Ордынская броня Александра Невского
Шрифт:
За лето съездил князь еще раз к племяннику Васильку в Ростов Великий и выбрался к брату Святославу в Юрьев-Польской. Все и в этот раз были на стороне Ярослава Всеволодовича и оказывали ему всякую помощь и поддержку. Сыновей этим летом Ярослав Всеволодович брал с собой реже. И дома было много хлопот. Переславский двор жил все лето напряженно. Переславские бояре собирали и отправляли кметей на сторожевую службу к рубежам и встречали тех, что возвращались на отдых. Налаженное хозяйство велось само собой.
Правда, тут отцу немало помогал уже совсем взрослый и серьезный князь Феодор. Он с удовольствием ездил по всей Переславской волости и осматривал поля и подворья в княжеских селах. Но более всего он любил бывать в селе Княжево и на Клещином Городке. Неле вспоминалась ему все реже,
Первое время они продолжали встречаться no ночам еще на сеновале. Но как только захолодало, Неждана сама стала прибегать в полночь к нему в изложницу в его покои в тереме, а рано поутру уходила. Но летом и теплыми осенними днями они встречались у Плещеева озера где-нибудь в прибрежном кустарнике вдали от чужих глаз и проводили там много времени. Он ловил рыбу, купался, мыл и чистил коня, стрелял из лука, скакал верхом и катал ее. Она же варила уху, пела песни, любила своего красивого и умного князя, иногда купалась с ним, слушала с интересом его рассказы о стольном Владимире, о Ростове Великом, о Суздале и о далеком сказочном Новгороде, что стоит на берегах чудной реки Волхов и большого озера Ильмень. Он рассказывал ей о великолепных белокаменных храмах и соборах, украшенных резным рисунком по камню, разноцветными фресками и мозаиками, святыми чудотворными иконами, и она, прижимая к груди небольшой крестик, с трепетом крестилась. В ответ Неждана пересказывала князю жуткие небылицы и темные, полные суеверного вымысла сказанья, бытовавшие в местных мерянских и русских селах. С усмешкой Феодор успокаивал Неждану и призывал ее не верить и не принимать этого, а молиться и исповедываться священнику. Но она со страхом свидетельствовала ему о двоеверах и язычниках, справлявших поганые требы и тризны в окрестных лесах за озером и в своих домах. Говорили и о загадочном «синем камне», что торчал из земли недалеко от берега. Плещеева озера недалеко от Клещина. Там язычники иногда молились ранним утром или поздним вечером, несмотря на угрозы со стороны людей княжеского двора. Здесь Феодор уже не спорил, ибо сам был очевидцем подобных дел. И тогда он просил ее быть осторожней с «погаными» и обходить их стороной.
Выросшая близ Клещина Городка и всю жизнь прожившая там, Неждана редко бывала даже в Переславле. Ей с трудом верилось, что есть каменные храмы в два-три раза большие, чем Спасский собор Переславля, что есть большие реки, по которым свободно, как по озеру, могут ходить насады и ладьи, что Ильмень-озеро раз в десять более Плещеева, и что противоположные берега его не видны, словно у моря. В рассказах Феодора о Новгороде чувствовала Неждана какую-то затаенную и таинственную недосказанность и грусть. Догадывалась, что томится сердце ее возлюбленного, но не тревожила своими расспросами. Только плакала втайне и ждала, когда расскажет сам. Тем временем незаметно пришла и вступила в свои права холодная и сухая осень. Пошел уже второй год их знакомства.
Князь Ярослав возвратился в Переславль накануне Воздвиженья и праздничную литургию стоял в Спасском соборе с семьей. К концу сентября из Новгорода стали приходить слухи о том, что на Воздвиженье в новгородской волости побило морозом весь урожай, остававшийся в полях и в огородах. Хлеб воздорожал в Новгороде до восьми кун за кадь. Кадь ржи продавали уже за двадцать гривен, пшеницы — по сорок, пшена — по пятьдесят, а овса — по одиннадцать гривен. Новгородцам грозила голодная смерть. Прекращение торговых отношений с Владимиро-Суздальской, Рязанской землями сделало свое дело.
