Орден последней надежды. Тетралогия

Родионов Андрей

Март 1429 года, окрестности Тура.

Для турнира нет плохой погоды

Кто из русских людей не знает, что такое рыцарский турнир? Таких поди и не осталось. Десятки, даже сотни исторических фильмов и сериалов сформировали устойчивый образ. Всем известно, что турнир – это разбитое грязное поле размером со среднюю дачу в шесть соток, на котором топчутся шесть-семь человек на заморенных крестьянских лошадках, молодецки размахивая бутафорским оружием. По бокам ристалища натянуты веревки с флажками, сразу за ними толпятся человек сорок в серой неопрятной одежде – это болельщики.

Позади

толпы кто-то криворукий воздвиг убогое подобие трибун, там восседают два-три десятка спелых девиц в окружении нестрогих бонн, но тем не до состязаний и уж тем более не до воспитанниц. Няни то и дело уединяются в близлежащих кустах с жизнерадостными полупьяными толстячками-монахами, очевидно для срочной исповеди. Сами дворянские дочки одеты чуть получше окружающей толпы простолюдинов, в нечто светленькое, на шеях – дешевая бижутерия из Польши. Накрашены они так, будто только что с Тверской, а главное – так и мечтают поскорей отдаться какому-нибудь веселому парню из простонародья. Основное условие – чтобы это был бедный, но в душе очень хороший парень, пусть даже он только что сбежал из тюрьмы, где сидел за убийство десяти человек. Но вот вопрос: зачем было ждать рыцарского турнира для такого незатейливого события, как секс? На настоящих рыцарей в сияющей броне, с разноцветными перьями диковинных птиц, что царственно покачиваются поверх вычурного шлема, киношная красавица лишнего взгляда не кинет, побрезгует.

Собственно, сам турнир – это нечто вроде провинциальной дискотеки, куда может закатиться любой простолюдин, которому взбрела в голову блажь прикинуться рыцарем. Ну, захотелось ему так, ведь может и у серва возникнуть фантазия прокатиться на боевом жеребце, потрясая рыцарским копьем. Надо лишь набраться наглости да намалевать на щит герб, высосанный из пальца, – и дело в шляпе.

Стоит ли говорить, что, согласно этим представлениям, всякий бездельник с легкостью победит самого могучего из рыцарей (он же по совместительству и наипротивнейший на турнире мерзавец) в любом из видов единоборств, хоть на копьях, хоть на мечах, а то и в поединке булавами. Непонятно только одно: где же тот грязный серв взял сорок коров, чтобы заплатить за боевого жеребца, да еще столько же, чтобы купить доспех, плюс еще столько для покупки оружия? А главное – зачем владельцу стада в сто двадцать голов крупного рогатого скота рыцарской дурью маяться, ему что, больше заняться нечем?

Но, как ни горько осознавать, все это бредни и враки! Просто в Голливуде не хватает денег на костюмы, вот скупые продюсеры и одевают актеров в разное рванье, в котором здесь, во Франции, ходят разве что бродяги. Какие простолюдины в серых платьях? К участию в рыцарском турнире не то что сервов, зажиточных горожан и купцов на добрую милю не подпустят! А уж документы у желающих выступить на турнире проверяют тщательнее, чем у лиц, входящих в Форт-Нокс!

Первое впечатление от рыцарского турнира – ошеломляющее буйство красок. У меня и слов не хватит, чтобы описать все великолепие нарядов! Франция заслуженно славится прекрасными художниками и ремесленниками, а потому каждый из рыцарей красуется на жеребце, накрытом цветастой праздничной накидкой, на которой золотыми и серебряными нитями вышит его герб. В гривы скакунов вплетены алые, синие и зеленые ленты, отлично выученные жеребцы ступают как на параде, гордо подняв головы. Да и сами рыцари выпендриваются друг перед другом турнирными шлемами, поверх которых искусно приделаны самые различные фигуры. Тут и звери, и птицы, и замки в миниатюре, и даже корабли с полной оснасткой.

Я с изумлением оглядываюсь на пару беседующих рыцарей с гербами провинции Пуату. У одного шлем выполнен в виде птичьей головы, у второго – кабаньей морды. Поверх шлемов у каждого колышется султан из разноцветных перьев. В Европе птахи с подобным оперением не обитают, а купцы и под страхом смерти не признаются, то ли в экваториальной Африке общипывали они жар-птиц, то ли вообще в таинственных недрах Азии. Оба рыцаря ревниво оглядывают друг друга, словно петухи, гордящиеся пышными хвостами.

