«Оранжевая революция». Украинская версия

Коллектив авторов

Социальной базой движения Ющенко и «оранжевой революции» стали три довольно разнородных блока. Во-первых, Киев, поддержавший оппозицию по идеологическим и эстетическим соображениям. Для интеллигентской столицы Ющенко стал символом европейского выбора Украины, прорыва на Запад, к демократии и общечеловеческим ценностям. Во-вторых, жители депрессивных западных областей страны, увидевшие в Ющенко возможность укрепления национального начала украинской государственности, оттеснения от власти «зажравшихся» доминирующих групп из Восточной Украины, реализации своих чаяний об окончательном дистанцировании от России. В-третьих, украинское село, чье предпочтение лидеру «Нашей Украины» носило не идеологический, а культурный характер. Ющенко был воплощением украинской деревенской мечты

о парне из села, поехавшем в город, окончившем институт и выбившемся в большие начальники. А Янукович вызывал культурное отторжение как некое воплощение «плохого парня из большого города».

Все это в совокупности с ореолом «гонимого антинародной властью», с широко распространенным представлением об эффективности Ющенко как премьера, о его способности сделать «как в Европе» превратило его в лидера предвыборной гонки. Кроме того, оппозиция с самого начала успешно внушала, что победа кандидата от власти возможна только в результате масштабной фальсификации, и это явилось важной частью психологической подготовки к «оранжевой революции».

Собственно, для революции важно даже не большинство электората, а организованное и пассионарное большинство в столице. Здесь Ленин был прав. Именно Киев, проющенковский, идеологически мотивированный, приученный к улице, с организованным и дисциплинированным ядром в лице «Поры», обеспечил конечный успех. Непосредственно движущей силой революции выступили национально ориентированное студенчество, предпринимательский класс, интеллигенция столицы, запада и, частично, центра страны. Люмпенов не считаю, потому что без них не обходилась ни одна революция.

От выборов к революции

Янукович на протяжении всей избирательной кампании выступал в роли догоняющего. Его главный электоральный ресурс находился в крупных промышленных городах востока и юга. Но этот ресурс надо было еще получить – те же регионы были главным оплотом весьма неслабых Социалистической партии Украины Мороза и Коммунистической партии Украины Симоненко. Это предполагало массированный поход за левым избирателем. Одновременно необходимо было двигаться на запад и вправо, чтобы вклиниться в электорат Ющенко. Задача очень сложная, сродни квадратуре круга, даже при реальной поддержке верховной власти.

Януковичу, который оказался сильным политиком, удалось сделать почти невозможное: он сравнялся с Ющенко и вырвался вперед. Много споров шло о том, насколько уместными были инициативы с двойным гражданством, русским языком как государственным, визиты Путина в Украину. Я полагаю, здесь был перебор. Но, бесспорно, эти шаги помогли отмобилизовать восток и юг на поддержку Януковича. Социальные выплаты и удвоение пенсий укрепили его позиции среди левых и на селе. Этот прорыв в традиционалистский электорат мог бесповоротно решить исход выборов в его пользу. Но прорыв захлебнулся: рейтинг Янковича на каком-то этапе, как в стену, уперся в ценностное отторжение судимостей кандидата селянами и приверженцами морального кодекса строителей коммунизма. А прорыв на запад не дал нужного результата из-за недооценки стремления украинского общества к демократии и переоценки его антизападных настроений. Впрочем, не многими ожидавшаяся победа Януковича на теледебатах перед вторым туром открывала путь к успеху на выборах.

У меня нет больших сомнений, что результаты второго тура адекватно отразили тогдашнюю электоральную расстановку сил. Плюс один миллион голосов в пользу Януковича – это то, что показывали неющенковские опросы. 90-процентная явка на западе, где огромная часть населения находится на заработках за границей, чудо не меньшего порядка, чем 94-процентная явка в Донецке. Однако истину никто уже не узнает. В революционных условиях итоги отмененных выборов не волнуют – кому сейчас интересно, как реально голосовали в Белграде или Тбилиси?

