Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)
Шрифт:
Особым органам ставилась также задача выявлять и предотвращать факты несанкционированного использования войск в кампании по раскулачиванию. В этом отношении характерным является так называемое «Медынское дело», ставшее нарицательным среди историков. Суть его, вкратце, такова. В январе 1930 г. 243-й стрелковый полк принял участие в раскулачивании некоторых жителей города Медыни (ныне Калужской области). Военную силу посчитали нужным привлечь члены бюро местного райкома ВКП(б). Процесс раскулачивания превратился в банальный грабеж военнослужащими местного населения.
Соответствующей реакции не последовало ни от местных властей, ни от командования и политсостава полка. Первым сообщил о происходящем уполномоченный Особого отдела 81-й дивизии. Командира полка незамедлительно вызвали в Калугу для дачи объяснений начальнику Особого отдела, и более подробная информация о произошедшем ушла
760
Михалева В., Тархова Н. «Медынское дело» в Красной армии, или Рассказ о том, как проводилось раскулачивание в провинциальном городке Медынь в январе 1930 г. Торонто, 2000. С. 7.
Как мы уже говорили, в 1927 г. радикализировалась борьба с оппозицией в ВКП(б). Она проявилась и в войсках, однако это сознательно замалчивалось, поскольку армия считалась оплотом существующего режима, а следовательно, должна была в общественном мнении представляться монолитной силой, на все 100 % поддерживающей большинство ЦК партии.
Об этом не раз публично высказывался председатель Реввоенсовета и нарком по военным и морским делам К. Ворошилов. В своем докладе на XVI съезде ВКП(б) он вспомнил обстановку 1927 г. и заявил, что оппозиционерам все время хотелось найти какой-либо мостик к нашей Красной армии. «Из этой попытки, — утверждал К. Ворошилов, — конечно, ничего, кроме конфуза для оппозиционеров, не могло получиться… на протяжении всего этого времени в Красной армии не было ни единого случая, который мог бы вызвать тревогу в отношении ее политической стойкости не только у ЦК, но и у непосредственных ее руководителей» [761] .
761
XVI съезд ВКП(б). Стенографический отчет. М., 1930. С. 286–287.
Реальная обстановка была далека от благостной картины, нарисованной наркомом.
Деятельность оппозиции в армейской среде в 19231924 гг. многому научила чекистов. Основным выводом для них явилось то, что находящиеся на командных должностях и в военно-учебных заведениях троцкисты могли создать ядро для вооруженного выступления в Москве. Именно этот вывод и ожидали в высших партийных инстанциях. Там понимали, насколько сложно нацелить органы госбезопасности на активную агентурно-оперативную работу против членов РКП(б), участников Гражданской войны, известных командиров и политработников, с которыми особисты бок о бок боролись против белогвардейцев, интервентов, предательства и шпионажа в частях Красной армии и Флота.
Однако логика внутрипартийной борьбы не могла не привести к тому, что И. Сталин и его ближайшее окружение используют органы ОГПУ против своих оппонентов — соперников в борьбе за власть. Уверенность Генерального секретаря в чекистской подмоге базировалась на неприязненных отношениях руководства ОГПУ с Л. Троцким, сложившихся на протяжении нескольких лет, а также партийной дисциплинированности сотрудников, приученных подчиняться решениям большинства в Политбюро, Центральном комитете, на пленумах и съездах РКП(б) — ВКП(б).
Поскольку троцкисты рассматривались как политическая группа, подрывающая основы ленинской теории, скатившаяся на раскольнические, дезорганизаторские позиции, перешедшая к нелегальным методам работы, то вполне понятно, почему противодействие ей поручили Секретному отделу ОГПУ. Что касается Красной армии, то особисты лишь выполняли соответствующие указания по борьбе с троцкистами в военной среде, передавая материалы, полученные в ходе агентурных мероприятий, в СО ОГПУ и его местные аппараты. Более активно Особый отдел стал действовать по троцкистам с 1926 г., когда оппозиционеры в армии и на флоте стали организовываться. Вновь зазвучали предложения об использовании воинских частей в интересах троцкистов. Согласно воспоминаниям активного сторонника оппозиции Г. Григорова, в 1926 г. на одной из встреч с Л. Троцким группа его приверженцев из числа командиров РККА предложила своему
762
Григоров Г. Повороты судьбы и произвол. Воспоминания. 1905–1927 годы. М., 2005. С. 10.
