Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)
Шрифт:
Весь позор для меня, как для члена единой ВКП(б) заключается в том, что я не ограничивался только этим, но и принимал и принимаю до сих пор участие в раскольнической подпольной организационного характера работе, которую мы, оппозиционеры вели и ведем здесь, в Ленинградской организации вообще, и в партийной организации войсковых частей в частности. Если идейно к оппозиционной группе я пришел сам, то участие в организационной работе мне было предложено, и я добровольно согласился на эту работу.
Постараюсь по памяти изложить Вам всю ту убийственную вредную работу, которую я до настоящего времени вел и всю низость и опасность которой для нашей партии я только сейчас понял после больших внутренних переживаний и внутренней борьбы. Я примкнул идейно к оппозиции еще в конце прошлого, 1925 г.,
Мое возвращение в Ленинград совпало с самой сильной борьбой большинства с меньшинством, и здесь я в кругу наших штабных партийцев прямо высказал свою полную солидарность с оппозицией, занятой на съезде нашей ленинградской делегацией. Вполне естественно, что меня считали в своем коллективе как сторонника меньшинства.
Точно не помню числа, но кажется в феврале с. г., ко мне в служебную комнату пришел тов. Румянцев (орг. моб. отд. штаба), вызвал меня в коридор и тихонько стал узнавать, как я — остался при своих оппозиционных взглядах или изменил их и перешел к большинству. Я своих взглядов тогда не изменял, поэтому и ответил, что я остался по-старому с меньшинством съезда. После этого мне Румянцевым было предложено пройти на квартиру к тов. Левину, который, по словам т. Румянцева, должен был меня детально ознакомить с сутью имеющихся разногласий. Я несколько дней не заходил к Левину. Румянцев мне снова напомнил об этом. Когда же я после вторичного напоминания еще несколько дней не пошел к Левину, то ко мне на службу приехал некто Александров (бывш. нач. Упр. распред. пуокра) и сказал, что т. Левин меня ждет. После этого я заходил к Левину на квартиру и был у него раза три или четыре. После моих посещений Левина и его словесной информации о съездовских разногласиях мне были переданы совершенно конспиративно первый раз Румянцевым и второй раз Левиным для личного ознакомления некоторые материалы съезда, которые не были опубликованы в печати, главным образом, выступления и декларации нашей оппозиционной группы. В последнее посещение Левина он мне сказал, что в связи с его отъездом из Ленинграда он меня передает в группу Гошки-Федорова (быв. инструктор Пуокра, ныне слушатель Академии Толмачева), от которого я и должен был в дальнейшем получать как словесную, так и письменную информацию. Еще Левин словесно подготовлял к предстоящей подпольной работе. Он мне говорил: «Нас обвиняют во фракционности, а сами что делают. Созывают собрание актива Центрального района. В этот актив допускаются только избранные. Выступает докладчик от губкома Антипов. Протокол вести воспрещает и говорит: нужно, мол, ребята во чтобы то ни стало выловить всех оппозиционеров, а для этого необходимо на каждом заводе, фабрике и на всех предприятиях из своих твердых ребят создать тройки, члены этих троек должны в свою очередь тоже создать тройки, и эти тройки должны выявлять оппозиционеров». Левин говорил: разве это открытая работа, разве это не подпольщина, разве эта не фракционность, разве это не заставляет нас соответствующим образом построить свою работу. Я лично также возмущался этим методом партийной борьбы с нами и был совершенно согласен, что и нам нужно перейти в подполье с тем, чтобы не расшифровать себя и не быть высланным куда-нибудь к черту на кулички. Так смотрел Левин, так смотрел и я. Материалы, получаемые мною от Румянцева и Левина, были отпечатаны на тонкой папиросной бумаге на машинке через копировку.
Поручения мне Левиным давались следующие:
Получить у Шредера в Пуокре материалы по окружной партконференции и переговорить с Гришиным (военкомдив 43) на предмет привлечения его к нашей работе. Кроме того, мне было поручено Левиным узнать, нет ли наших ребят в 4 кавдивизии. Работа с Гришиным и в 4 кавдивизии поручалась мне Левиным потому, что я раньше и в той и в другой дивизии служил. Материалов окр. партконференции Шредеру достать не удалось, ибо, по его словам, они были у Вас в портфеле. Связаться с Гришиным мне не удалось, т. к его я не встречал, в отношении же 4 кавдивизии я сам ничего не предпринимал за отсутствием времени и удобной обстановки. По отъезде Левина я связался с Гошкой-Федоровым. Бывал у него несколько раз на квартире,
18/VIII-26 г. получил проект резолюции меньшинства по докладу ЦКК по делу Лашевича.
