Орден СС. Иезуиты империи. О чем не принято говорить
Шрифт:
Собственно говоря, своим рождением СС как раз и обязана конфликту, разгоревшемуся в НСДАП вскоре после того, как партия начала набирать силу. Конфликту нешуточному – между политической и силовой частями партии. Силовая часть партии была сформирована Эрнстом Ремом из сил «черного рейхсвера», воинских союзов, военизированных ветеранских организаций.
Рем Эрнст (1887–1934) – руководитель национал-социалистических штурмовых отрядов – СА. Родился в Мюнхене, сделал военную карьеру, воевал в Первую мировую, вышел в отставку в чине капитана. После войны вступил в Добровольческий корпус Франца Ксавье Риттера фон Эппа, где и сблизился с активистами национал-социалистической партии. Был одним из ближайших друзей Адольфа Гитлера. Принимал участие в заговоре Эппа, а также в Мюнхенском путче. Сформировал и возглавил отряды СА. 30 июня 1934 года, в «ночь длинных ножей», арестован бойцами СС и убит.
«Черный
Далеко не все их члены симпатизировали Гитлеру как главе партии, а уж руководство, состоявшее из кадровых офицеров, и вовсе не стремилось подчиняться «выскочке ефрейтору». Глава одного из наиболее значительных как по численности, так и по влиянию подразделений СА Герман Эрхард, извлекший немало выгоды от членства в НСДАП, заявлял, что его солдаты – вне политики. А Рем так и вовсе открыто предупреждал Гитлера: «Если вы не хотите идти с нами – мы пойдем без вас. А если будет нужно – и против вас». При этом значительная часть офицеров не таясь утверждала, что пойдет за вождями СА, а не за руководством партии. С каждым днем штурмовые отряды становились все более самостоятельными и все менее зависимыми от партийного руководства. Напротив, все яснее становилось, что их истинный хозяин – не партия, а рейхсвер.
Эрхард Герман (1881–1971) – один из организаторов Капповского путча. Офицер морского флота, служил во 2-й морской бригаде. Организатор ветеранского подразделения «Викинги», бывшего некоторое время одним из крупнейших элементов СА.
Гитлер, как можно понять, даже не будучи специалистом – историком или политологом, не хотел терпеть в рядах НСДАП слишком самостоятельное подразделение со столь активным и самовластным руководством. Но сделать для его обуздания пока ничего не мог, а потому, принимая все возможные меры предосторожности, вынужден был терпеть сложившуюся ситуацию. Активность СА заставляла его не на шутку опасаться не только за свое главенство в партии, но и за саму жизнь. Поэтому весной 1923 года он обзавелся личной охраной из числа «старых борцов», не имевших никакого отношения к Рему и поклявшихся вождю защищать его от врагов до последнего своего дыхания. Фактически – группой телохранителей, но работающих не за деньги, а, так сказать, за идею. Лейб-гвардией. Он сам так писал об этом: «Я сказал себе тогда, что мне необходима личная охрана, пусть немногочисленная, но беспредельно преданная мне, члены которой могли бы пойти против собственных братьев». [7]
7
Цит. по: Кнопп Г. СС: черная инквизиция. С. 27.
Нужно сказать, что клятва относительно «последнего дыхания» не была просто красивыми словами. Как показывает практика, клятва верности, приносимая кадровым немецким офицером, значила для него больше, чем соображения личной безопасности. Поэтому, кстати, не должен вызывать удивления у нас, рассматривающих ситуацию со стороны, опираясь на знание истории, и поражавший наших дедов фанатизм кадровых эсэсовцев, продолжавших боевые действия в безвыходной ситуации, без надежды на победу и пощаду. Дело в том, что для немецкого менталитета вообще свойственно очень специфическое отношение к понятиям «долг», «присяга», «честь». Представьте, что война для вас – не просто исторический эпизод, не просто некий фрагмент жизни, но профессия, доставшаяся по наследству от предков, что армия – это не просто силовые структуры, но часть истории семьи. Примерьте на себя это ощущение – и вам станет более или менее ясно, о чем идет речь. Присяга действительно была для них не пустым звуком, но чем-то большим, чем клятва. Частью образа жизни, образа действий.
