Орден Люцифера
Шрифт:
Ему даже сочувствовали: новые — или старые — друзья судачили о зверстве «ментов» — это ж надо было так отделать человека! Своих не узнает…
Илью все это мало интересовало. Он почти ни с кем не разговаривал, старался больше спать. Просыпаясь, смотрел на мир пустым взглядом. Все пропало — осознание этого рвало душу, сводило с ума. Он здесь, а Ольга там, с Виктором… Он погубил ее, погубил себя. Ему уже никогда не вырваться из этих мрачных облупленных стен…
Все пропало, все пропало — мысль билась в сознании, как птица в клетке. Нет выхода. Ладно он — поделом.
Ему было плохо. Тем не менее, постепенно в душе начало нарастать ожесточение. Слабость прошла — Илья знал, что все равно выберется отсюда. Пусть пока неясно, как именно, — но выберется…
Во время допросов Илья поначалу молчал. Да и что он мог сказать? Поэтому говорил не он, а следователь. От него Илья узнал, что совершил три убийства, что он входил в одну из криминальных группировок, большинство членов которой были арестованы еще год назад. Все это время шло следствие, и теперь, с поимкой его, Свиряева, дело можно считать почти законченным. И если он хочет хоть немного смягчить свою участь, то ему стоит дать правдивые показания…
Илье назначили адвоката, сухощавого пожилого мужчину. При первой же встрече адвокат передал ему привет от некоего Ивана Федоровича и добавил, что о нем не забывают, что материалы дела позволяют надеяться на максимально мягкий приговор.
— Я почти уверен, что нам удастся доказать вашу непричастность к банде Столетова, — заявил он при первой же встрече. — Что касается инкриминируемых вам убийств, то по двум случаям доказательства очень зыбкие, к тому же следствие велось с явными нарушениями процессуальных норм. Остается эпизод с Кочетовым, тут дело гораздо серьезнее. Тем не менее, попытаемся что-нибудь сделать…
Так прошел почти месяц. Адвокат старался вовсю: Илья не знал, кто платил этому человеку, но деньги свои тот отрабатывал сполна. Во время очередной встречи он рассказал Илье о том, что нашел новых свидетелей, что их показания помогут добиться минимального наказания, с возможностью досрочного освобождения.
Наверное, в любой другой ситуации Илья был бы рад такому повороту дел. Но в его положении даже год тюремного заключения был невероятно большим сроком. Нужно было что-то делать — но что?
Осознав, что молчание ничего ему не дает, Илья начал говорить. Что ему может сейчас помочь — ложь? Нет — как ни странно, спасти его могла только правда.
В его историю про обмен телами следователь, разумеется, не поверил. Даже посмеялся над неумелой попыткой «косить под дурачка». Сказал, что с его, Свиряева, репутацией можно было бы придумать и что-то поумнее. Но Илья не отступал, уверял, что все рассказанное им — чистая правда. Называл имена, адреса, даты. Умолчал лишь о смерти Мелиссы, журналиста и отца Михаила — это было лишнее. Ему не нужно расследование. Следователь, сначала посмеивавшийся над его словами, начал все чаще хмуриться. А ну как и в самом деле псих?
Зато адвокат живо ухватился за этот вариант. Жалел лишь об одном — что Илья предварительно с ним не посоветовался.
— Мне было бы проще,
Заканчивался второй месяц его пребывания в СИЗО, когда Илья наконец-то предстал перед врачом. Это была добродушная пожилая женщина: как и следователь, она задавала вопросы. Илья не боялся их — его не поймать на лжи. Все, что он рассказывает, чистая правда.
Его первой победой стал перевод в тюремный лазарет. А неделю спустя произошло то, чего он так долго ждал, — его отправили на психиатрическую экспертизу. В комнате, куда его привели, находились уже знакомая Илье женщина-врач, моложавый мужчина лет пятидесяти, еще одна незнакомая Илье дама, очень строгая, и два санитара.
Как обычно, ему начали задавать вопросы. Он отвечал. Подробно рассказал об ордене Люцифера, о Викторе, о том, как он сам оказался в этом теле. Его слушали, не перебивая. Илья даже усмехнулся.
— Я знаю, о чем вы думаете, — сказал он, внимательно глядя на моложавого доктора. — Вы считаете, что я либо шизофреник, либо пытаюсь им прикинуться. Других вариантов вы не видите, их для вас не существует. Но попробуйте хотя бы предположить, что я говорю правду…
Разумеется, ему не верили. Спросили, слышит ли он. голоса. Илья покачал головой.
— Не слышу. Будь у меня необходимость вас обманывать, я бы, наверное, попытался как-то хитрить, что-то выдумывать. И про голоса сказал бы, и еще про что-нибудь. Но мне это просто не нужно. Соберите обо мне сведения — вы узнаете, что я действительно художник. Проверьте адрес, который я назвал, имена. Все подтвердится.
Ему все равно не верили, да и можно ли было рассчитывать на иное? Продолжали задавать вопросы, что-то записывали. Потом вернули в тюрем-
ный лазарет, а еще через неделю состоялась новая встреча. На этот раз женщин не было, с Ильей разговаривал невысокий седовласый старичок. Наверняка светило психиатрии, догадался Илья. Именно этот человек и должен был поставить диагноз.
Разговор был достаточно долгим: старик попросил подробно рассказать обо всем, что с ним произошло. Илья рассказывал, время от времени собеседник задавал уточняющие вопросы. Он не огласил при пациенте свой вердикт, однако уже вечером Илья узнал все от адвоката — для этого человека тайн не существовало.
— Это победа! — радовался тот. — Ты только послушай: «Страдает хроническим психическим заболеванием в форме шизофрении, невменяем в отношении инкриминируемого ему деяния, нуждается в направлении на принудительное лечение»!
— Меня отправят в психушку?
— Я в этом почти уверен. Не беспокойся — уж оттуда-то мы тебя вытащим. Пусть не сразу, но вытащим. Отдохнешь годик, затем вновь предстанешь перед комиссией. А уж я постараюсь, чтобы все прошло гладко…
Илья не разделял его оптимизма. Год — это все равно очень много. Ольга может его и не дождаться.