Орел нападает
Шрифт:
— Если тебе есть что сказать, то говори ясней, оптион, — резко заявил он.
— Слушаюсь, командир.
Катон вытянул руки по швам и задрал подбородок.
— Это всего лишь предположение, командир. Но, на мой взгляд, грабители оставили здесь добычу, чтобы не отягощать себя в рейде. Ведь ничто не мешает им забрать ее на обратном пути. Вот и все, командир. Остается добавить, что их появления следует ждать в любой миг.
— В любой миг? — насмешливо повторил Гортензий. — Что-то я в том сомневаюсь. Ежели котелки их вождей хотя бы чуточку варят, они
— Командир, все бывает, может, малый и прав, — заметил Макрон. — В любом случае поставить дозорных на какую-нибудь высотку, думаю, не помешает.
— Макрон, я не вчера родился. Об этом уже позаботились. Подступы к поселению патрулируют верховые. Если кто-то объявится, его заметят задолго до того, как он к нам подберется. Правда, я лично никаких визитеров не жду.
Не успел он договорить, как в сумерках послышался стук копыт. Римляне обернулись, и в следующее мгновение на площадь галопом вылетел всадник. Он резко осадил коня, спешился и огляделся.
— Где старший центурион?
— Здесь я. Докладывай!
Разведчик подбежал, отдал честь и перевел дух.
— Командир, там какие-то люди. В двух милях отсюда. Они приближаются.
— Откуда?
Патрульный повернулся и указал на впадину между двумя холмами, куда уводила петлявшая вдоль побережья тропа.
— Сколько их?
— Две сотни, может быть, больше.
— Ладно. Что предпринял твой декурион?
— Отвел отряд за деревья. Двое спешились и следят за колонной.
— Хорошо.
Гортензий удовлетворенно кивнул и отпустил кавалериста.
— Езжай обратно. Скажи декуриону, чтобы оставался в укрытии. Чуть позже я пришлю к нему вестового.
Разведчик побежал к своей лошади. Гортензий, осклабившись, повернулся к Макрону с Катоном.
— Что ж, молодой оптион. Возможно, выйдет по-твоему. И если оно действительно так, этим друидам и их приспешникам предстоит здорово удивиться.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
— А вот для разнообразия и снежок, — проворчал Катон, покосившись на ночное небо.
Холодный ветер принес наконец с моря массы порхающих белых хлопьев, которые дружно посыпались на легионеров Четвертой когорты, затаившихся среди руин разоренного городка. Пожар уничтожил весь снежный покров, а несколько ясных дней подсушили раскисшую землю, но теперь зима опять брала свое, понемногу отбеливая округу, а заодно щиты и плащи зябко ежившихся солдат.
— Вряд ли это надолго, командир, — прошептал Фигул. — Взгляни-ка.
Он указал на быстро светлеющий край темной тучи, из-за которой вынырнул полумесяц, а за ним стайка игриво мерцающих звезд.
Время, казалось, остановилось, что дополнительно взвинчивало людей, подстерегавших варваров, возвращавшихся из набега. Шестая центурия рассредоточилась вокруг главной площади Новиомага. Заняв позицию
— Да где же эти долбаные подонки? — пробормотал он и прикусил язык, сердясь на себя за допущенную оплошность.
Все его люди, кроме разве что Фигула, хранили каменное молчание, повинуясь приказу. В большинстве своем это были закаленные ветераны, взятые во Второй легион прошлой осенью после тяжелых потерь. Веспасиану тогда посчастливилось отобрать их из первой волны пополнения, прибывшего с континента.
— Я схожу посмотрю, командир? — встрепенулся Фигул.
— Стой, — шикнул Катон. — Сиди, мать твою, смирно. Ни звука больше.
— Есть, командир. Прошу прощения, командир.
Нет, вот ведь олух! Катон сокрушенно покачал головой. Дай ему волю, и он, на хрен, загубит весь разработанный Гортензием план.
А план, кстати, довольно неплох. Старик даром что туповат, но в стратегии смыслит. Двум центуриям он велел затаиться в развалинах, а остальные четыре распределил по траншеям за стенами городка, чтобы в нужный момент замкнуть кольцо вокруг варваров, угодивших в ловушку. Конница укрылась в ближнем лесу с приказом прятаться там до сигнала.
Предполагается, что верховые будут преследовать и рубить тех врагов, которым удастся вырваться из кольца, хотя Катон, например, намеревался приложить все усилия, чтобы таких ловкачей среди бриттов не оказалось.
Обугленные руины уже заносило снежком, и его первозданная белизна внезапно напомнила юноше о Лавинии. От нее тоже всегда веяло искрящейся, праздничной свежестью, особенно в дни их первых встреч. Правда, через мгновение этот образ сменила ужасная картина жуткой гибели девушки. Катон поспешил прогнать это видение, а чтобы оно не вернулось, решил срочно занять свои мысли чем-то другим. Чем угодно. Он весьма удивился, вдруг осознав, что думает о Боадике. О ее живости, прямоте и раскованности, о манере смотреть, насмешливо изогнув одну бровь. Эту плутовку не портила даже горячность. Оптион улыбнулся. На душе его вроде бы стало теплей.
— Командир, — свистящим шепотом произнес Фигул, привставая.
Остальные легионеры возмущенно воззрились на новобранца.
— Что?! — Катон ошарашенно завертел головой. — Я ведь велел тебе держать язык за зубами.
— Там что-то происходит!
Фигул ткнул пальцем в ночь.
— Заткнись! — прорычал Катон сквозь зубы и для вящей убедительности погрозил олуху кулаком. — Сядь!
Фигул послушно присел на корточки, а Катон с величайшей осторожностью высунулся из-за укрытия и напряг зрение, стараясь хоть что-нибудь разглядеть в ночном мраке. Заунывный стон ветра в руинах и снегопад гасили все сторонние звуки, и потому юноша увидел врага раньше, чем о его приближении сообщил ему слух.