Оранжевая страна. Фельдкорнет

Башибузук Александр

– Герр...
– рядом со столиком нарисовался официант.
– Герр, мне поручено передать вам приглашение некой особы...
– глаза халдея направились на столик в углу за котором сидела... м-да... сидела весьма привлекательная особа в элегантном наряде, представляющем самые последние достижения парижской моды.

Да-да, именно парижской. Уже разбираюсь... Лизхен постаралась... Немыслимая шляпка, фантастические перышки, муар, рюшечки, ленточки, корсет в рюмочку и прочая хрень. И чего же этой особе надо?

– Перенесите мои приборы и добавьте еще бутылку этого же вина...

Переместился

к столику дамы и изобразив поклон, представился на немецком языке:

– Капитан Игл.

– Баронесса Франсуаза де Суазон, - манерно вымолвила дама с явным французским акцентом, при этом весело стрельнув глазками в меня.
– Не сочтите за бестактность, но мое желание с вами познакомиться, превысило все современные представления о морали.

Подоспевший официант заставил нас прервать разговор, разлил вино по бокалам и бесшумно испарился.

– Чем же вызвано это желание?
– я отпил вина и немного форсировал беседу. Нет времени, абсолютно нет. К коменданту надо, потом к оружейнику, затем ракеты испытывать, а еще бомбы конструировать...

– Расскажите мне про войну...
– томно выдохнула баронесса.
– Я так хочу услышать о ней из уст героя. Вы же герой надеюсь?

– Конечно герой...
– я обаятельно улыбнулся.
– Но, увы, у меня совершенно нет времени. Позвольте откланяться.

– Ну что же это такое?!
– вдруг плаксиво протянула женщина и полезла в сумочку за платочком.
– Я так ни одного репортажа не напишу. Прав был месье Дюбуа, когда говорил...

– Пардон? Вы? Репортаж? Шутите?

Не шутила... Франсуаза Виолетта де Суазон, оказалась первым! Подчеркиваю! Первым в мире военным репортером - женщиной. Тут я конечно немного преувеличиваю - в качестве оного она пока совершенно не состоялась. И никогда бы не состоялась, если бы не встретилась со мной. Ее история, чем-то схожа с историей Лизы. Богатые родители, безбедная жизнь и простите, шило в одном из полупопий. Ну еще конечно вздорные мысли о равенстве полов в очаровательной головке. Там все смешалось: суфражистки*, анархизм и прочая прогрессивная, но ужасно вредная дурь. Хотя... почему бы и нет?

Суфражистки - участницы движения за предоставление женщинам избирательных прав. Также суфражистки выступали против дискриминации женщин в целом в политической и экономической жизни. Считали возможным отстаивать свои идеи, применяя радикальные акции.

– Я вам устрою сотню интервью мадемуазель. И сотни фотографий с фронта. Ужасные зверства британской военщины, заколотые штыками младенцы, изнасилованные женщины. Тупая чванливая британская солдатня, измывающаяся над попавшими в плен французскими добровольцами. Фото приложим. Особенно над французскими, ибо считают себя расой потенциальных повелителей Франции. Да, так и говорят. Кстати, тут есть еще репортеры?

– Да, но они надо мной смеются.

– Перестанут. Все всем расскажу, но вам предоставляю право на эксклюзив. А хотите книгу написать?

– Хочу!
– баронесса на меня смотрела как обезьяна на удава.
– Я все хочу...

– Всего не гарантирую,

но попробую. Завтра, встретимся в это же время, здесь же. У меня будет уже кое-какой материал. Кстати, какую газету вы представляете? И вообще, вы можете гарантировать, что ваши репортажи будут напечатаны?

– Газету Ле Фигаро. Напечатаны будут. Папа, если я попрошу, заставит. А можно хоть чуть-чуть прямо сейчас!!!
– Франсуаза схватила меня за руку.

Я посмотрел на часы и вздохнул:

– Можно, только коротко. Пишите: Один из добровольцев сражающихся за свободу республик, показал мне письмо английского улана Арчибальда Мак-Мерфи, в котором он своей жене подробно описывает как добивал раненых по приказу своего командира полка...

Я ушел, оставив Франсуазу в полной прострации. Да... вот так... Жуткая чернуха конечно, правда не лишенная некоторой правды. На войне все средства хороши. Надо будет, переодену кого-нибудь из своих в британскую форму и сфотографирую его с поддельным трупом несчастного бура. Или с десятком трупов. И подпись: 'Милая Мери я сегодня добил пикой своего десятого бура'. Не знаю как это сработает, но сенсации понесут все европейские газеты. Надо будет привлечь остальных журналистов и организовать массовый поток информации. Письма британских солдат, фотографии, интервью с жертвами британской военщины... Млять, только когда этим заниматься? Может привлечь кого-нибудь, сам я ничего не успею.

Расставшись с баронессой, я понесся наметом в коменданту. Баумгартнер встретил меня как своего старого друга и сразу же попытался напоить ромом. Едва удалось отбрыкаться, после чего мы определили места блок-постов в городе и режим патрулирования. А еще я договорился об использовании полигона на свое полное усмотрение. Пообещав как-нибудь надраться с ним до полной невменяемости, понесся в пансион. Там уже должна была вернуться экспедиция из лагеря бандитов. И вернулась...

Полторы тонны динамита, триста винтовок Маузера, почти триста тысяч патронов, двести пар отличных сапог...

– Сто ящиков консервов, - Ла Марш повертел в руках здоровенную жестяную банку.
– Откуда у них это все? Американские вроде?

– На складах веселились...
– я решил, что как раз настало время навестить чинушу из департамента и поставить его в известную позицию. Нет, это черт знает что; так грабить и ни с кем не делиться. А придется, ибо мне деньги нужны. Не о себе радею, за державу обидно.
– Что там дальше?

– Шляпы форменные, бочки с подковами и ухналями, седла в комплекте - сорок штук...
– Ла Марш черкнул карандашом в блокноте.
– Шесть бочек спирта...

– Шляпы раздать личному составу, - немедленно прокомментировал я.
– Единообразие в форме, основа любого воинского подразделения. Спирт под охрану, допускать к нему только по моему личному приказу. Что дальше?

– Почти сотня винтовок Мартини-Генри, патроны к ним....
– Ла Марш запнулся.
– Много... еще не успели пересчитать. И...

– Около пяти тысяч фунтов в банкнотах и монетах...
– Шнитке шлепнул об стол внушительную пачку.
– Мальчишка знал, где главарь хранит свою захоронку и показал нам.