Новое подразделение НСДАП внешне практически ничем не отличалось от штурмовиков. Единственным знаком отличия «лейб-гвардейцев вождя» было серебряное изображение черепа на головном уборе да траурный креп вокруг красной нарукавной повязки со свастикой. Каких только мистических «прибамбасов» не наворачивают современные «популярные авторы» вокруг этой символики! Диву даешься, как прекрасно развита у них фантазия. И некромантский символ это, и магический сигул, и черт знает что еще.
Между тем ничего необычного ни в траурном крепе, ни в кокарде-черепушке не было. Потому что это были элементы более чем традиционные для армий доброго десятка европейских стран. В середине XVIII
Причем только Германией дело не ограничивалось. «Мертвая голова» и черные элементы в униформе были в ходу у многих гвардейских подразделений разных стран. Под этим знаком воевали в Гражданскую войска генерала Дроздовского, его использовали британские подводники, некоторые части особого назначения армии США, польские танкисты, финские кавалеристы, французские полицейские службы безопасности. В любом случае череп на фуражке или на рукаве символизировал стремление сражаться до победы или до смерти. Или в крайнем случае особую опасность выполняемых подразделением задач. В общем, акцентировать внимание на этой символике не стоит. Не то чтобы она ничего не значила, но, прямо скажем, значила куда меньше, чем принято полагать.
Все начиналось в пивных. СА, а потом и СС вышли именно отсюда. Первым их оружием были тяжелые пивные кружки
Личная охрана должна была оберегать руководителя партии от разнообразных опасностей, как связанных с его политической деятельностью, участием в митингах, публичными выступлениями, так и от тех, которыми чреваты внутрипартийные конфликты. Защитить его от «удара кинжалом в спину» не в идеологическом, а в прямом смысле.
«Удар кинжалом в спину» – один из главных мифов немецких радикально правых – убеждение, что поражение Германии в Первой мировой – результат заговора «тыловых крыс» и соглашателей, пошедших на сговор с врагами родины в то время, когда германская армия была близка к победе в войне.
Впрочем, как выяснилось, защита вождю так и не понадобилась – штурмовые отряды не решились на внутрипартийный заговор. Конфликт с СА разрешился, причем на удивление мирно: в конце весны того же года Эрхард оставил ряды НСДАП, забрав из СА свои кадры. Однако партия от этого не слишком пострадала. Напротив, Адольф Гитлер был даже рад уходу «раскольника», ставившего под угрозу единство НСДАП. Конечно, штурмовые отряды лишились части кадровых офицеров, на которых можно было бы опереться в случае захвата власти, зато больше никто не противоречил вождю, не пытался оттереть его на второстепенные позиции. Рем, впрочем, остался с Адольфом. Неизвестно, выполнял ли он клятву верности, данную ему еще 1920-м, или просто чувствовал, что потенциал Гитлера еще далеко не исчерпан, а может быть – действительно верил в победу национал-социалистической (с ударением на второй части этого слова) революции. Окончательно разрешив в 1934 году противоречия с СА, вождь не дал ему шансов оставить мемуары. [8]
8
В ходе «ночи длинных ножей» 30 июня 1934 года Эрнст Рем был убит по приказу Адольфа Гитлера.
Между тем позиции будущей СС укреплялись. После ухода Эрхарда штабная охрана была усилена в несколько раз и превратилась в «группу проникновения». Вооруженные, готовые в любую минуту вступить в схватку, они сопровождали Гитлера повсюду и были нешуточной силой в масштабах тогда еще не очень большой партии. Однако «группа проникновения» просуществовала недолго. После неудачи Мюнхенского путча и ареста руководства НСДАП это подразделение вкупе с СА было запрещено и в первоначальном виде не восстанавливалось.
Нужно сказать, что поражение путча отчасти сыграло Гитлеру на руку. Во-первых, лучшей PR-кампании было и не придумать. Судебный процесс был использован им в качестве политической трибуны. Гитлер заявил на всю Германию то, что раньше мог говорить только на собраниях в пивных: «Я обвиняю Эберта, Шайдемана и прочих в государственной измене. Я обвиняю их потому, что они уничтожили 70-миллионную нацию». Эффект от его речей был настолько силен, что запрещенная НСДАП пополнилась сотнями новых членов. Были среди них и те, кто стрелял в колонну путчистов.