Орден Единства. Том I: Мастер кинжалов
Шрифт:
– Да, Водного дракона.
– Что? Объясни мне! – Ламиат был удивлён.
– В той пещере Водный дракон держал людей в кошмарном сне. Я свергла его и завладела чистым духом воды.
– Ты… Что?! Неужели ты действительно…
– Да, Лам. Я убила его, – совершенно спокойно ответила я.
– Ты… Герой! – он опять заключил меня в крепкие объятия, и я почувствовала тепло, которое ощущала каждый раз, когда была рядом с ним. Даже сейчас я краснела и улыбалась, глядя на луну, стремящуюся в бесконечное небо.
– Лам? Ты же поможешь мне выковать
– Конечно! Могла бы и не спрашивать! – он лучезарно улыбался мне, а я отводила глаза, легко хлопая ресницами, чтобы не смущаться, заглядывая в его очаровывающие глаза. – Кана, я хотел тебе кое-что сказать… очень давно хотел…
– Говори, я тебя внимательно слушаю, Лам.
– Знаешь, ночь – лучшее время для чудес. Я хочу сказать, что… Я тебя… – мой друг начал заметно заливаться краской, слегка наклонил голову и стал потирать рукой шею и затылок.
– Кана! Здравствуй, дорогая! – позади нас стоял вождь Каслан с генералом Ферретиатом. – Мы тебя все ждём. Позволишь, Ламиат?
– Да, конечно! Я с вами.
Когда мы вернулись к костру, то моему вниманию представилось всё поселение. Я рассказывала о своём похождении в подводную пещеру. Жители были изумлены. У кого-то проглядывались чувства гордости и счастья. Всю ночь поселение праздновало освобождение жителей другой деревни, а также и мою победу. Все пели, танцевали, угощались блюдами. Неожиданно Ламиат пригласил меня спеть под канджир, и я не смогла отказаться, тем более спеть мою любимую песню.
Исполняя эту песню, я чувствовала романтичность ночи. Кожа, покрывшаяся мурашками, то охлаждалась, то наполнялась теплом. Все жители танцевали вокруг нас, двигаясь синхронно и ритмично в такт музыке. Их танец был похож на некий древний обряд. Кто-то стал подыгрывать на барабанах.
По твоим рукам течёт кровь,
В твоём сердце всё повторяется вновь,
Но ты молчишь.
Ты сам начал этот мятеж.
В твоих жилах лёд,
Замёрзший в тумане пустот.
Ты прячешься и молчишь.
Но это война лишь.
Мой голос сплетался с голосом Ламиата в нашей песне. Мы звучали очень гармонично и красиво. Петь с Ламом было незабываемым и непередаваемым чувством!
Если ты хочешь зреть, как меняется мир,
Изменить свой ориентир,
Знай, ты можешь.
Но не изображай слепца
А стой до конца.
А дальше нам все стали подпевать, будто мы исполняли гимн, а не песню. Но звучали голоса в унисон. Я чувствовала в своём сердце какое-то непонятное волнение.
Мы захватим города
Ради нашей мечты без труда.
Мы будем кричать, пока слепой не увидит,
Глухой не услышит.
Настало время свободы!
Мы принесём дождь в этот мир,
Мы зажжём пламя в нём,
Выстоим все перемены,
Но сами мы неизменны.
От всего веселья я быстро утомилась и уснула, положив голову на плечо Ламиата. Вскоре
Проснувшись утром, первое, что я заметила, так это лежавшего рядом со мной Ламиата, причём мы крепко обнимали друг друга. Я ужаснулась такой картине и отсела, подобрав к себе колени. Я долго смотрела на его лицо, пока оно не стало казаться милым. Задумавшись, я стала перебирать его тёмные волосы, которые были очень мягкими. Внезапно мне подумалось, что я веду себя слишком распущено и, отдёрнув руку, начала заливаться краской. Как вообще так получилось? Пока мысли блуждали в моей тяжёлой голове, я почувствовала, как Ламиат начал ворочаться.
– Доброе утро! – улыбался мне Ламиат, щуря глаза и позёвывая. Когда он потянулся, то одеяло слегка сползло, оголяя его верхнюю часть плотной грудной клетки. На его теле были ровные кубики мышц, крупная грудь, а сбоку выразительная косая мышца, уходящая глубоко под ткань его брюк.
– Ты… ты… голый что ли??!! – покрывшись потом и покраснев, я отпрянула назад, пытаясь закрыть часть мужского тела.
– Спокойно, спокойно! – смеясь, он пытался поймать меня, а я нервно брыкалась, не даваясь в его сильные руки. – Ничего не помнишь что ли?
– Что? – я застыла от интереса, позволив Ламиату заключить меня в объятия. Затем сразу же оттолкнула его, посматривая на него большими и удивлёнными глазами. – Расскажи мне.
– Аха-ха-ха-ха! Чудесная Кана! – заливисто смеялся Ламиат, что его белоснежные зубы приятно сверкали. – Ты действительно ничего не помнишь?
– Нет… Так, погоди… а почему же ты без котты?… В моей постели… спишь…
– Ночью, когда мы сидели у костра, ты заснула у меня на плече; я отнёс тебя в твою же палатку, положил на кровать, накрыл пледом, собрался уже уходить, а ты: «Лам, останься со мной…». Ещё протягивала мне руку. Ну, я остался, сел рядом, взял тебя за руку. Мне стало жарко, и я снял котту, сел обратно, а потом видать заснул рядом с тобой.
– Вот оно ка-а-ак… – я всё ещё была в ступоре, пытаясь осознать слова Лама. – Почему ты заснул у меня?
– Я же человек, где хочу, там и сплю.
– Нет. Почему ты не пошёл к себе?
– Ты же сама попросила остаться.
– Ну… я же заснула.
– Не смог оставить тебя одну, – эти слова Ламиат сказал очень сладко, что мои коленки стали дрожать от наслаждения. Первый раз мне говорили такие слова… за исключением Рэн. Мысли о разлуке одолевали своим унынием, но я была уверена, что мы ещё встретимся, обязательно встретимся!