26/VIII-26 г. 1) письмо Евдокимова в ЦК, 2) выборки из сочинения Ленина о единстве партии, 3) о нарушении конституции, 4) доклад Зиновьева на пленуме ЦК, 5) вопрос о зарплате на пленуме ЦК, 6) об англо-русском комитете и 7) хоз. вопросы.
2/IX-26 г. Письмо неизвестных партийцев одного другому — Троцкий и Каменев. Новая стадия в вопросе об англо-русском комитете. Письмо украинского коммуниста в ЦК и др. партийцам.
Опрос Лашевича в ЦКК и речь Зиновьева по делу Лашевича и др.
14/IX-26 г. Речь Крупской на июльском пленуме ЦК и ЦКК и поправки по жилищному вопросу, внесенные Смилгой и отвергнутые пленумом ЦК и ЦКК.
Кроме этих материалов я читал у Гошки завещание Ленина о членах Политбюро и его письма по нашей национальной политике. Были и др. материалы, но припомнить сути их не могу, да в конце концов считаю вполне достаточным и того, что перечислено, ведь факт остается фактом. Эти материалы я все читал, но кроме того я их зачитывал, хотя и не все, на читке, которую я созывал у себя на квартире и на которую приглашал Румянцева и Дьячкова из ячейки штаба и Мельникова из ячейки Наркомторга (бывш. сотрудник штаба округа). Мельников имел с собой завещание Ленина, которое также было всеми нами зачитано.
Кроме изложенного не считаю возможным скрывать от Вас и о существовании чисто военного партийного подпольного центра, которое нами именуется «военное бюро», которое создано для руководства работами в войсковых частях нашего округа. В состав этого военного бюро входят: Гошка-Федоров, Ванаг (бывш. нач. терупр. Ленинграда) и я. Мы собирались уже два раза. Первый был на квартире Ванага, второй раз на квартире Федорова. На первом, организационном совещании военного бюро мы подсчитали свои оппозиционные силы, которые оказались по сообщению Гошки в следующем составе:
В 20-й див. — 4 группы, в 58, 59, 60 и артполках, в каждой группе по 3 человека. Всеми группами в дивизии руководит тов. Румянцев, работник подива XX.
В XI-й див. нашей группы нет, но решено таковую создать и это дело поручить тов. Дукальскому, который уже принялся за работу, а по приезде из Москвы имел явку Гришке-Федорову.
В 16-й див. нашей группы нет, от создания таковой воздерживаемся за неимением подходящих ребят.
В 43 и 56 див. наших групп нет, но таковые бюро считало желательным создать через воекомдива 43 т. Гришина, с которым я должен был договориться, предварительно прощупав его, — наш он или нет.
В 4-й кавдивизии нашей группы нет и решено таковую не создавать до подыскания парня.
В вузах имеется наша группа в Военно-технической академии в числе 12 человек. Руководство работой этой группы идет по гражданской линии.
В Академии Толмачева группа имеется из двух преподавателей и шести слушателей, включая и Федорова. Руководит группой Федоров. Есть в академии слушатель Кузьмин, быв. нач. пубалта, но по заявлению Федорова он хотя и был в оппозиции, но в данное время держится обособленно от нашей группы.
В штабе, управлении и Пуокре группа возглавлялась сперва Румянцевым, а потом мною. Активной работы не вела, как, очевидно, не вели и другие группы, в целом ограничиваясь активной работой групповых руководителей. В нашей группе были кроме меня Румянцев, Дьячков, Мельников и Шредер. Последний ни на одном групповом собрании не был.
В политотделе спецвойск раньше группой руководил Ванаг, после его отъезда на курорт руководил Сойко, после провала Сойки руководит Чашинов под наблюдением Ванага. В группу входят один из конвойного полка, один из авто-мото, один из центр. Кр-ского госп. (Ляхнович). Из полков фамилии мне не известны.