ЦКК ВКП(б) направило в ОГПУ выписку из стенограммы опроса члена партии В. Васильева, участника «лесного» собрания оппозиционеров, проходившего в присутствии заместителя военного наркома и председателя Реввоенсовета СССР М. Лашевича, видного участника троцкистско-зиновьевской группы. По словам В. Васильева, на вопрос, ведут ли троцкисты работу в армии, М. Лашевич уверил собравшихся, что «тут все обстоит прекрасно» [763] .
Из Центрального Комитета ВКП(б) поступила копия письма раскаявшегося троцкиста, ответственного политработника ЛВО Хватского с описанием нелегальной деятельности троцкистов в частях округа. Он сообщал о конкретных командирах, принимающих участие в тайных собраниях, вербующих новых членов в ряды оппозиционеров [764] .
763
ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 4, Д. 145, л. 15.
764
Там же, д. 144, л. 243–249.
Настороженность особистов усиливали агентурные материалы Иностранного и Контрразведывательного отделов ОГПУ, отражающие реакцию белой эмиграции, зарубежных политических деятелей, представителей дипломатического корпуса в Москве на обострение внутрипартийной борьбы, в том числе и надежду на ослабление большевистского режима. В добытом КРО ОГПУ «Обзоре внутриполитического положения в СССР» указывалось, например, что Красная армия далеко не вся на стороне И. Сталина, большинство комсостава держится индифферентно и может склониться на сторону оппозиции. Даже назначение С. Каменева генеральным инспектором РККА немецкие дипломаты и разведчики расценивали как страховочный ход генсека на случай оппозиционных колебаний К. Ворошилова и возможного снятия последнего с поста наркома по военным делам [765] .
765
Там же, оп. 6, д. 349, л. 120.
Учитывая широкие контакты германских представителей в Москве с высокопоставленными командирами РККА в рамках тайного военного сотрудничества СССР и Германии, можно с уверенностью предполагать, что «Обзор» базировался на информации, циркулировавшей среди советских военных.
1927 г. с его «военной тревогой» и подготовкой к празднованию 10-летия Октябрьской революции принес новый всплеск оппозиционной деятельности. Ссылаясь на реальную опасность войны, Л. Троцкий самым решительным образом протестовал по поводу удаления с командных и политических должностей в РККА таких известных военных деятелей, как И. Смилга, С. Мрачковский, М. Лашевич, и выступал против намерения И. Сталина сместить Н. Муралова с должности руководителя военно-морской инспекции РКИ [766] .
766
Троцкий Л. Речь на заседании ЦКК ВКП (б) в июне 1927 г.// Архив Троцкого. Коммунистическая оппозиция в СССР 1923–1927 гг. Т. 3. М., 1990. С. 100.
Однако, основываясь на установках ЦК ВКП(б), принятых при непосредственном участии К. Ворошилова, чекисты стремились реализовывать оперативные материалы на военнослужащих-троцкистов путем информирования высшего военного командования для принятия решений о все новых и новых увольнениях из РККА сторонников К Троцкого.
В обоснование жестких действий по отношению к оппозиционерам в армии и на флоте приводились в том числе такие аргументы: 1) оживление всех контрреволюционных элементов в стране в связи с их выступлениями; 2) попытки создания троцкистских группировок, что ослабляло единство военных коммунистов, влияло на политико-моральное состояние частей и учреждений; 3) потенциальная возможность использования войск оппозиционерами для открытых вооруженных выступлений с целью переворота.