Орден последней надежды. Тетралогия
Шрифт:
– Не стрелять! – рявкает кто-то сверху начальственным басом. – Живьем брать гада!
Ага, размечтались. Вы сначала ворота откройте да обогните замок. Думаю, что полчаса у нас есть, а затем вы нас даже с собаками не догоните. Даром что ли я подвесил к поясу кожаный кошель с молотым перцем в смеси с кое-какими травами? Адская смесь, я вас уверяю. Даже если человеку швырнуть в глаза щепотку, мало ему не покажется, а уж собакам, с их обостренным обонянием, пройти по следу, засыпанному подобной смесью, никак не возможно. На трое суток
Я опускаюсь на колени, голос дрожит:
– Сильно расшиблась?
– Моя нога!
Я вспарываю голенище левого сапога, осторожно разрезаю штанину. Левая голень девушки сильна отекла и в области сустава наливается зловещим багрянцем. Я легонько касаюсь кожи, Жанна громко охает, пытаясь отдернуть ногу.
– Да что же это? – шепчу я растерянно. – Ну ничего, и так донесу!
Я подхватываю девушку на руки, отчего-то маленькая и хрупкая Жанна кажется мне на удивление тяжелой. Голова кружится все сильнее, и прямо в лицо мне летит земля, но даже в падении я поворачиваюсь так, чтобы Жанна оказалась сверху. Без сознания я нахожусь совсем недолго, потому что, когда открываю глаза, крики людей и лай собак ничуть не приблизились.
Самым бессовестным образом я валяюсь на земле, а Жанна, глотая слезы, перетягивает куском ткани мое разрубленное плечо. У нас совершенно нет на это времени, и я попробую поднять руку. Та не слушается, словно у нее вдруг кончился завод, и теперь, пока я не вставлю новую батарейку, работать плечо не будет.
– Ты ранен, – говорит Жанна быстро, едва заметив, что я открыл глаза. – А я сломала ногу.
– И что с того? – отзываюсь я.
Голос звучит на удивление тихо и хрипло, перед глазами все плывет.
Кое-как я сажусь, а затем даже встаю со второй попытки. Раньше без особых затруднений я вскакивал одним движением, теперь же это получается по разделениям. Сначала надо перевернуться на живот, затем встать на четвереньки, и уж потом утвердиться на ногах.
– Пошли. – Я требовательно протягиваю руку, но Жанна устало мотает головой.
– Сьер Армуаз, – говорит она ровно. – Приказываю вам оставить меня. Вдвоем нам не спастись, но если вы сейчас уйдете, то всегда сможете за мной вернуться. Ну же, вперед, я приказываю!
– Ерунда, – упрямо заявляю я. – Прорвемся. Я и с одной рукой смогу тебя нести.
Но Жанна отворачивает голову, не желая вступать в спор.
– Сюда! – кричит она пронзительно. – Я здесь!
На звук ее голоса обрадованно отзываются грубые мужские голоса. Воины графа Люксембургского уже совсем рядом.
– Ну же, Робер, – добавляет Жанна совсем тихо. – Ведь это не бегство, а всего лишь отступление. Воинская хитрость, особая уловка.
Эта девчонка из пятнадцатого века еще будет учить меня правильным словам, что помогут угомонить голос совести? Да я – дитя двадцать первого века – ходячая энциклопедия подобных красивых фраз и возвышенных предложений!
– Хорошо, – говорю я наконец. –
Едва я успел скрыться, как сквозь кусты и деревья, окружившие поляну, разом проломился десяток человек с пылающими факелами. Радостно гомоня, они окружили Жанну, и девушка бросила в мою сторону быстрый взгляд, как бы предупреждая: без глупостей. Звонкий лай собак раздавался все ближе, а я все никак не мог оторвать глаз от родного лица. Наконец Жанну унесли, и я со вздохом потянулся к заветному кошелю с адской смесью.
Далеко я не ушел, сил едва хватило на то, чтобы сделать пару сотен шагов. Затем я упал на колени, и меня вырвало. Шатаясь как пьяный, я едва прошел еще несколько шагов и, словно раненый зверь, забился в какой-то бурелом.
Ночь прошла в горячечном бреду, перед глазами постоянно сражались и убивали друг друга люди, пылали крепости и города, тонули корабли. А поверх всего стояло лицо Жанны, какое-то странно спокойное, с потухшим взглядом и горькими складками возле рта. Откуда-то я знал, что девушка не верила в нашу встречу, она словно предчувствовала, что впереди у нее только смерть.
К месту назначенной встречи я вышел только после полудня, грязный и оборванный, потерявший невесть где меч и большую часть ножей. Если бы не лесной ручей, встреченный по пути, я бы попросту не дошел. Холодная вода остудила пылающее горло, в глазах немного прояснилось. Страшно опухла и болела раненная вчера рука, сипело и булькало в груди, сильно кружилась голова. Попадись мне на глаза подобный пациент, мигом отправил бы в койку по меньшей мере на месяц. Диагноз несложен: инфицированная рубленая рана левого плеча, сотрясение мозга, ушиб грудной клетки. Разумеется, ничего сложного, со временем все рассосется.
«Как же! – фыркнул внутренний голос с обычным своим скептицизмом. – Скажи спасибо, если не задета плечевая кость, цел череп и не повреждены легкие! Ну а сломанные ребра, ясно, не в счет. Ты, судя по всему, ухитрился поломать их сразу не меньше пяти. Кто ж из мужчин обращает внимание на подобную мелочь!»
Надежный человек, еще один «племянник» дядюшки Огюста, терпеливо дожидался в условленном месте. Верзила встретил меня еще на подступах к условленной поляне, и я с облегчением навалился на подставленное плечо. Дальше я лишь перебирал ногами, пока он тащил меня к разведенному костру. Поймав вопрошающий взгляд, я помотал головой, и меня тут же снова вырвало.
– Сходи узнай, что слышно в замке Больё-лэ-Фонтен, – каркнул я и тут же зашелся в кашле.
– Сначала я доставлю вас к дядюшке Огюсту, – холодно ответил «племянник».
Я выкинул вперед здоровую руку, намереваясь сгрести наглеца за шиворот и хорошенько встряхнуть, но верзила коварно ухватился за протянутую конечность и одним плавным движением взвалил меня на плечо. Высокий парень, здоровенный, как медведь, и очень сильный.
– Вы сможете ехать в седле? – спросил он.