Орбитсвилль (сборник)
Шрифт:
Коркоран шагнул вперед, порываясь залезть Брайну за пазуху. Тот отбил руку и попытался отпихнуть Коркорана, но был поражен его силой и цепкостью. Мужчины топтались в нелепом шаркающем танце. Наконец более молодой и сильный Брайн что было сил толкнул старика в грудь. Тот отлетел назад, ударился головой о мраморный угол камина, упал на щипцы для угля и прочую каминную утварь и замер. Глаза его, обнажив белки, закатились, из носа потекла струйка крови — удар, как видно, пришелся в основание черепа.
Брайн отшатнулся и, прижав к
— Ты сам во всем виноват! Упрямый старик! Пьяница! Ты!..
Он замолчал и с запоздалым страхом оглядел комнату в поисках следов своего пребывания. На подлокотнике кожаного кресла стоял бокал, из которого он пил виски. Брайн взял его дрожащими пальцами, тщательно протер носовым платком и поставил в буфет среди таких же. Потом отыскал среди разбросанных на столе бумаг большой ежедневник, открытый на сегодняшней дате, убедился, что записи о встрече с ним нет, и, даже не взглянув на тело у камина, бросился вон из комнаты.
На улице Брайна охватило вялое удивление от того, что мир вокруг остался таким же теплым, зеленым и беззаботным, каким был, когда он входил в дом Коркорана. Даже солнечные зайчики в кронах деревьев выглядели так же. Словно кошмарная трагедия разыгралась не совсем рядом, в гостиной Коркорана, а в другом измерении, в иное время…
Прячась от случайных взглядов за деревьями и кустами, Брайн стиснул в кармане красную коробку и заспешил домой.
— Настоящее чудо! — Джун не отрываясь глядела на бутылочку, которую Брайн поставил на кухонный стол. — Даже не верится!
— Успех гарантирован. — Брайн взял шприц, найденный вместе с бутылочкой в красной коробке, и придирчиво осмотрел иглу.
По дороге из Ридинга он принял окончательное решение. Чтобы Джун не болтала лишнего и чтобы никому не пришло в голову связать его визит со смертью Коркорана,
Брайн солгал, где и каким образом достал чудо-лекарство. Жена знала, где он провел день, и рано или поздно непременно услышит о смерти Коркорана в результате «несчастного случая». Следовательно, надо основательно подготовиться к разговору с ней и подобрать подходящие успокаивающие слова.
— Только представь, дорогая, всего четыре укола, и ты навсегда избавлена от лишнего веса! — с воодушевлением воскликнул Брайн. — И никакой диеты, никаких нудных подсчетов калорий, никаких изматывающих физических упражнений. Обещаю, ты скоро станешь такой же, как прежде.
Джун посмотрела на свои расплывшиеся груди и выпирающий живот, скрыть который было не в состоянии ни одно платье.
— Я снова смогу носить модную одежду.
— Мы набьем ею гардероб до отказа. Платьями, юбками, купальниками — всем, что душа пожелает!
Она залилась восторженным смехом.
— Ты и вправду считаешь, что я вновь смогу появляться на пляже?
— Непременно, дорогая. В черном бикини.
— М-м-м… Скорей бы уж!
— Скоро, дорогая, скоро.
Брайн откупорил
— Обойдемся без стерильных тампонов и прочих медицинских излишеств, — сказал он. — Дай мне руку, дорогая.
В глазах жены явственно промелькнуло беспокойство.
— Как, прямо сейчас?
— Конечно, сейчас. Давай руку.
— Так быстро? Мне бы подумать…
— Подумать о чем? Уж не вообразила ли ты, что я замыслил тебя отравить?!
— Нет, но… Я не знаю, откуда взялось это лекарство.
— Я приобрел его в лучшей клинике на Харли-стрит, Джун. Новинка. Обошлась мне в кругленькую сумму.
Губы Джун побледнели.
— А почему инъекцию делаешь ты, а не профессиональный доктор?
— Думай, что говоришь! Доктор запросит не меньше ста гиней.
— Но у тебя же нет ни необходимой квалификации, ни опыта.
— Глупости. Ты неоднократно своими глазами видела, как я делаю уколы твоей матери.
— Да! — вскричала Джун. — И бедняжка мама умерла!
Не веря собственным ушам, Брайн в упор уставился на жену.
— Побойся Бога, Джун! Всем же известно, что твоя мать умерла от того, что много лет подряд сидела на морфии!
— Мне все равно! — Джун, повернувшись, демонстративно направилась к холодильнику. — Подопытным кроликом я не стану!
Брайн перевел взгляд с необъятной спины жены на шприц в своей руке, и в голову ему бросилась кровь. Он налетел на нее, толкнул плечом и, прижав к холодильнику, обхватил левой рукой за шею. Вначале она барахталась, пыталась вырваться, но едва в дряблую плоть правой руки вонзилась игла, обреченно затихла, словно дикое животное, лишь поначалу инстинктивно дергающееся и повизгивающее в лапах хищника, а Брайн разозлился еще больше. Вогнав ей под кожу целый кубик лекарства, он отступил назад; дыхание его, помимо воли, перешло в тихое рычание.
Джун прикрыла ладонью темно-красную струйку, текущую по правому плечу и, повернувшись к мужу, печально спросила:
— Почему, Брайн? Разве я заслужила такое обращение?
— Не строй из себя великомученицу! Меня ты этим больше не проймешь! И заруби на носу! Отныне у нас все будет по-другому!
Вечером зарядил нудный дождь, и поработать в саду, как намеревался, Брайн не смог. Сев у окна с раскрытой книгой, он незаметно наблюдал за Джун. Та, храня оскорбленное молчание, разглядывала увядшие цветы на камине, а каждые четверть часа отлучалась на кухню и, вернувшись, жевала не таясь. Однажды она даже принесла с собой пакетик соленых орешков, и комнату тотчас наполнил тошнотворный запах орехового масла и слюны.