Орден Люцифера

Медведев Антон Николаевич

— Спасибо, — кивнула Ольга. — Но не рассчи­тываешь же ты, в самом деле, на то, что от твоей похвалы я тут же растаю?

— Да нет, конечно, — пожал плечами Вик­тор. — Просто я уже устал тебе повторять: я всег­да говорю правду. И если мне нравится эта карти­на, я так и говорю. Была бы она плохой, я бы ска­зал и об этом, не думая о твоем самолюбии. В этом прелесть тьмы — мы не обязаны думать о чужих чувствах.

— Хочешь сказать, что темные никогда не лгут? — Ольга презрительно улыбнулась.

— Да лгут, конечно… — Мастер сел в кресло на­против девушки. —

Беда людей, Оля, в том, что они приписывают тьме все пороки. Считают, что свету принадлежит все хорошее, а все гадости являются атрибутами тьмы. Большей глупости невозможно даже представить, — Виктор усмехнулся. — Вот скажи мне: ты можешь представить Воланда, ню­хающего кокаин? Ну представь: знаменитый Во- ланд насыпает полоску кокаина, берет трубочку. Нагибается — раз, и готово! Стирает с носа остат­ки порошка и ловит кайф. Или представь, что он ширяется героином — вкалывает себе в вену дозу и балдеет, потом у него, как и у всех наркоманов, наступает ломка. Как думаешь, насколько реальна такая картина?

— Думаю, что не очень, — отозвалась Ольга. — Все-таки Воланд — это Воланд. Ему это просто не к лицу.

— Э, нет! — Виктор погрозил ей: пальцем. — Не торопись. Ведь Воланд — это сам Сатана, олице­творение тьмы. И если мы верим в то, что тьма от­ветственна за все пороки, то Сатана должен быть их живым воплощением. И не к лицу ему как раз отказ от пороков — разве не так?

— Не знаю, — пожала плечами Ольга. — Мне это как-то безразлично.

— Ты просто не хочешь видеть истину. Закры­ваешь глаза, затыкаешь уши.

— Ну и в чем же истина? — скептически усмех­нулась Ольга.

— А истина в том, Оля, что свет и тьма — это две равноправные сферы. Два потока: созидаю­щий и разрушающий. Оба они одинаково нужны, оба подвержены действию одних и тех же пороков. И абсолютное зло, Оля, свободно от всех глупо­стей. Поэтому образ Воланда, нюхающего кокаин, столь же нелеп, как и картина свернувшего «ко­сячок» святого. И тот и другой выше всей этой ерунды, они давно переросли тот уровень, когда ими управляли чувства. Уверяю тебя: будь я ме­нее чист, ты бы уже давно оказалась в моей по­стели. Так что радуйся: уж если я — зло, то зло кристально чистое. Зло высшей пробы. — Мрач­но усмехнувшись, Виктор поднялся и вышел из комнаты.

К ужасу Ольги, этот короткий разговор посеял в ней зерна сомнений. Как ни пыталась она опро­вергнуть доводы Виктора, у нее ничего не полу­чалось — все портил образ Воланда со шприцем в руке. Нелепо, невозможно. Но если так, то Виктор прав, и зло может быть свободно от пороков. Но какое же это тогда зло? Ведь порочность, отказ о нравственных принципов — это сущность зла…

Ольга чувствовала, что запутывается во всех этих построениях. Не хотела о них думать, пыталась молиться, но глупые мысли упрямо возвращались, вытесняя слова молитвы. Не удержавшись, в один из дней она спросила у зашедшего в мастерскую Виктора, что же тогда, по его мнению, есть зло?

— Что такое зло? — удивился тот. — Ты меня разочаровываешь. — Он подошел ближе, аккурат­но взял Ольгу за руку. Потом неожиданно сжал

пальцы, девушка вскрикнула от боли.

— Теперь ты понимаешь, что такое зло? — осве­домился Виктор, выпустив ее руку.

В глазах Ольги стояли слезы.

— Запомни раз и навсегда: добро и зло — субъ­ективны, — медленно произнес Мастер. — Уж что- что, а такие элементарные вещи ты обязана знать. Хорошо все то, что идет тебе на пользу. И плохо — то, что идет тебе во вред. Вот и вся правда жизни. Поэтому каждый раз, когда кто-то пытается вдох­новить тебя на подвиги во имя кого-то, смело по­сылай его на три буквы. Потому что он пытается загребать жар чужими руками. Поняла?

— Да… — тихо ответила Ольга.

— Вот и умница. Вообще, абсолютно нелепая ситуация: ты рассматриваешь свое пребывание в этом доме как плен. Тогда как на деле это скорее лечебница — место, где можно освободиться от на­вязанных тебе обществом глупостей. Но я не виню тебя — ты только в начале пути. И уверяю тебя: пройдет не так много времени, и ты будешь со сме­хом вспоминать, какой глупышкой была. Считаешь меня исчадием зла, тогда как на деле я — твой бла­годетель. Тот, кто дает тебе свободу, помогает из­бавиться от разных глупостей…

У него в кармане запищал сотовый телефон.

— Прости, дела, — сказал Виктор, вынув мобиль­ник. — Мы с тобой еще поговорим на эти темы… — Раскрыв телефон, он направился к двери.

Ольга осталась одна. Взглянула на руку — на запястье остались красные пятна. Наверняка бу­дут синяки.

Она села в кресло, закрыла лицо ладонями.

— Господи, что со мной происходит… — тихо прошептала Ольга. — Зачем я вообще с ним гово­рю? Надо бежать отсюда. Бежать…

Этой ночью ей снился странный сон: она стояла на крыше многоэтажного дома, рядом был Виктор. Он что-то говорил ей, потом взял за руку и потянул к краю крыши. Сначала она испугалась, но Мастер крепко держал ее за руку.

— Не бойся, — сказал он. — Ты ведь можешь летать: просто вспомни это. Ну же!

И она полетела! Ольга и раньше иногда летала - в своих снах, но никогда еще ее не охватывало чув­ство такого пьянящего восторга. Виктор держал ее за руку, они скользили над крышами домов, ветер трепал ее волосы. Это было здорово.

Ольга не помнила окончания сна. Зато хорошо помнила ощущение восторга. Удивительно, неопи­суемо. Настоящая сказка…

То, что это был не совсем обычный сон, она по­няла во время ужина: Виктора не было целый день, он вернулся только к вечеру.

— Тебе понравилось летать? — как бы между прочим спросил Мастер. — Ночью, во сне?

Ольга вздрогнула, со страхом взглянула на него.

— Да не пугайся ты так, — усмехнулся он. — В том, что люди могут встречаться во сне, нет ни­чего дьявольского. Обычное умение — твои свя­тые, и те могут приходить к людям во снах. Только почему-то считается, что их умение — от Бога, а наше — от Сатаны. Ну не глупость ли? — Виктор снова ухмыльнулся. — На деле все достаточно просто, я могу научить этому кого угодно. Толь­ко представь: ты сможешь отыскать во сне лю-