Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)
Шрифт:
Происходила юридическая и практическая переоценка ошибок, упущений и недостатков в боевой готовности РККА, деятельности военной промышленности. Зачастую халатное отношение к порученному делу со стороны отдельных лиц из числа комначсостава, инженерно-технических и управленческих кадров рассматривалось как вредительство со всеми вытекающими отсюда последствиями. Однако следует иметь в виду, что репрессивные действия военных судебно-следственных органов, а также аппаратов ГПУ — ОГПУ имели под собой достаточную правовую базу. Безусловно, не обходилось без перегибов и извращений при реализации нормативно-правовых актов на практике. Крайняя идеологизированность проводимых мероприятий, помноженная на слабую в целом юридическую, да и профессиональную подготовку оперативного и руководящего состава, приводила к незапланированному результату в виде необоснованных, достаточно масштабных арестов военнослужащих и командиров запаса. Особенно это относилось к
В условиях нехватки в стране всех видов ресурсов для поддержания боевой и мобилизационной готовности войск, для укрепления военной промышленности, партийно-государственное руководство СССР отвело органам госбезопасности роль не только контролера-сигнализатора неблагополучного состояния дел на том или ином направлении, но и некоего механизма внеэкономического принуждения военных и специалистов ВПК к сверхнапряженному труду. Чекисты выполняли установки высшего государственного руководства неукоснительно. Ведь от готовности РККА и ВПК зависела судьба большевистского режима. Психологически сотрудники органов госбезопасности были настроены решительно и бескомпромиссно, поскольку отдавали себе отчет в том, что будет с ними в случае гибели Советской власти. И для них было неважно, случится это в результате военной интервенции, внутренних массовых повстанческих акций либо при сочетании указанных факторов. Иной настрой был у военспецов из числа бывших офицеров и генералов, а также у работников оборонной промышленности. Первые еще могли ответить за службу у «красных», хотя и рассчитывали на снисхождение. Вторые же вообще чувствовали себя спокойно, т. к. любой власти нужны высококлассные технические специалисты для поддержания промышленности, особенно военной.
Безусловно, нельзя забывать и о высокой степени убежденности основной массы чекистов в правоте большевистских идей и готовности принести в жертву им свое здоровье и даже жизнь.
Если не учитывать указанных психологических и идеологических факторов, то достаточно трудно, если вообще возможно, понять происходившее в сфере обеспечения органами ВЧК — ОГПУ безопасности Вооруженных сил и страны в целом. В отличие от военных, чекисты после окончания Гражданской войны не прекратили воевать. Они, что называется, «не вышли из боя» с иностранными разведками, поскольку те не собирались складывать оружие, применяя его на тайных фронтах. Это объективный фактор, еще раз доказанный нашим исследованием.
Борьбу с внешними угрозами, с разведывательно-подрывной деятельностью противника нельзя рассматривать изолированно от противодействия внутренним угрозам для обороноспособности РСФСР — СССР и конкретно для нашей армии и флота. В совокупности взятый фактический материал, составивший основу нашей работы, позволяет сделать вывод, что с внутренними угрозами справиться было даже сложнее, чем устранить или минимизировать внешние. Значительно более широкий спектр внутренних угроз и их масштабность по сравнению с внешними объективно переносили центр тяжести в работе органов госбезопасности именно на «внутренний фронт». Здесь свои усилия объединяли Особый, Контрразведывательный, Секретный, Информационный отделы и их местные органы, аппарат политического контроля (ПК), Экономическое управление и некоторые другие подразделения ВЧК — ОГПУ. На разных этапах роль и значение того или иного отдела (управления) возрастали или снижались. Однако основным ядром общей системы ОГПУ, задействованной в обеспечении безопасности вооруженных сил, без сомнения, являлся Особый отдел, как это и было определено Положением о нем от февраля 1922 г. Попытки некоторых ответственных работников ВЧК — ОГПУ, включая и Ф. Дзержинского, превратить особые органы в нечто подобное военной милиции оказались на деле проявлениями субъективизма. Практика показала и доказала, что ограничение сферы деятельности особых отделов лишь выявлением недостатков в жизнедеятельности войск, а также борьбой с хозяйственными, воинскими и иными (негосударственными) преступлениями приводило к деградации указанных аппаратов органов госбезопасности. В таких условиях особые отделы теряли свои лучшие кадры, поскольку наиболее профессионально подготовленные из них и приобретшие опыт противодействия в войсках противнику в лице иностранных разведок и эмигрантских центров, тяготились несвойственной чекистам работой.
