Орден. Дилогия

Гудков Андрей

Щелкнул дверной замок, а через мгновение рыжим вихрем в комнату ворвалась Феникс. Увидев волшебницу, мерзкое существо, пронзительно визгнув, прыгнуло в стену и исчезло. Следом в комнату зашел запыхавшийся Руслан.

– Я же говорил, что ты спугнешь его! – заворчал он.

– Игорь, ты как? – не обращая на него внимания, спросила Феникс. Она с беспокойством смотрела на меня. – И как тебе только ума хватило прикоснуться к нему?

Она взяла мою руку, поднесла к лицу и дыхнула на неё, словно пыталась согреть своим дыханием.

И это подействовало, хоть и не сразу. Онемение прошло быстро, но я еще долго чувствовал странную слабость мышц.

Юля так и не проснулась, но расслабилась и её дыхание выровнялось. Чтобы не разбудить её, мы вышли на кухню. Я рассказал все, что видел, подробно описав призрачную девушку и странного крылатого младенца.

– Девушка… скорей всего это просто облик был – задумчиво произнес Руслан, сидя за столом. – А вот про младенца все понятно.

– Ты знал, кого я увижу? – спросил я.

– Подозревал. Когда имеешь дело с призраками, никогда нельзя быть ни в чем уверенным, пока все не проверишь.

– Так кто же это был?

– Поронец*.

– Кто?

– Ну игоша, - увидев непонимание на моем лице, Руслан объяснил. – Это же славянская мифология. Игоша или поронец – это существа, которые рождаются из душ убитых непринятых в семью детей. Игоша – это еще относительно безвредное существо, просто пакостит по мелочи, а вот поронец – это демон, который нападает на беременных женщин или на новорожденных младенцев и пьет их кровь.

– Что значит непринятых в семью? – не поняла Феникс.

– Это значит, что их убили сразу после рождения и не дали им имени.

– Вот значит как… - тихо произнес я.

– Да. Новорожденного ребенка не приняли в семью, убили и скорей всего не похоронили. Такое нарушение законов не может пройти бесследно. Душа младенца могла переродиться в игошу, но раз у него были крылья и он напал на беременную – это поронец. Это уже не просто призрак, а демон.

– Если его убить, он умрет как демон? – спросила побледневшая Феникс.

– Да.

– А если не убивать его? – спросил я.

– Крестить его уже поздно. А вот для язычества нет особой разницы, жив человек или мертв, - Руслан внимательно посмотрел на меня. – Вопрос только в том, как далеко ты готов зайти?

Я ответил ему насмешливой ухмылкой.

– Игорь, это не шутки…

– После того, что со мной уже происходило – это почти шутка. Что надо сделать?

Руслан коротко объяснил нам суть действий, мы с Феникс переглянулись и согласились с ним. Я на всякий случай написал короткую записку для Юли, а Феникс оставила простое охранное заклинание, чтобы никто из призраков не вернулся. Потом мы вышли из квартиры и занялись делом. Времени у нас было не так много, надо было успеть до утра.

Poroniec (польск) - в польской мифологии мелкий вредоносный демон, в которого превращается

умерший до рождения или до крещения младенец. Нападает на беременных женщин. В русской мифологии похожее существо называют игошей.

Пока я ездил домой за лопатой, Руслан вместе с Феникс обошли дом и нашли место, где закопали ребенка. Как мы и думали, неизвестная мамаша не стала утруждать себя и зарыла ребенка прямо на клумбе возле подъезда. Как подохшую собаку…

Копать пришлось мне. Руслан светил мне фонарем, а Феникс наложила заклинание, отвлекающее внимание, чтобы нас никто не заметил. Хотя последнее, пожалуй, было излишним - жителям этого дома на все было наплевать. Достаточно быстро я наткнулся на черный завязанный целлофановый пакет. Раскрывать его мне очень не хотелось…

– Это он, - сухо подтвердил Руслан, увидев мою заминку. – Закапывай яму, и поехали на кладбище.

– Нет, пусть остается.

Если эта женщина все еще живет в этом доме, то пусть она увидит утром эту яму.

Когда мы приехали на кладбище, выходя из машины, я спросил у Руслана:

– Может, все-таки ты это сделаешь?

– Игорь, я католик! Как ты себе это представляешь?!

– А, ну да, - сконфужено кивнул я.

На ночном кладбище было тихо и спокойно. Из-за туч выглянула луна, и дул теплый ветерок. Подойдя к нужной могиле, я опустился на землю и некоторое время просто сидел молча. Феникс и Руслан тактично отошли в сторону.

– Ну, здравствуй, мам, - тихо произнес я. – Опять я тебе проблем принес. Но вот такой уж я непутевый…

Тяжело вздохнув, я взял лопату и начал копать землю рядом с могилой матери. Чувствовал я себя при этом несколько странно. Словно вдруг, в самом деле, пришел к родителям с подобранным на улице ребенком и пытаюсь оставить его себе. Пока я рыл яму, Феникс достала из сумки баночку с красной охрой и букет цветов, а Руслан разрезал пакет и аккуратно завернул останки младенца в ткань. Охра цвета крови – настолько древний символ, что и представить страшно. Еще прародители пятой расы Земли неандертальцы и кроманьонцы использовали её в погребальных ритуалах. Белый погребальный саван и лепестки цветов, символизирующие скоротечную жизнь, тоже символы.

Закончив копать, я отложил лопату и выпрямился. Руслан протянул мне сверток ткани. Что говорить и делать дальше я не знал. Легко назвать себя язычником, можно даже найти недавно придуманные непонятно кем ритуалы и обряды, и убедить себя, что он «исконно-русские», но с таким, же успехом можно написать на раздолбанном «запорожце» что это гоночная машина… суть от этого не изменится.

– Предки рода моего, - негромко начал я. – Не для себя прошу помощи…

Я не знал, что говорить и что делать, но надеялся что чувства и действия важнее когда-то придуманных слов. Поэтому говорил, так как считал правильным.