Еще через два месяца стало известно, что многие новгородцы стали семьями оставлять свои дома в городе и разъезжаться куда глаза глядят, стремясь хоть как-то прокормиться и перезимовать в соседних волостях, городах и селах. В городе резко возросла смертность от болезней и голода. Люди падали и умирали на улицах.
Всю осень и начало зимы переславский княжеский двор жил каким-то напряженным ожиданием и готовился к серьезным делам и переменам. Узнавая страшные новгородские известия, Феодор втайне ужасался, представляя себе эти сотни и тысячи мертвых людей, лежавших на знакомых ему улицах любимого города и окрест него. Втайне же он молился о спасении той, что не оставляла его сердца все эти годы. Более всего обращался он в молитвах к Матери Божией — Заступнице, дабы уберегла от смерти и болезни рабу Божию Неониллу.
Вести из Новгорода ошеломляли одна за другой. В начале зимы княжич Ростислав и посадник Водовик собрали новгородский полк из числа своих сторонников и двинулись на Торжок. Означало ли это начало войны с переславским князем, или же Ростислав и посадник пытались повести переговоры с князем Ярославом в Торжке? Возможно, что под предлогом переговоров они замышляли смять заслоны на дорогах, ведущих к Новгороду, а затем пропустить или захватить хоть какие-то обозы с продовольствием. В Переславле терялись в догадках. Ясно было одно, обстановка в Новгороде переломилась и противники переславского князя пытались найти хоть какой-то выход из того трудного положения, в котором они оказались. Князь же Ярослав Всеволодович, как только получил известие о выступлении врагов, тотчас призвал под свои знамена весь переславский полк и двинул его к Твери. Тут же послали известить о срочном сборе полков и выступлении на запад в Дмитров, Вышгород, Кснятин, Микулин и Тверь. Обратился Ярослав Всеволодович за помощью к Владимиру Московскому и московским мужам, к Васильку Ростовскому и его младшим братьям. Полки собирались и зимним уже санным путем двигались к Зубцову, Волоку Ламскому, Микулину, Твери, Угличу, Белоозеру.
Следом к Твери со своим двором и дружиной двинулся и сам Ярослав. Старшего сына Феодора он по его сыновьей просьбе пока оставил дома присмотреть за делами, а жаждавшего военных дел Александра взял с собой. Правда, Феодор и сам обещал батюшке долго в Переславле не сидеть, а при первой необходимости сразу же выступить вслед за отцом. Втайне же в своей душе он понимал, что пришло время расставаться с Нежданой. Он чувствовал, что-то новое, великое и бесконечное ожидает его в скором будущем. Это новое пугало и одновременно радовало его. Он смутно чувствовал, что там впереди ждет его уже почти забытая, но вечная и «крепкая как смерть любовь». Грозное и прекрасное видение чудного града на берегах Волхова все чаще появлялось перед его мысленным взором и звало, тянуло к себе. И потому он не торопился проститься с Нежданой. Ибо она смогла подарить ему не один час безмятежного и сладкого счастья. И расстаться с ней ему хотелось тихо, мирно, без слез с ее стороны и упреков. Более всего боялся молодой князь оставить в душе любящей девушки горькую память о себе и обиду.
В натопленных палатах княжеского терема в Клещином Городке было тепло и сухо. Неждана как всегда пришла к Феодору в изложницу в полночь. Он ждал ее. Она явно была встревожена, так как вести о сборах и выступлении переславского полка и княжеской дружины дошли и до нее. После страстных поцелуев, объятий и близости она легла к нему головой на плечо и, лаская его легкой дланью по груди, повела тихий и ласковый, но полный тревожных ноток разговор. Она стала выспрашивать у Феодора о том, куда пошел его батюшка Ярослав с полками, почему не взял с собой старшего сына. Князь отвечал, что батюшка пошел к Твери. Он долго рассказывал ей, что в Новгороде творятся плохие дела, что новгородский князь Ростислав и посадник с войском пришли в Торжок и грозят рубежам Переславской земли. Однако на вопрос о том, почему он здесь с ней, а не в походе, Феодор не ответил. Неждана, может быть, и сама, без слов, поняла это, и благодарно поцеловала его в уста.