Однако не этот фактор повлиял на пусть и постепенное, но расширение круга задач особых отделов, возвращение им права вести борьбу со шпионами и контрреволюционными проявлениями. Сложности восстановления и реконструкции народного хозяйства, неуклонное усиление диктатуры большевистской партии, всевластия партийной номенклатуры, а затем и лично И. Сталина объективно вызывали опасения в наличии полной политической лояльности войск, их командных кадров. Полагаться в этом вопросе только на комиссаров и помполитов было по крайней мере неразумно, а то и опасно.
Особисты не останавливались и перед подачей информации о действиях некоторых крупных политработников. Это проявилось особенно ярко в деле «внутриармейской оппозиции», представители которой позволили себе усомниться в правильности решений Политического бюро ЦК ВКП(б) по проведению в жизнь принципа единоначалия или, как минимум, темпов его внедрения.
Начиная с середины 1920-х годов особые отделы уделяли пристальное внимание троцкистской оппозиции среди политработников и командиров РККА. На этом участке работы большое значение приобрела взаимная информация с секретными (позднее секретно-политическими) отделами органов ОГПУ, которые являлись головными в борьбе с оппозиционными элементами. Ввиду наличия партийных установок на недопущение фракционной деятельности в войсках, особые отделы ограничивались давлением на командование с целью увольнения оппозиционеров с военной службы. Исключение из общего правила, и то по специальным решениям ЦКК ВКП(б), составляли известные участники Гражданской войны, такие как В. Примаков и В. Путна.
Серьезнейшее влияние на деятельность органов ОГПУ в войсках оказало резкое изменение политики на селе, проявившееся в виде принудительных хлебозаготовок, коллективизации и уничтожении кулачества как класса. Чекисты приняли самое активное участие в проводимых командованием чистках личного состава частей и учреждений РККА от «социально-опасных и классово чуждых элементов». Особое внимание обращалось на выявление повстанческих намерений. По вскрытым фактам незамедлительно принимались самые решительные меры, вплоть до арестов военнослужащих и осуждение их во внесудебном порядке. В результате работы, проделанной совместно с командованием и политорганами, удалось не допустить массового участия красноармейцев и представителей начсостава в каких-либо вооруженных выступлениях, а тем более — перехода воинских подразделений на сторону повстанцев, захвата штатного и складированного оружия. В конечном итоге можно утверждать, что особисты, а также подразделения аппаратов ОГПУ на местах, обслуживавшие переменный состав территориальных частей и соединений РККА, устранили угрозу (если не опасность — то совершенно реальную угрозу) большевистскому режиму и советскому строю, удержали страну от новой кровопролитной гражданской войны. Ведь в тот период армия состояла более чем на 70 % из крестьян, далеких от положительного восприятия и поддержки политики ВКП(б) на селе.
Коллективизация и борьба с кулачеством сказалась не только на настроениях рядовых красноармейцев и младших командиров. Многие представители старшего и даже высшего начкомсостава высказывали сомнения в правильности проводимых мероприятий. В условиях ожидания массовых антисоветских восстаний, перерастания их в масштабную гражданскую войну, которой непременно захотели бы воспользоваться внешние силы, проявились негативные настроения среди бывших офицеров и генералов. Большинство из них к концу 1920-х годов проходили службу не в строевых частях, а в штабных структурах и военно-учебных заведениях.
Активизировался процесс их группирования, с резко критических позиций обсуждалось положение в стране, снижалась активность в работе. Все это было расценено как признаки организованной контрреволюционной и вредительской деятельности и с неизбежностью подводило к принятию со стороны органов ОГПУ упреждающих репрессивных мер. Характерным примером здесь может служить дело «Весна», в ходе которого было арестовано свыше трех тысяч бывших офицеров и генералов, включая видных представителей военной науки, профессорско-преподавательского состава. Во многих случаях имевшиеся в делах материалы искусственно усиливались и даже фальсифицировались. Против этого выступила группа высокопоставленных чекистов, имевших прямое отношение к работе в военной среде. Решением Политбюро ЦК ВКП(б) они были сняты со своих постов, а отдельные — вообще уволены из органов госбезопасности. Этот факт нельзя недооценивать, поскольку их место заняли люди, готовые не возражая выполнять любые указания высших партийных инстанций. Путь к феномену под названием «1937 год» был открыт.
В сентябре 1931 г. на основании решения Политбюро Президиум ЦИК СССР изменил один из пунктов Положения об Особом отделе ОГПУ, исключив право Реввоенсовета СССР давать ему задания и контролировать ход их выполнения. Поскольку этим правом со времен Л. Троцкого военные практически не пользовались, то становится ясным истинный смысл появления постановления Президиума ЦИК СССР: контролировать деятельность особых органов ОГПУ (так же как и всего ОГПУ) может только высшее партийно-государственное руководство страны.