы через минуту оказаться на толстой ветке в пяти метрах от земли. Но запас удачи, отпущенный сегодня на его долю, как видно, оказался не безграничен.
Бенджамиль тяжело вздохнул. Вот если бы рядом был Максуд, он бы враз придумал, как выкрутиться, но Макс теперь лежал на поле с простреленной грудью и вряд ли чем-то мог бы помочь. «Зато ему уже на все наплевать», – уныло подумал Бен, разглядывая поляну под деревом. Будущее с ветки, расположенной в пяти метрах над головой механической твари, виделось ему исключительно в мрачных тонах.
А если попробовать так: он прыгает вниз, именно прыгает, поскольку действовать нужно молниеносно, и мимо ошарашенной собаки бросается во-о-он в те заросли? Бенджамиль представил себе, как он прыгает, как кидается в кусты, и безнадежно вздохнул. Эту, пожалуй, ошарашишь! А обогнать механическое чудище и вовсе нереально. Даже если добежать до кустов, то что потом?
Бен еще раз посмотрел вниз, словно выискивая подсказу среди сосновых корней, прикрытых хвойным одеялом. А может, действительно свалиться собаке на голову? Хрястнуть ее со всего лета ботинками прямо по узкой спине? Мысль была безумной и заманчивой, от нее зачесались ладони, а по спине побежали мурашки.
А может, он, как дурак, сидит на ветке, а тварь неисправна?.. Сломалась?.. Разрядилась?.. Сколько она торчит в одной и той же позе, даже не шелохнется?.. Сомнительно… Но вдруг! Бенджамиль сорвал шишку и кинул ее вниз, стараясь попасть собаке в голову. Шишка пролетела совсем рядом, но чертова собака и ухом не повела. Или что там у нее вместо ушей? Сидела, как сидела. Бенджамиль, волнуясь от нахлынувшей надежды, бросил вторую шишку и на этот раз попал. Ничего! Псина сидела неподвижно, будто коллекционная статуэтка. Бен потянулся за третьей шишкой, но тут в его душу закралось сомнение: может, робопес просто не реагирует на шишки? Нужно попробовать кинуть чем-нибудь потяжелее, желательно металлическим. Бенджамиль похлопал себя по карманам комбинезона. В правом обнаружилась запасная обойма для пистолета, про которую он напрочь забыл, а в левом нашелся складной нож, тот, что Макс дал Бену прямо на поле. Решив, что нож еще может пригодиться, Бен взвесил обойму на ладони и, покрепче ухватившись левой рукой за ствол сосны, швырнул плоскую вороненую коробочку, метя прямо в узкую морду. Собака сделала неуловимое движение, уворачиваясь от летящего предмета, потом нагнулась к земле, обследовала упавшую железку и опять застыла, уставившись вверх.