Орфография

Арно Сергей Игоревич

– Я не пьяница, – успокоил он ее, поигрывая молотком. Разговорились.

Звали собеседницу, по прихоти тогда еще живого и здорового папаши, Алкоголина, но можно было просто Алка. Борису Алка понравилась, бледновата правда, мини слишком задиристое да ноги тонкие и кривые… в общем,

ничего, сексуальная, но главное, приятно было поговорить.

Заболтавшись, они совсем позабыли о третьем лице. Тот, пылясь, лежал ко всему безучастный, ожидая, когда Борис соизволит его заколотить. Но Борис, рассказывая Алкоголине очередной анекдот, не спешил. Анекдоты он мог рассказывать без передыху, чем сейчас и воспользовался. Алкоголина чувство юмора имела и хохотала до болей в животе. Когда только ко времени стали собираться скорбные люди за очередным покойником, Борис наспех заколотил Алкоголининого папашу и, призвав на подмогу чужих родственников, отнес его в машину. Борис записал номер ее телефона, на прощание она послала ему воздушный поцелуй, и Борис в прекрасном расположении духа, напевая и поигрывая молотком, вернулся в комнату прощаний.

Сегодня он позвонил Алкоголине, и они договорились встретиться. Место встречи, между кинотеатром и магазином, на стройке, назначила Алкоголина. И сейчас, слушая «Пинк Флойд», Борис думал о том, куда он ее пригласит. То ли для начала в кино, а потом к себе… или сразу к себе… Чего уж там.

3

В выдвижном ящике стола, на ложках и вилках лежала отрезанная рука. Рука была черного цвета, подернутая инеем, должно быть недавно из морозилки.

Мария Николаевна вздрогнула от неожиданности. Она совсем позабыла, что сегодня пятница, но, разглядев руку хорошенько, оторвала кусок молодежной газеты «Смена» и, брезгливо сморщившись, отправила отсеченную конечность в мусорное ведро.

За девять месяцев, с тех пор как в кухонном столе стали появляться человеческие конечности, Мария Николаевна успела привыкнуть к их неприятному виду и даже начинала тосковать, если в их поставке случались перебои. Но перебои случались редко. В основном конечности поступали в стол Марии Николаевны регулярно, каждую пятницу.

К тому времени, пока Мария Николаевна перемыла все внутреннее содержание ящика, в котором обнаружила конечность, поспел чайник. Мария Николаевна обожала чаек и пила его по четыре-пять полулитровых кружек. Между кружечками являлась потребность в сне, и она засыпала прямо на стуле, откинув назад голову, дыша неприметно и беззвучно.

Вот и сейчас, хлебнув чайку и собираясь вздремнуть, она откинула голову… Но дверь в кухню открылась, и вошел Вовка-американец

– Дрыхнешь, старая карга! Опять на папашу заяву участковому накатала. Я тебя, стерва… – пригрозил Вовка-американец сквозь зубы, продемонстрировав давно не мытый кулак.

Он подошел к столу, вынул из-за пояса нож и положил в ящик.

– Я и тебя посажу, если со старыми людьми будешь так разговаривать. Бескультурный ты человек, – прошамкала старушка, помяв в пальцах свою большую бородавку, произрастающую под носом: она всегда так делала, когда огорчалась.

Конец ознакомительного фрагмента.