Как бы то ни было, успех Януковича не входил в планы слишком большого количества людей в слишком большом количестве стран, включая, естественно, и Украину. Поэтому был запущен революционный сценарий, о подготовке которого власти хорошо знали и к которому в принципе готовились. Но

плохо.

Слабыми звеньями в системе возможных властных контрмер оказались президент Кучма, фактически умывший руки; руководство спецслужб, не пожелавшее что-либо делать; массы демонстрантов с востока, наспех доставленные в Киев, но совершенно не организованные, не мотивированные и не приученные к улице. В условиях доминирования решительно настроенных «оранжевых» революционных масс в столице, блокирования ими правительственных зданий, а также непризнания итогов второго тура выборов всеми западными странами и общеевропейскими структурами нетрудно было найти аргументы, чтобы ключевые официальные лица, представляющие все три ветви власти, «прозрели» и приняли неправовое решение о третьем туре. Это и было моментом победы революции. Выборы в условиях победившей революции – уже формальность. Людям свойственно симпатизировать более сильным и успешным. За большевиков сразу после октября 1917 года тоже голосовали больше, чем до.

Кого будет пожирать революция?

Характер любой революции определяется тем, какие силы в результате нее приходят к власти. «Оранжевую революцию» вполне можно считать национальной, поскольку в результате в Мариинском дворце оказались сторонники укрепления украинского суверенитета в европейском контексте (хотя звучит это довольно странно, поскольку европейские государства, как считают, уже более 60 % суверенитета отдали наднациональным структурам – ЕС и НАТО).

Можно ли считать революцию демократической? На Западе таковыми являются революции, в которых побеждают силы, рассматриваемые на Западе же как демократические. В России – если побеждают люди, называющие себя демократами. По Ленину, демократическая революция – это та, в которой решающую роль играют люди на улицах. По всем этим критериям революция была демократической.

Был и еще один важный аспект, свидетельствующий об известных демократических чертах революции: конституционная реформа. Правда, судьба ее туманна. На мой взгляд, она слишком демократична (очень напоминает систему IV Республики во Франции), чтобы работать. Кроме того, победившую партию новая система власти не устраивает, и нельзя исключать попыток ее отмены.

Но все же у меня возникает некий интеллектуальный дискомфорт, если считать одну часть украинского общества, живущую на аграрном и депрессивном западе, более демократичной, чем другую, живущую на промышленном и динамично развивающемся востоке.

Настоящая ли это революция, мы узнаем скоро: по тому, начнет ли она, как всякая уважающая себя революция, пожирать собственных детей. Например, не станет ли Юлия Тимошенко чем-то напоминать товарища Троцкого. Тот тоже был главным творцом и мотором революции, получил от Ленина предложение возглавить правительство, но потом оказался слишком сильным для всех остальных.

Революции в принципе могут нравиться двум категориям лиц: революционерам и идеалистам. Очень справедливо замечал Джордж Бернард Шоу: «Революции никогда еще не облегчали бремя тирании, а лишь перекладывали его на другие плечи». Или Украина окажется первой в мире страной, которая это правило опровергнет?

Как Украина шла к «оранжевой революции»

Михаил ПОГРЕБИНСКИЙ,

директор Киевского центра политических исследований и конфликтологии

Для понимания того, что произошло в конце 2004-го, необходим краткий экскурс в нашу недавнюю историю.

Начало выхода из экономического кризиса: 1998-2001

К 1998 году украинская экономика достигла самого низкого уровня за последние 15 лет. Советская экономическая и социальная инфраструктуры были окончательно разрушены, а новые экономические субъекты, рожденные массовой приватизацией госсобственности (1994–1996), еще не успели стать на ноги. Стремительно нарастали долги государства по зарплатам и пенсиям. Никогда до 1998 года и никогда после экономическая ситуация в стране не оценивалась как «очень тяжелая» столь большим числом граждан – примерно 60 %.