Вон проезжает рыцарь со шлемом в виде шахматной ладьи, у другого, что примеряет

к руке турнирное копье, поверх шлема торчит маленькая пушка. Третий, что держит шлем в согнутой руке, гордо косится на дивного металлического дракона с поблескивающими рубиновыми глазами, которого какой-то умелец приделал к самой верхушке. Как бы случайно шевалье нажимает металлической рептилии на спину, отчего та взмахивает крыльями и высовывает раздвоенный язык. Мол, пышный султан из перьев – это седая древность, четырнадцатый век, а истинные модники идут в ногу с прогрессом. Проезжающие мимо рыцари косятся на щеголя желтыми от зависти глазами, лица вытянулись, как у жеребцов, на которых они восседают.

Для проведения турнира главным судьей выбрано просторное поле в двух лье от Тура. Размером оно никак не меньше футбольного, по краям обнесено прочным деревянным забором высотой по пояс рослому мужчине. Вместительные трибуны воздвигнуты с восточной стороны ристалища, так, чтобы солнце не било зрителям в глаза. Ведь поединки проводятся только до полудня, затем все отдыхают, веселятся и готовятся к следующему дню турнира. В самом центре трибун находится выстланная коврами ложа, где на золоченом кресле восседает король. Рядом – ложа судей, которые гордо сжимают белые жезлы длиной с копье, символ непререкаемой власти на турнире. С ними же размещаются герольды и помощники. Далее простираются ложи для вельмож и знатных дам, ниже, на простых скамьях, рассаживаются рыцари и оруженосцы, тут же сидят жены и дочери тех дворян, кому не досталось место в VIP-ложах. Территория вокруг турнирного поля сплошь уставлена палатками. Рыцари побогаче размещаются в собственных шатрах, битком набитых челядью, а те бойцы, у которых не нашлось средств на личных конюхов, поваров и оруженосцев, теснятся в общих палатках.

Теснятся – это для красного словца сказано. Там вполне просторно, участников кормят и поят за счет устроителей турнира. Нужна помощь кузнеца, шорника или лекаря – всегда пожалуйста. Ведь прибывший боец должен чувствовать себя членом рыцарского братства. Неважно, богат ты и знатен или же кроме коня и доспехов, которые сейчас на тебе, больше ничего не имеешь. Главное, что ты рыцарь, уже потому тебе рады на любом турнире. И напоят, и накормят, и спать уложат, ты, главное, приезжай.

По установленному не нами обычаю каждый участник обязан прибыть не позднее, чем за два дня до начала турнира. В этом простом правиле сокрыта глубокая мудрость. Дело в том, что каждый рыцарь или оруженосец, решивший участвовать в схватках, обязан выставить щит со своим гербом в специальном павильоне, где все желающие могут его осмотреть и задать вопросы, на которые тут же квалифицированно ответит присутствующий герольд. Кроме того, загодя вывешиваются афиши, где указана очередность схваток и перечень всех их участников.

Вы скажете, что большинство рыцарей неграмотны. Да, это верно, ну так что с того? На афишах тоже представлены детальные изображения дворянских гербов, несколько художников в поте лица малюют их под внимательным руководством герольдов. И если читать и писать настоящему рыцарю вроде как и ни к чему, то уж в гербах дворяне разбираются – мама не горюй! Среди ночи разбуди, ни одной ошибки в толковании цвета или фигуры не допустят. Спроси, что такое клейнод или, к примеру, королевское счетверение – растолкуют в мельчайших деталях.

Поэтому не сомневайтесь: ни один самозванец на поле не пройдет! К чему, к чему, а к дворянским гербам тут относятся с повышенным вниманием. Для дворянина герб – все равно что для нас паспорт, водительские права и ИНН в одном флаконе. Скажу больше, зачастую на герб помещают главные события жизни того или иного шевалье, как похвальные, так и позорные. Первым взобрался на стену вражеской крепости или захватил в бою стяг – обязательно внесут в герб, будет чем гордиться внукам и правнукам. Бастард ли ты или единственный сын и законный наследник – и это обязательно упомянут. А если, не дай бог, какой-то трус предал сеньора или отступил в бою, его потомки несколько веков будут стыдиться гадкого поступка. И не надейся, что удастся потерять герб с позорящим знаком, не выйдет. За такие штучки можно и дворянства лишиться, были прецеденты.