Орден Ультрамаринов: Омнибус
Шрифт:
Уриэль низко поклонился Магистру Ордена Ультрамаринов и вышел. Калгар наблюдал, как его боевой брат, только что получивший чин капитана, прошел сквозь бронзовые двери и вышел навстречу вечернему солнцу, сожалея, что не смог сказать ему большего. Он поднял свой кубок и осушил его одним залпом.
Его чуткий слух уловил позади еле слышный шелест одежды. Не поворачиваясь, Калгар понял, кто стоит за ним в тени галереи.
— На нем теперь огромная ответственность, лорд. В этой игре многое поставлено на карту. Он справится? — спросил вновь прибывший.
— Да, — тихо ответил Марнеус Калгар. — Я верю в него.
Уриэль шагал
Поговаривали, что храм, как и большая часть крепости Геры, был спроектирован Робаутом Жиллима-ном. Так это или нет, неизвестно, но и размеры этого сооружения, и великолепие его убранства поражали воображение. Из возникшего перед Уриэлем широкого сводчатого прохода разливалось многоцветное сияние — свет низкого вечернего солнца струился сквозь цветное стекло купола золотыми, лазурными, рубиновыми и изумрудными лучами. Толпа паломников раздалась перед Уриэлем в стороны — его положение одного из избранников Императора давало ему безусловное преимущество узреть благословенного Жиллимана.
Как всегда, когда он представал перед внушающим смирение и благоговейный трепет примархом, у Вентриса перехватило дыхание и он опустил взгляд, ощущая себя недостойным слишком долго взирать на отца-основателя своего Ордена.
Робаут Жиллиман, примарх Ультрамаринов, восседал в доспехах на огромном мраморном троне, заключенный все последние десять тысяч лет в светящемся склепе стасис-поля. У ног примарха лежали оружие и щит, а позади него находилось первое знамя Макрэйджа, к которому прикасался сам Император. Говорили также, что знамя это было соткано из волос, остриженных с тысячи мучеников. Уриэля охватило чувство великой гордости оттого, что и в его жилах текла кровь этого самого славного из героев и самого могучего из воинов легендарных времен Великого Крестового Похода. Он преклонил колено, в который раз потрясенный осознанием той чести, которой было для него само его существование.
Даже после смерти черты лица примарха свидетельствовали о его великой отваге и стойкости, и, если бы не сверкающая рана на шее, Уриэль готов был поклясться, что гигантский воин может в любую минуту встать и выйти из храма. Он ощущал холодную, суровую ярость, когда его взгляд задержался на этой алой ране. Капли крови, подобно крошечным сверкающим рубинам, удерживаемые потоком статичного времени, недвижно застыли в воздухе чуть ниже шеи примарха. Жизнь Жиллимана была оборвана отравленным клинком изменника Фулгрима — примарха Ордена Детей Императора. Деяния Жиллимана так и остались незавершенными, и в этом была величайшая трагедия его смерти.
Уриэль знал, что были те, кто верил: раны примарха медленно исцеляются. Некоторые даже утверждали, что однажды Жиллиман поднимется со своего трона. Возможность осуществления такого чуда в безвременном пузыре стазис-поля эти пророки приписывали непоколебимой воле Императора.
Уриэль спиной ощущал присутствие позади себя безмолвной толпы и, осознавая, каким ореолом праведности он окружен в глазах этих людей, чувствовал себя недостойным
Подлинными героями галактики были, по мнению Уриэля Вентриса, самые обыкновенные люди, те безымянные герои, мужчины и женщины Империи, которые своими слабыми человеческими телами противостояли ужасам бесконечной Вселенной и отказывались склониться перед ее непостижимой человеческим сознанием безбрежностью. Капитан Вентрис существовал именно для них. Целью его жизни было защищать этих людей, чтобы они продолжали выполнять предназначение судьбы человечества: править галактикой во имя Императора.
Большинство людей, стоящих сейчас за спиной Уриэля, проделали долгий путь — месяцы и годы, преодолели тысячи световых лет, они пожертвовали всем, что имели, чтобы оказаться здесь, но теперь все они держались на почтительном расстоянии, пока один из сыновей Жиллимана чтил своего примарха.
Уриэль преклонил колено и прошептал: «Прости меня, мой лорд, но я предстал пред тобой, чтобы получить твое благословение. Я веду своих людей на войну и прошу тебя даровать мне мужество и мудрость, дабы с честью провести их сквозь пламя сражений».
Уриэль закрыл глаза, чтобы ничто не мешало ему полностью отдаться спокойствию и величию момента. Он сделал глубокий вдох, и аромат выцветших боевых знамен со знаками отличия, висевших по окружности высокого, увенчанного куполом здания, наполнил его ноздри.
Уриэля захлестнули непередаваемые ощущения, когда невроглоттис, расположенный в задней части ротовой полости, распознал химический состав этого воздуха, отдающего запахами чуждых миров и битв древних времен. На него волной нахлынули воспоминания, и одному из этих воспоминаний было уже более сотни лет. Тогда Уриэлю только-только исполнилось четырнадцать и не прошло и месяца с того дня, когда его впервые привели в Храм Исправления.
…Уриэль мчался вверх. Лесной воздух обжигал ему легкие, а он несся длинными шагами среди вечнозеленых деревьев к вершине высокой горы. По уровню физической подготовки Уриэль уже намного опережал остальных новобранцев — своих сверстников, отобранных Ультрамаринами, уступал он только Леарку-су. Вот и сейчас Леаркус бежал впереди него, но Уриэль не отставал, постепенно догоняя соперника. Работа в пещерных фермах Калта и тренировки в Казармах Аджизелуса сделали юношу худощавым и выносливым, и он знал, что у него еще достаточно внутренних резервов, чтобы успеть догнать Леаркуса до вершины.
Из всех новобранцев только Клиандер не отставал от Уриэля, но юноше никак не удавалось бросить взгляд назад, чтобы понять, насколько близко от него его друг Леаркус. Уриэль сокращал расстояние между собой и Леаркусом, и теперь их разделяли лишь несколько шагов. Он усмехнулся, постепенно приближаясь к более крупному юноше, направив всю свою энергию на то, чтобы обогнать лидера гонки. Шаги Клиандера звучали совсем близко, но Уриэль был поглощен погоней за Леаркусом.
Лидер гонки бросил беглый взгляд через плечо, и на его измученном долгой погоней лице отразилась тревога, и Уриэль возликовал. Во взгляде Леаркуса явно читалось, что тот уже физически ощущает неизбежное поражение, и Уриэль еще поддал жару, заработав локтями, словно поршнями, и наконец поравнялся с Леаркусом.