Орел и Джованни
Шрифт:
— Не знаю, — сказала Витторина. — Говорят, он уехал за море, а завод продал другому богатому синьору…
— Где же он?
— Не знаю.
Анджелина огорчилась и, сжав кулаки, сказала:
— Я найду его все равно!
Анджелина стала искать убийцу. Но теперь она была другой. Она не пела и не плясала. Она нашла работу в гавани, на причале сыпучих грузов: зашивала мешки, которые рвались во время погрузки. Домой возвращалась поздно, всё бродила по гавани и спрашивала матросов:
— Мой синьор, не знаете ли вы одного человека —
Она научилась задавать этот вопрос на всех языках, но все было напрасно. Потом Анджелина поступила на пассажирское судно «Джузеппе Верди» в качестве судомойки и побывала в Мессине, Катании и Палермо. Но и там никто ничего не знал о синьоре Капелли.
Анджелина потеряла надежду найти убийцу матери, но однажды она разговорилась с матросом из Касабланки.
Он служил на судне «Джебель Урак», которое доставило в Геную груз пробковой коры. Матрос хорошо говорил по-итальянски.
— Кем Амброджо Капелли приходится тебе? — спросил он Анджелину.
— Дядей, — сказала она.
Услышав такой ответ, матрос сплюнул табачную горечь на землю и придавил плевок башмаком, словно это была змея. Он оттолкнул Анджелину в сторону и, не говоря ни слова, зашагал к морю.
— Это не мой дядя! Не мой! Не мой! — закричала Анджелина.
Матрос остановился:
— Кто же он, синьорита?
Анджелина рассказала. Вот тогда матрос положил руку на плечо девочки и сказал:
— Твой синьор в Касабланке. Он купил виллу и водится с шайкой мерзавцев. Как же тебя зовут?
— Анджелина.
— Это хорошее имя. Идем, проводишь меня, Анджа.
Подойдя к трапу «Джебель Урака», матрос сказал:
— Таких, как Амброджо Капелли, немало. Народ их будет судить. Потерпи…
— Я не хочу ждать, — ответила Анджелина.
— Ты должна… — Матрос собрался еще что-то сказать, но в это время человек в штурманской фуражке закричал с палубы:
— Эй, Огюст, наверх, живо!
— Будь умницей, Анджа. Через месяц я снова буду в Генуе и поговорю с тобой, — сказал матрос и взбежал по трапу на палубу.
Часы на портовой башне пробили восемь вечера, а Анджелина, отойдя в сторону, долго глядела на «Джебель Урак». Когда пришли сумерки, она решила спрятаться в угольном бункере марокканского судна.
Спустя сутки кочегары-арабы обнаружили Анджелину в угольном бункере. Один из них, подняв руку, стал показывать куда-то наверх: повидимому, предлагал доложить о ней капитану. Но другой, постарше, что-то возразил и принялся внимательно разглядывать девочку.
Тогда Анджелина сказала:
— Позовите Огюста…
Арабы поняли. Они привели Огюста в кочегарку.
Увидев Анджелину, он сильно рассердился.
Анджелина молча стояла перед ним, вся вымазанная угольной пылью.
— Так вот ты какая! — сказал Огюст. — Ладно же, при первой возможности придется вернуть тебя в Геную… — И, обратившись к кочегарам, заговорил с ними на арабском языке.
Анджелине принесли воды, хлеба
Корабль «Джебель Урак» шел медленно. Это было старое судно. Лежа на куче угля в темноте, Анджелина потеряла счет времени. Когда же Касабланка? Неожиданно она услышала грохот якорной цепи и обрадовалась. Но пришел араб, тот, что хотел доложить о ней капитану, и сказал:
— Танжер!
В другой раз останавливались в каком-то другом марокканском порту — кажется, в Федале. Долго стояли. Ей казалось — прошла целая вечность.
И наконец Касабланка.
К ночи кочегары-арабы помогли Анджелине оставить судно. Огюст ждал ее на берегу.
Узкими улицами он провел девочку к таверне, на вывеске которой была нарисована пляшущая на бочке коза. Но таверна была закрыта. Огюст постучал, и дверь открылась. На пороге показался человек и сказал по-итальянски:
— А, Огюст! Кто там с тобой?
— Твоя землячка, из Генуи.
— Тогда входите.
Хозяин «Белой козы» по приказу Огюста запер Анджелину в маленькой комнате над кладовой. Было решено дня через два-три вернуть девчонку на «Джебель Урак», который снова направлялся в Геную. Но на следующий день Анджелина бежала. Она спустилась по стволу акации вниз, на улицу.
Амброджо Капелли она нашла в районе богачей — Анфе, на красивой вилле. Он сидел на террасе, весь в белом, и отдыхал, потому что было самое жаркое время дня. Повидимому, синьор Капелли был в отличнейшем настроении: он чему-то улыбался. Возле него на столике из плетеного бамбука стояла начатая бутылка коньяка. Анджелина смело подошла к нему и спросила:
— Как живете, синьор?
Он посмотрел на девочку и, благосклонно улыбнувшись, ответил:
— О, прекрасно, хорошенькая синьорита!
— Так же, как в Генуе?
Амброджо Капелли отпил из рюмки немного коньяку и спросил:
— Кто ты, такая смелая?
— Я дочь Марии Веккини! — ответила Анджелина.
Он вскочил, опрокинул столик, на котором стояла бутылка, и завизжал, как свинья:
— Вон, проклятая девчонка!
Анджелина вытащила из-под блузки нож, замахнулась, но в тот же миг кто-то оттащил ее в сторону. Это был Огюст.
— Не беспокойтесь, синьор, — обратился он к бледному от страха Амброджо Капелли. — Я живо упрячу в тюрьму сумасшедшую девчонку…
Решив, что перед ним один из полицейских агентов, Амброджо Капелли оживился.
— Дайте ей там как следует, спустите шкуру! — сказал он со злобой.
— Не поскупимся, — ответил Огюст.
Он и Анджелина вышли за ворота. Анджелина шла молча, ничего не соображая, и плакала. Силы оставили ее.
В гавани Огюст швырнул нож в воду.
— Не волнуйся, Анджа, — сказал он тихо. — Твой Амброджо Капелли не скроется даже на самом краю земли…